Я кивнула, внимательно разглядывая свой мизинец, будто каким-то волшебным образом смогла бы эту самую нить если не увидеть, то, хотя бы почувствовать. Чуда, конечно, не случилось, и недолго погоревав по этому поводу, я украдкой залюбовалась прикрывшим глаза Бесом. Он молчал, а я, пользуясь случаем, изучала его густые ресницы, редкие веснушки на переносице, впалые скулы и не могла найти в нём ни одного изъяна. Даже пятна от грязных рук на его лице казались мне до боли красивыми. Мой Антошенька...

Мы ещё немного посидели, раздумывая каждый о своём, а, когда настала пора подниматься и идти обедать, я осторожно дёрнула парня за рукав:

– Смотри, она сидит на воротнике твоей рубашки!

– Кто? – непонимающе вскинул брови брюнет и наугад провёл рукой по шее.

– Вот же, – я осторожно сняла с ткани яркую букашку и гордо показала ему. – Вернулась...

– Кира, малышка, они тут везде, – укоризненно заулыбался парень. – Глянь, у тебя в волосах их целых две! – он тщательно вытер руки о край своей рабочей рубашки и, поколдовав ими над моей головой, протянул мне ещё два пятнистых жучка.

– Действительно, – кивнула я, но уже без былого огорчения в голосе. У моей божьей коровки отсутствовал крошечный кусочек левого крыла, в точности, как и у этой, с воротника Бестаева, но рассказывать этого я ему не стала. Может когда-нибудь потом... через много лет.

Наше время

– Эй, Майя, очнись! – резко открываю глаза от брызгов ледяной воды, оросивших мои лицо и грудь. Надо мной с кружкой в руках стоит Антон и отчего-то хмурится. – Что с тобой? Тебе плохо?

Нет, блин, мне хорошо... было, по крайней мере. Никогда ещё мои воспоминания не были такими яркими. Зачем он всё испортил?! Для чего выдернул в эту бредовую, раздирающую реальность?

– Иди к чёрту, псих, – огрызаюсь, чувствуя, как мутит от жжения в припухшем по вине его больной фантазии плече. Лучше бы избил, как Стаса с Димкой, отмучилась бы уже.

– Значит, в порядке, – невесело усмехается он, возвращаясь на своё "рабочее" место. – Тогда продолжим, уже немного осталось.

Тварь. Если бы на своей шкуре не прочувствовала, на что он способен, никогда бы не поверила, что Бес и Антон один человек. Внимательно смотрю в его сосредоточенное лицо, но оно снова начинает расплываться от сильного жжения.

– Будь ты проклят...

На сей раз моё воспоминание наполнено грустью. Удивительно светлой, согревающей, как кружка горячего какао в продрогших руках, но от это не менее щемящей.

На улице стояло ясное июньское утро. Я сидела на заднем дворе "Золотка" под старой, черешней и втихую глотала слёзы, пока Бес опасно балансируя на корявой ветке, срывал созревшие на самой верхушке ягоды. Причина моего горя была очевидной, ему исполнилось восемнадцать. Я уже знала, что через два дня парень навсегда покинет эти стены, и неминуемая разлука нешуточно меня пугала. Мы с ним не раз говорили об этом, готовились, но мне ли не знать, как легко рушатся планы под гнётом непредвиденных обстоятельств? Я не строила иллюзий по поводу отношения ко мне остальных ребят, ведь подростки жестоки и особенно жаждут крови того, кто выбивается из общей толпы. А я не то что выбивалась, стараньями Беса я походила на принцессу, заточённую в неприступной башне, подступы к которой охранял свирепый дракон. Пока он находился рядом, мне нечего было опасаться, но как быть следующие пять лет? Бестаев был далеко не ангелом, и с его отъездом я наследовала всю ненависть покалеченных им парней и отвергнутых девушек. Не возьми он меня под своё крыло, я бы давно уже слилась с серой массой "бесправной мелкоты", и при должной сноровке жила бы себе вполне сносно. А так, права была мама, когда говорила:"Чем выше поднимаешься, тем больнее падать".

Парня мои страхи смешили. Он часто спрашивал, как я могу допускать, что он оставит меня на произвол своих кровожадных "фанатов". А что мне оставалось? Бес ведь должен был заботиться о своём будущем. Для начала отучиться в ПТУ на автомеханика, куда его великодушно согласился направить директор детдома (других распределяли не спрашивая). Правда, это должно было занять всего десять месяцев, так как мы ходили в обычную школу, и он окончил одиннадцать классов, но следом маячила армия, потом работа... как он собирался при такой загруженности заботиться ещё и обо мне, оставалось загадкой. На все мои доводы Бес лишь улыбался и советовал не волноваться. Я и старалась. Но, отнюдь не это беспокоило меня в тот день, а вероятность потерять друг друга, боязнь больше никогда его не коснуться. Что если мышонок превратится в красивую взрослую девушку, а он так этого и не увидит? Не влюбится, не узнает? Вдруг никогда не случится"Нас"?

