Он вытер окно рукавом и выглянул на улицу.

— Йанто звонил.

— Да?

— Спрашивал, где я. И ещё спрашивал, не знаю ли я, где ты. Что-то случилось.

Гвен завела мотор.

— Хаб? — спросила она.

— Нет, — ответил Джеймс. — У меня есть адрес. Йанто сказал, что мы должны встретиться с Джеком там.

Гвен выехала на дорогу.

Бьюттаун, старое сердце индустриального Кардиффа, когда-то находился у самых доков. По мнению самых консервативных местных жителей, он располагался там до сих пор.

Но теперь Кардифф вступил в постиндустриальную эпоху. Сажа и угольная пыль от металлургических заводов больше не скрывали дневное солнце. Грязные поезда больше не курсировали туда-сюда по линии Тафф Вейл. После модернизации стоимостью в три миллиарда фунтов доки больше не назывались доками. Теперь они стали заливом, сверкающим новизной и современным, где обедали люди в строгих костюмах, где процветали различные бистро, а за несколько сотен тысяч можно было купить пентхаус на набережной, с видом на дамбу. Однако те старые местные жители до сих пор называли этот район Бьюттауном, борясь с наступлением перемен, которые уже давно произошли.

Всё, что осталось от Бьюттауна, всё, что увековечило это имя, теперь было погребено в центре района, сдав позиции кирпичным многоквартирным домам и высоткам, построенным в 1950-е годы; и лишь кое-где улицы пересекались призрачными венами железнодорожных насыпей с постепенно рушащейся викторианской кирпичной кладкой.

Безукоризненный блестящий чёрный внедорожник нёсся по Анджелина-стрит, словно борзая, преследующая добычу. Мимо пролетели ряды домов и мечеть. Пробки на дороге, уличный рынок, витрины магазинов, в это утро вторника всё ещё закрытые металлическими ставнями, словно рыцари в шлемах с опущенным забралом.

— Церковь? — в седьмой раз спросила Тошико.

— Терпение. Мы скоро приедем, — сказал Джек.

Он свернул на Скин-стрит и ударил по тормозам, когда дорогу внедорожнику преградил мусоровоз. Джек повернул голову, опёрся рукой о спинки сидений и отъехал назад, затем направил автомобиль влево и снова вправо. Под колёсами захрустели камешки.

Он провёл внедорожник по узкому проезду между старыми магазинами и стремительно выехал на засыпанный гравием пустырь. Старые автомобили, стоявшие на кирпичах, смотрели на них ржавыми глазами фар.

— Это здесь? — спросила Тошико.

Джек потянул рычаг ручного тормоза.

— Это здесь. Что у тебя есть для меня?

Она пожала плечами и наклонилась к дисплеям на приборной панели, на одном из которых демонстрировался анализ даты, а в другой был встроен шаровой манипулятор.

— Ничего? — предположила она.

— Продолжай.

— Отсутствие фактов. Недостаток данных. Что, по-твоему, я должна сказать?

— Именно это, — сказал Джек. — Здесь ничего нет.

— Тогда зачем…

— Вообще ничего. Понимаешь?

— Э-э… нет?

— Здесь нет даже кирпичей и земли, — мягко сказал Джек.

— А, — протянула Тошико. — Теперь понимаю. Подожди. Нет, не понимаю.

— Давай пройдёмся, — сказал Джек.

Он вышел из машины, и Тошико последовала за ним. Когда она захлопнула дверь внедорожника, стайка голубей взметнулась в воздух и села на стропила расположенного поблизости разрушенного дома. Воздух был влажным и пах минералами. Земля была заляпана птичьим помётом. На фоне чистого белого неба железные стропила казались чёрными и напоминали рёбра огромного кита.

Джек открыл багажник внедорожника. Он вытащил из чемоданчика с оборудованием портативный сканер и бросил его Тошико. Та аккуратно поймала его.

— Для чего это?

— Чтобы следить за тем, чего здесь ещё нет.

Тошико включила сканер. Никаких показаний, никаких скачков, никаких сигналов.

— Знаешь, почему я люблю работать с тобой, Джек? — спросила она.

— Нет.

— Я тоже. Я надеялась, что ты мне подскажешь.

— Пойдём, — сказал он.

