— Вон, — он ткнул пальцем наверх, и Майорова проследила за его движением, останавливая взгляд на нужном объекте, — он ведь?

Несколько секунд Евангелина всматривалась в силуэт парня и после мгновенно побелела. Максим усмехнулся, но тут же сменил выражение лица.

— Не дай бог задумал что-то плохое, — протянул в ожидании реакции. — С мамой такое… Пойду к нему. — Направился к воротам и, услышав хруст снега за спиной, злорадно улыбнулся.

Идеальный план пришел в исполнение.

Руслан

Сглатываю горечь, убирая одну руку с зажигалкой в карман. На крыльце служебного выхода пусто, кроме меня и ветра, пробирающегося под одежду, никого. К лучшему. Внутренний триггер проявляется в вибрациях органов и отдает позорной дрожью в пальцы. Втягиваю отраву с такой силой, что лёгкие жжёт, хотя обещал матери бросить и обязательно бы это сделал, если бы часики так громко не тикали, отдавая гулом в голове.

Сжимаю зубы крепче и пытаюсь поймать цзен. Нельзя вестись на провокацию Макса. Все закончится очередной дракой, и меньше всего мне хочется забить последний гвоздь в гроб матери. Вчера я слышал, как батя договаривался о поминальной службе, а ведь мама еще жива! Может, я чего-то не понимаю в этой жизни, но зачем хоронить человека раньше времени. Она еще дышит и иногда смеется. По большей части держится только на препаратах. На чертовой химии, которая убивает и одновременно поддерживает жизненные процессы. Парадоксы современной медицины!

Я каждый день вижу бледное лицо и умираю вместе с ней. Все клетки в моем организме отчаянно протестуют принятию неизменного, как бы мы не договаривались. Нельзя просто взять и переключить чувства. Может, есть равнодушный робот, который по щелчку пальцев рисует улыбку на лице, но я не такой. Я не могу смириться и принять. Меня крошит от несправедливости.

Отца видеть не могу. Почему он живет с малолетней девкой, а мама, которая вечно ему верной была, в шаге от тьмы?! Не понимаю! Не принимаю!

Со злостью бросаю окурок под ботинок и стираю его практически в пыль, которая тут же смешивается со снегом и превращается в грязную кашу. Опять идет снег. Под тонким покрывало снежинок корка льда. Погода гаже не придумаешь. Убираю руки в карманы брюк и ежусь от порыва ветра. Все-таки нужно было накинуть пальто прежде, чем выходить из здания.

В коридоре уже не так пусто, и я хмуро направляюсь к раздевалке, где сталкиваюсь с Аланом.

— Рус, ты телефон забыл на столе, — подает мой айфон и хмурится, — а где Майорова?

Его вопрос прилетает кирпичом по голове. Смотрю по сторонам и не вижу знакомой фигурки.

— Во дворе ждет, — говорю, все еще рыская по коридору глазами, — наверное.

Иду за пальто и стопорюсь, обнаруживая пустой крючок. Что за чертовщина?! Прохожу между рядами дважды, но своей верхней одежды не нахожу. В грудной клетке неприятно скребет, но я отталкиваю это чувство.

— Ты чего завис? — Лёня накидывает свою куртку и смотрит на меня.

— Пальто пропало.

— Да? Прикололся кто-то что ли? Совсем малышня попутала…

Я бы согласился, если бы на глаза не попала Романова. Взгляд виноватый. Стоит у двери и сумку нервно мнет пальцами. Иду к ней явно не с благими намерениями.

— Говори, — цежу сквозь зубы, пока Крис открывает и закрывает рот, — по-хорошему говори.

— Руслан, я не причем, правда, — начинает совсем тихо, — это Макс. Он просил выманить новенькую из класса, а я отказалась. Не знаю, что он придумал, но за ворота они вышли вместе.

— Черт! — вылетаю из здания и смотрю по сторонам.

Майоровой нет возле тачки и с Аланом нет. Он замечает мой взгляд и отходит от пацанов.

— Здоровья много? — спрашивает, сводя брови вместе. — Что случилось?

— Ева с Максом ушла. Видел? — ком в горле давит так, что я еле его проглатываю.

— Нет, но…

— Пальто пропало, и Резников Еву увел. Я в такие совпадения не верю, — шарю глазами по сторонам, наплевав на то, как холод пробирает до костей.