– Кира, ну ты чего опять? – обнял меня Бес одной рукой за плечи и протянул свою голубую бейсболку полную черешни. – Угощайся, а то малышня как разнюхает, что она созрела, даже хвостиков не оставит.

– Бес, а что, если мы потеряемся? – озвучила я свои опасения, рассеянно запустив пальцы в угощение, но так и не отправив в рот ни одной ягодки. Как уж тут черешня, если на кону наше будущее?

– Недалеко от нашей школы есть заброшенный кинотеатр – проговорил он и умолк на пару секунд, будто о чём-то размышляя. – Пусть он будет нашим местом встречи, на случай если грянет апокалипсис, и я каким-то мистическим образом не смогу тебя найти, в чём я сильно сомневаюсь. Но если тебе так будет спокойней, жди меня на крыше. Допустим в два часа дня, по будням, чтоб ты могла приходить после уроков. Договорились?

– Хорошо, – кивнула я. – А разве ты сможешь ездить туда каждый день?

– Обещаю, – заверил он, искренне заглядывая мне в глаза, и вдруг добавил: – Но у меня есть для тебя кое-что посущественней! – С этими словами он протянул мне старенький мобильный телефон. – Держи, только спрячь хорошенько. Я уже вбил в него свой номер. Если будет грустно или тебя кто-то обидит, просто позвони. Я буду периодически пополнять твой счёт. Но обижать не должны, если тебя кто-то тронет, я переломаю Мите все кости, когда он будет идти со школы. Отныне твоя безопасность его головная боль.

Я невольно вздрогнула, Митю-то я и боялась больше всех. Уж сильно он завидовал авторитету моего заступника, и в перепалки с ним не вступал лишь из страха пошатнуть свой собственный. Но раз Бес так решил, значит и не стоит спорить.

– А ты почему не ешь? – спросили мы одновременно и парень от души рассмеялся, а я заворожено замерла, любуясь им. Никогда не могла понять, что в нём такого особенного: нестриженный уже с пол года; с непроходящими ссадинами и синяками; с вечно разбитыми губами; часто пахнущий машинным маслом, а ещё чаще – чьей-то кровью. Вокруг него словно была непонятная аура, которая крала все мои мысли, и когда я оказывалась к нему так близко, как сейчас во мне начинала пробуждаться первая невинная чувственность и влечение. Мне становилось очень неловко за свои непонятные ощущения. Я боялась, что он как-то поймёт это и рассердится или, что ещё хуже, перестанет общаться. Поэтому в последнее время я старалась сохранять некоторую дистанцию, чтобы не испачкать своей постыдной реакцией то волшебство, что возникло между нами. Однако тот раз, вопреки всем принятым мерам мог оказаться последним. Я всё никак не могла отвязаться от этой мысли, поэтому, пряча пунцовое лицо, призналась:

– Мне будет тебя безумно не хватать.

– Вообще-то есть один способ всегда быть рядом, но он немного болезненный.

– Я согласна! – выпалила я, не задумываясь.

– Пошли, – он поднялся на ноги и потянул меня за собой в сторону жилого корпуса.

Той же ночью я лежала, уткнувшись носом в свою плоскую подушку, и безуспешно пыталась уснуть. Задняя часть шеи горела, как от ожога, но это была желанная боль – мы с Бесом сделали себе парные татуировки. Бес отвёл меня к одному тихому пареньку, тоже из старших, который впечатлённый перспективой сломанного носа любезно согласился выполнить его маленькую просьбу. Конечно же специальной машинки у того не имелось, поэтому работу он выполнил с помощью гелевой ручки и обычной швейной иглы. Процесс длился долго и оказался жутко болезненным, но Бес поддерживал меня как мог. Шутил, рассказывал забавные истории, ласково гладил по волосам, чем заслужил пару ядовитых подколок от мастера-самоучки. Впрочем, парень оказался достаточно понятливым ибо, поймав на себе тяжёлый взгляд моего спутника, вдруг вспомнил, что он вроде как немой с рождения и вообще его дело требует полной сосредоточенности. Бестаев его смекалку оценил, да и результатом остался доволен, вследствие чего парень даже заработал три пачки сигарет. Довольными остались все, а в особенности я, ведь с того дня Бес жил не только в моём сердце, но и на моей коже. Да и он всегда будет помнить обо мне.