Гвен начала со спальни. Она побросала в большую спортивную сумку кое-какую одежду, несколько комплектов чистого белья, две пары туфель и несколько личных вещей с туалетного столика.

Она решила не брать много, лишь несколько необходимых вещей для начала. Забирать все свои вещи у Риса за спиной было бы просто отвратительно. Кроме того, у неё было мало времени. Она и так опаздывала. Они проспали.

Кое-какие любимые серьги из шкатулки с драгоценностями, подаренное матерью ожерелье, медальон, принадлежавший её бабушке. Из ванной она забрала своё любимое мыло и шампунь, свой дорогой парфюм. Не тот, который Рис купил ей в магазине беспошлинной торговли, не тот, которым она пользовалась, чтобы сделать ему приятное. Другой, тот, который она выбрала себе сама, потому что ей очень нравился аромат.

Гвен перенесла сумку в гостиную. Книги, DVD, компакт-диски… забирать что-то из этого показалось ей совсем уж мелочным. Она опустилась на колени и вытащила с нижней полки шкатулку для безделушек. Свой сундучок для любимых вещей.

Это была старая обувная коробка, обёрнутая красивой упаковочной бумагой и украшенная разноцветным шпагатом и засушенными цветочными лепестками.

Она сняла крышку.

Открытки к дню рождения и Рождеству, открытки «Поздравляем с новой работой!»; засушенный цветок со свадьбы, где она была гостьей; несколько фотографий; ежедневник за 1994 год с котёнком на обложке; старые приглашения, всё ещё в конвертах, скреплённые зажимом для бумаги; пробка от шампанского с царапиной от монеты; открытки из разных мест; механическая головоломка; сломанные часы, которые она носила, будучи подростком; браслет с подвесками, который ей подарили, когда ей было восемь; несколько иностранных монеток; три старых письма от мальчика, которого она любила задолго до Риса, перевязанные выцветшей лентой; подарочные ярлыки с блёстками и надписью «С любовью для Гвен»; ракушка, которую она хранила по ей самой теперь непонятным причинам; сломанная авторучка; несколько ключей, которыми больше нечего было открывать; маленький ddraig goch[49] в поцарапанном «снежном шарике».

Там была чёрно-белая фотография её в трёхлетнем возрасте, сидящей на трёхколёсном велосипеде. Один уголок был загнут. Гвен перевернула фото, ожидая увидеть на обороте подпись вроде «Бессердечная сука в детстве». Но там ничего не было написано.

Послышался скрежет отпираемого замка. Гвен вскочила.

Вошёл Рис. Он застыл на месте и посмотрел на неё. Его лицо опухло, как будто он слишком много спал или слишком много пил.

— Гвен, — сказал он, искренне удивлённый.

— Привет, — выдавила она.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне понадобились кое-какие вещи, — сказала она. Отличная работа, Гвен. Никакого пафоса.

Он посмотрел на сумку у её ног и шмыгнул носом.

— Мы что, разъезжаемся?

— Нет.

— Тогда ты возвращаешься?

— Нет, — нахмурилась Гвен. — Я не знаю, что происходит. Я просто…

Он махнул рукой.

— Пожалуйста, избавь меня от своих «Мне нужно немного свободы», ладно? Или всё это будет слишком похоже на чёртовых «Жителей Ист-Энда»[50], как по мне. — Он немного поколебался. — С тобой всё в порядке?

— Да.

— Хорошо. Тебе есть где жить?

— Да.

— Ты живёшь у друга?

— У… да.

— Номер телефона есть? Адрес? — Он снял пальто.

— Всё не так.

— А как тогда, Гвен? — спросил Рис. Он пошёл на кухню и налил воды в чайник.

— Я не знала, что ты будешь здесь…

— Я взял отгул на утро. Ходил к зубному. Извини, что нарушил твои планы собрать свои вещички за моей спиной. — Удивление понемногу оставляло его, сменяясь уверенностью и твёрдостью.

— Всё не так, — сказала она. — Я пришла сегодня утром, потому что мне понадобились кое-какие вещи. Я пришла, когда тебя не было дома, потому что не знала, что сказать тебе. Пока что. И это, в общем-то, всё.

— Как по мне, это очень похоже на то, что я сказал. Сбор вещей за моей спиной.