— Спокойно, — помещает руку на мой плечо и кидает рюкзак пацанам, — сейчас найдем. Фил!

Из здания выходит Лёнька, сообщая, что какой-то парень вышел в моем пальто из школы. Следом Макс. Филатов оперативно осведомился у охраны. Мы втроем принимаемся искать Майорову, но в периметре ее нет. От досады готов разнести все вокруг. На звонки она не отвечает, хотя не так давно звонила мне сама.

— Рус, воспаление легких заработаешь, — заботливый Алан дает мне куртку.

Не знаю с кого снял, но я не отказываюсь. Накидываю на плечи и, когда поднимаю голову, каменею. На крыше здания через дорогу вижу две фигуры. Не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, кто там находится. Эту желтую шапку с помпоном я из тысячи узнаю.

— Больной! — выплевывает Лёнька, заметив, куда я смотрю.

Пары секунд хватает, чтобы переглянуться с пацанами и рвануть с места. Каждый удар ботинка об асфальт напоминает о том, что произошло прошлой весной. Та же компания. Семиэтажка. Гадкая погода. Крыша. Мы взлетаем вверх на скорости, которой бы позавидовали опытные гонщики. Моё сердце подбрасывает, словно на батуте. Лёгкие и вовсе прощаются с жизнью. Горят огнём.

Пинаю дверь ботинком и вылетаю на крышу, где вижу Макса с Евой. Слишком близко к краю. Следом появляются парни. Мы стопоримся, а Резников кривится.

— И чего тебе не горевалось внизу, а?

— Руслан, — тихо выдыхает Майорова, — все хорошо.

— Хорошо? — рычу, сжимая кулаки, и делаю шаг вперед. — Ты на крыше в компании с психом. Считаешь, что все хорошо?

— Рус…

Алан кладет руку мне на плечо, но я ее скидываю и иду к Еве. Макс дергается, и она цепляется за его рукав, чтобы остановить, но тот отталкивает ее. Майорова поскальзывается и с огромными глазами падает вниз. Все эти действия настолько быстры, что я не успеваю подскочить. Зато Макс хватает ее за руку и падает на край.

— Держу-у-у! — орёт так, что у меня в ушах свист от рвущейся ткани. — Рус, хватай её!

Пацаны реагирую моментально. Подлетаем к краю крыши. Макс дергает Майорову вверх. Снова слышу треск. Передаю парням Еву и вижу, что тело Резникова перевешивает. Хватаю его за куртку, но в руке остается лишь лоскуток ткани. Глухой удар. Мой мозг взрывается воспоминаниями, не смотря на крики Евы.

— Максим!

Евангелина

Я стою на ногах и могу дышать.

— Ты меня обманул…

— Если с тобой нельзя иначе! Хочешь сказать, что если бы попросил о разговоре, то ты бы с радостью согласилась?!

Молчу, озираясь по сторонам. В компании Резникова мне некомфортно, тем более, что на крыше мы теперь одни…

Глубоко вдыхаю и поднимаю голову вверх, чтобы слезы не выливались из глаз. Я уже успокоилась, но соленая влага стекала по щекам, и нос припух от того, что я его терла рукой.

— Где Руслан?

— И чего ты в него вцепилась? Героя нашла?

— Что с Русланом? Где он? Его же здесь нет…

— Без понятия, где твой рыцарь. Плачет где-нибудь в углу по другу и по мамочке.

— Не надо так…

— А как? Почему к нему ты в ручки прыгнула, а меня бортанула, Майор? Ну скажи? Чем я хуже?

— Ты мне не оставил выбора.

— Че за бред…

— Не оставил выбора, чтобы относится к тебе по-другому. Если унижаешь человека, то не жди, что он будет тебя любить.

— Но некоторые же любят.

— Нормальные люди так не делают.

— Я смотрю, ты осмелела. Думаешь, сейчас прилетит Власов на крыльях любви и спасет тебя? Так я тебя обломаю. Спасать не от чего.

— Тогда почему мы на крыше?

— Чтобы не сбежала.

— Я могу уйти?

— На все четыре.

И я пошла бы, вот только один вопрос не давал покоя.

— Еще не вышел? — Алан стряхивает снежинки с волос, подходя ко мне и отвлекая от размышлений.