— Ворованные?

— Ну, знаете, краденые?

— Вы использовали два слова, которых я не знаю.

— Ворованные? Краденые? Как, чёрт возьми, можно не знать таких слов?

— Я родом не отсюда.

— Это точно. Где, к дьяволу, вы взяли целую горсть алмазов? Нашли на улице, да?

Мгновение он непонимающе смотрел на неё.

— Я нашёл их в вашем мусорном ящике.

— Конечно.

— Карандаш. Сломанный карандаш. Всего лишь огрызок. Думаю, один из ваших. Определённо из тех, которыми вы записываете заказы. Вопрос был лишь в степени сжатия графита.

— Что?

— Я не сделал ничего противозаконного. Я вручную изменил степень сжатия.

— Что вы сделали?

— Это было просто.

Шизней уставилась на него.

— Вы всю ночь там спали?

Мистер Дайн улыбнулся.

— Время от времени мне неожиданно приходится предпринимать кое-какие действия. Обычно меня просто предупреждают об этом. Мне были переданы полномочия. Я не могу с этим спорить. Обычно на это тратится очень много энергии. Я расходую её на высоком уровне, а потом быстро падаю. Обычно тревога оказывается ложной.

— Я не понимаю, о чём вы говорите.

— Я знаю. Пожалуйста, примите оплату. И, пожалуйста, передайте своему отцу мои самые смиренные извинения. Я не хотел причинить ему боль. Всё из-за сигналов тревоги. Глава оказался в опасности. Когда это произошло, у меня не было выбора, я был вынужден действовать.

— Мистер Дайн, я…

— Ещё одна вещь, Шизней, последняя. Закройте глаза.

Она закрыла глаза и услышала негромкий свист. Когда она снова открыла глаза, мистер Дайн исчез. Что было, конечно же, невозможно, исходя из географического расположения переулка.

Если только он не ушёл…

Шизней Ума подняла взгляд в небо, к моросящему дождю.

— Возвращайтесь, когда захотите, — сказала она.

Большой дом в эдвардианском стиле на тихой жилой улице в Понтканне. Блестящий, словно зеркало, чёрный внедорожник, стоящий на улице под ухоженным вязом.

Это была работа не для любителей. Гвен мысленно порадовалась этому. Однако слизь обрадовала её куда меньше.

Друны были кочующей формой жизни, и иногда они проникали в Кардифф тем же путём, что и другие подобные существа. Судя по разговорам и отчётам о вскрытиях, Торчвуд имел дело с друнами одиннадцать раз с тех пор, как Джек стал его руководителем. Три раза это случалось уже после того, как Гвен присоединилась к команде. У них был опыт.

Мистер и миссис Питерс жили в этом большом эдвардианском доме на этой тихой жилой улице. Они жили здесь уже двадцать шесть лет. Мистер Питерс был учителем истории на пенсии, а его жена до сих пор давала частные уроки игры на фортепиано. Друны жили внутри у мистера и миссис Питерс. Они жили там уже восемь месяцев.

Джеймс и Тошико обошли дом с обратной стороны. Гвен и Джек подошли к парадной двери. Оуэн наблюдал за боковыми воротами рядом с аккуратным гаражом. Они принесли с собой необходимый набор оборудования: аудиовёсла, щипцы, герметичные пакеты, защитную одежду, хирургические перчатки, влажные салфетки, сканеры высокого разрешения и средство для чистки ковров.

Особенность друнов состояла в том, что они были, по большому счёту, безобидными. По прибытии они селились в каких-нибудь тёплых и влажных местах вроде носового прохода и оставались там в состоянии, близком к анабиозу. Наибольший вред, который они когда-либо наносили, заключался в незначительных простудных симптомах.

Если только они не вылуплялись.

Чаще всего они исчезали, не вылупляясь, спустя несколько месяцев. Просто уходили или умирали и извлекались с помощью бумажного носового платка или во время чихания, и люди, внутри которых они обитали, так ничего о них и не узнавали. Было бессмысленно и рискованно пытаться извлекать их в состоянии анабиоза: для здоровья их хозяев лучше было позволить им выйти самостоятельно.