Они пересекли площадку, покрытую заросшим сорняками гравием, и ступили на кучу битой черепицы, которая осыпалась с крыши. На паутине, натянутой между балками, бриллиантами поблёскивали капли воды, оставшиеся после ночного дождя. Джек и Тошико вошли в тень под остатками крыши склада.

— Что мы ищем? — жалобно спросила Тошико.

— Всему своё время. Попробуй насладиться народной архитектурой, — сказал Джек; его голос гулким эхом разносился по развалинам. — Это угольный склад «Миллнера и Пибоди» номер три. Он был построен в 1851 году, а затем на нём было произведено восемнадцать миллионов тонн кокса, который использовался в качестве топлива для двигателей по всей империи. Один этот факт не сводит тебя с ума?

— Количество?

— Нет, Тош, уголь. Как будто это такой уж надёжный способ.

— Ладно. Никаких показаний по-прежнему нет, — сообщила Тошико, пытаясь перезагрузить свой сканер.

— Нет? Это хорошо. Это нам и нужно.

Тошико побежала, чтобы догнать его. Под подошвами её ботинок хрустели камешки.

— Здесь, — сказал Джек, выводя Тошико через разрушенный дверной проём на другой пустырь.

Перед ними стояла заброшенная церковь, с заколоченными окнами и дверьми, разрисованная граффити. Она располагалась у самого склада.

— Церковь Святой Марии Сионской, восставшей из пепла, — сказал Джек, очень довольный собой.

— Святой Марии, восставшей из чего?

— Она была построена в 1803 году и разрушена в 1840-м, чтобы на её месте можно было построить депо.

— Но…

— Я ещё не закончил…

— А я ещё не начала. Разрушена в 1840-м? Но она здесь.

— Именно. Она постоянно появляется снова, раз в тридцать пять или тридцать девять лет.

— Это… что?

— Мы можем считать себя счастливчиками. Она не должна была появиться снова до 2011 года.

— Ещё раз, что?

— Пойдём, — сказал Джек и вытащил из-под шинели револьвер.

— О, теперь ты меня убедил, — сказала Тошико.

Дэйви вышел из автобуса, когда тот подъехал к остановке.

— До свиданьица, — сказал он водителю.

Водитель не обратил на него внимания.

Дэйви заковылял по улице, покачивая авоськой с тремя книгами, которые он взял в библиотеке. Снова собирался дождь. Это чувствовалось.

Он задумался, куда подевалась его кошка.

Дэйви подошёл к парадной двери своего дома и принялся искать ключ.

— Это Тафф! Это Таффи! — послышался крик.

Где же ключ? Под футляром для очков, на дне кармана. Дэйви судорожно искал его.

— Тафф! Поймай мяч, Таффи! Давай, поймай его!

— Уходите! — закричал он, не оборачиваясь.

Вокруг собирались мальчишки. Хулиганы. Оззи и его приятели. Заскучавшие, ищущие развлечений. Он слышал их. Он чувствовал их запах: пиво и травка. Да, он, чёрт возьми, знал, что это за травка. Он был старым, но не глупым.

— Таффи, Таффи, спой нам! — пели они.

— Уходите!

Наконец, наконец ему удалось отыскать ключ и вставить его в замочную скважину. Он повернул ключ в замке. Дверь застряла, как всегда в дождливую погоду. Пришлось толкнуть её.

Что-то ударило его в затылок, и сильно. Так сильно, что он ткнулся лицом в дверь.

Дэйви Морган упал. Он ударился о дверь дома, своего собственного дома, и почувствовал, как из носа потекло что-то тёплое.

— Ублюдки чёртовы, — прошептал он.

На дорожке перед ним прыгал мяч. Тук-тук-тук.

Они бросили этот мяч в него, бросили ему в голову.

Ублюдки.

Он посмотрел на них. Хулиганы толпились на тротуаре, смеясь и злорадствуя, показывая на него пальцем и издавая насмешливые возгласы. Оззи и другие парни. Дурацкие причёски, дурацкие тощие физиономии, дурацкая одежда, штаны, которые не держались на талии и выставляли на всеобщее обозрение резинки трусов.

— Ублюдки чёртовы! — сплюнул Дэйви.

— О-о, Таффи! Какие нехорошие слова! — заорал Оззи.

— Ввали ему! Давай, наподдай ему! — пели остальные. Противные мальчишки. Противные чёртовы ублюдки.