— Это не так. Не в том смысле, о котором ты говоришь. Я не готова к спорам или…

— Или?..

— К долгому важному разговору.

Рис кивнул.

— И когда это произойдёт? Когда, по-твоему? На следующей неделе? После Рождества? Ты сможешь найти для меня место в своём расписании?

— Рис…

Он увидел на полу коробку с безделушками.

— Твоя коробка с любимыми вещами. И ты говоришь мне, что не переезжаешь?

— Я просто разглядывала их.

— Чёрт возьми, — пробормотал он, качая головой. — Как неуклюже… как, чёрт возьми, ты можешь быть такой бесхребетной? Прийти сюда, чтобы забрать свои вещи, пока я на работе. Замечательно. Я знавал воришек, которые…

— Я не хочу этого! — запротестовала она. — Не сейчас. Как ты не понимаешь? Именно поэтому я пришла, когда думала, что тебя нет дома. Я не хочу этого.

— Ладно. Пока ты ещё можешь понять, чего хочешь, всё будет хорошо. А когда ты получишь то, что ты, чёрт побери, хочешь…

— Рис!

Он сердито посмотрел на неё.

— Я не готова к этому, — сказала она ему. — Мне очень жаль, что это произошло сегодня, но пока я к этому не готова.

Чайник начал закипать.

— Мне нужно идти, — сказала Гвен.

— Так у тебя есть телефон? Куда я мог бы позвонить, если мне понадобится?

— Можешь позвонить мне на мобильный.

— Определённо нет, — сказал он. — Хотя, честное слово, я пытался.

— Я отвечу тебе, обещаю.

Она надела куртку и взяла свою сумку. На мгновение задержалась, чтобы поставить коробку с безделушками на место.

— Прости, — сказала Гвен. — Я тебе позвоню.

— Хорошо, — кивнул он, глядя в окно, избегая её взгляда. Мускулы на его челюсти были напряжены.

— Я позвоню. Скоро. Сразу же, как только смогу.

— Хорошо.

— Позаботься о себе, ладно?

— Да. Больше никто этого не сделает.

Она вышла и захлопнула за собой дверь.

Рис вздохнул и опустил голову. Он выключил чайник и посмотрел на входную дверь.

— О, и ещё, я люблю тебя, — прошептал он.

Она припарковала свою машину за углом. На мокрой дороге образовалась утренняя пробка: бирюзовый кардиффский автобус, такси-малолитражка, фургон «Альфа-курса»[51], везущий переговаривающихся пенсионеров в церковь, курьерская машина, огромный внедорожник, за рулём которого сидела крошечная женщина. Где-то выла автомобильная сигнализация, что-то звякало. Двигатели работали вхолостую. Выхлопные трубы дрожали и дымили.

Гвен тошнило, она плохо себя чувствовала, и — самое главное — она чувствовала себя как-то неправильно.

Она села в чёрный «Сааб». Окна были запотевшими. Джеймс дремал на пассажирском сиденье.

— Всё готово? — спросил он, открыв глаза, когда хлопнула дверь.

Гвен бросила свою сумку на заднее сиденье, но та зацепилась за подголовник. Гвен раздражённо убрала её.

— Гвен? В чём дело?

Повозившись с ключами, Гвен откинулась на спинку сиденья.

— Там был Рис.

— Чёрт. Он был грубым с тобой?

— Нет, — мрачно ответила она. — Он не такой…

— Хорошо, хорошо. Я просто…

— Не надо.

— Извини.

Она обернулась к нему.

— Он был таким грустным. Таким растерянным.

— Гвен…

— Я сделала это с ним. Я. Это моя вина. Я попыталась объяснить, зачем пришла, но получилось плохо, понимаешь?

— Всё образуется, — сказал Джеймс.

— Это обещание?

— Да.

— Хотела бы я быть такой же уверенной. Всё это становится просто отвратительным.

— Всё будет хорошо.

— Я ненавижу врать.

— Ты говорила. — Джеймс немного помолчал. — Так что, ты всё ему рассказала?

— Что, например?

Джеймс пожал плечами.

— Нет. Об этом я ему ничего не сказала. Ещё слишком рано.

— Ладно. Ты права. Слишком рано. — Он выглядел немного подавленным, но в тот момент Гвен было всё равно.