Однако в одном случае из десяти они окукливались и переходили в следующую фазу своего странного, необъяснимого жизненного цикла. И этот один случай из десяти требовал быстрой реакции. Команда «К бою».

Внезапные вспышки в альфа-волновых структурах были надёжным показателем того, что друны начинают вылупляться. Как только было установлено, что в Питерсах поселились друны, в один из дней Тошико и Оуэн пробрались в их дом и установили там устройства слежения.

— Показатели возрастают, — сказал Оуэн, сверившись со своим компактным сканером. Благодаря передатчику его слова услышали и остальные.

Джек нажал на кнопку звонка.

Миссис Питерс была приятной пожилой женщиной, страдавшей от жуткого насморка. Она смерила Джека и Гвен взглядом опухших, полузакрытых глаз.

— Мы из газовой компании, — сообщил Джек, лучезарно улыбаясь.

Судя по всему, они не вызвали большого доверия у миссис Питерс. Симпатичная девушка в чёрной кожаной куртке и кумир дневных представлений[38] в шинели, оба наряженные в чистые пластиковые защитные костюмы поверх повседневной одежды. Сморкаясь и вытирая нос платком, она попросила их показать удостоверения.

Вместо этого Джек небрежно продемонстрировал ей аудиовесло. К тому времени, как миссис Питерс поняла, что предмет в его руке — не ламинированное удостоверение, весло — матово-чёрный пластиковый инструмент, по размеру и форме напоминающий салатную ложку — оказалось прижато к её лбу, и Джек с помощью маленького красного переключателя перевёл прибор в активный режим.

Миссис Питерс восприняла это неплохо, учитывая обстоятельства. Она издала резкий стон, отшатнулась, прижимая пальцы к вискам, и из её ноздрей потекла густая слизь.

— Лови её, — посоветовал Джек.

Гвен уже занялась этим. Она схватила падающую миссис Питерс за плечи, быстро и осторожно потащила её в прихожую и уложила на узкую ковровую дорожку. Джек вошёл в дом вслед за ними и закрыл за собой дверь.

Фактически миссис Питерс была без сознания, но её тело вздрагивало и сотрясалось от хриплого кашля и удушья. Впечатляющее количество вязкой жёлтой слизи вытекало из её рта и носа.

— Поверни её на бок, — сказал Джек. — Её дыхательные пути должны быть чистыми.

— Уже делаю, — ответила Гвен. Она повернула миссис Питерс на бок и сунула пальцы в рот женщины, вытаскивая сгустки слизи. Слава Богу, на ней были хирургические перчатки. И защитный костюм. Следы первого чиха миссис Питерс прилипли к пластиковому плащу Джека, словно клей.

— Ей нужна ещё одна процедура, — сказала Гвен.

Джек наклонился и снова прижал весло к голове миссис Питерс. Вылупляющиеся друны были особенно уязвимы перед инфразвуковыми вспышками.

Миссис Питерс начала кашлять и харкать ещё сильнее. Из её головы полился целый поток слизи, густой и мягкой, как сахарная глазурь.

— О, это отвратительно, — сказала Гвен, не отрываясь от работы.

Откуда-то послышался голос. Мужской голос, зовущий жену по имени в перерывах между приступами кашля.

— Тош? — сказал Джек в свой наушник.

Стоявшие позади дома, во влажном от росы саду, среди яблонь и гортензий, Тошико и Джеймс начали двигаться. Джеймс уже открыл задвижку на большом, доходящем до пола двустворчатом окне.

Комната в задней части дома оказалась гостиной, где стоял красивый кабинетный рояль, а спинки стульев украшали салфетки. В жардиньерке[39] рядом с полкой для нот росли азиатские ландыши. На стенах висело несколько школьных фотографий, с которых смотрели ряды учеников в школьной форме.

Джеймс и Тошико вышли в коридор. Голос доносился откуда-то сверху.

— Вив? Кто это? Кто это там, у дверей?

Внизу, в холле, Джек и Гвен разбирались с миссис Питерс. Бедная женщина отчаянно чихала и, булькая, извергала влагу и слизь.

Не ожидая дальнейших указаний, Джеймс и Тошико направились вверх по лестнице.

— Ого! Показатели стали ещё выше! — подал голос Оуэн.