– Други, ну вы и горазды серить, – обратился к нам Старый с усмешкой, – мы уж заждались, пора в путь-дорогу, а то ведь до вечера не уедем. Готовы? – спросил он скорее для проформы, потому как, не дожидаясь ответа, продолжил, обратив внимание на злобное выражение лица Смоукера. – А вот щеки дуть – это вы бросьте, ежели по поводу вчерашнего. Это в армии все просто, отцы-командиры за вас подумали, инструкцию на любой случай жизни расписали, знай только приказы выполняй.
Он, казалось, увлекся, сквозь ширму иронии отчетливо звучали отголоски искреннего праведного гнева.
– Натаскали птенцов желторотых клевать по свистку, а у них самих сомнение в голове и не мелькает даже. Объяснили же знающие старшие, кто правый, кто левый, зачем тупыми вопросами голову забивать, да? Только в ногу строем маршировать мешает. А тут вдруг раз, и сюрприз такой, по эту сторону колючки-то, оказывается, рыцарям королевства нисколечко не рады, даже шмальнуть норовят в светлую головушку. Как же так, где справедливость и уважение к защитникам отечества?
Старый присел перед нами на корточки и заговорил тише, но с нажимом, будто гвозди вколачивал каждым словом.
– Кончилось королевство, ребятки, лопнуло как мыльный пузырь, нет больше правых и левых, никто не защитит и никто не поможет, за все, что принималось как данность, нужно драться. Ваше существование теперь – привилегия, и полагается она далеко не каждому.
Он поднялся на ноги, короткая лекция окончена.
– Сеню, – Старый указал на меня, – грузите в четырехсотку, будет дорогу показывать. Второго – в реанимобиль, в кузов. Все, стартуйте.
Меня запихнули во внедорожник, на заднее правое сиденье, слева сел Тоха, положив автомат на колени так, чтобы в любой момент полоснуть меня очередью, впереди расселись два мудака, сопровождавшие нас до сортира.
Заурчал двигатель, вспыхнули фары, осветив стену напротив и ведущий наверх пандус. Видимо, прогреть движок успели еще в наше отсутствие, машина сразу мягко тронулась и покатила вперед.
По мере подъема по пандусу впереди светлело, не доезжая полвитка до поверхности, водитель потушил фары. Из гаража автомобили вынырнули с тыльной стороны здания, и теперь объезжали больницу по кругу, единственные ворота на территорию находились со стороны главного входа.
Несмотря на непроглядные тучи, все вокруг казалось ослепительно белым, вновь повалил снег, еще гуще, чем вчера. Через завесу снегопада с трудом проглядывались силуэты соседних зданий.
– Хватит чахнуть, – Тоха больно пнул меня по голени носком ботинка. – Куда ехать?
– На северо-запад, восьмое шоссе, – ответил я.
В этот момент мы достигли ворот. Водитель остановил внедорожник, опустил стекло, и, высунув руку, коротко махнул. Тут же из главного входа выскочили двое и бодрой рысью, периодически поскальзываясь на присыпанном снегом обледеневшем асфальте, поскакали к воротам. По задумке, ворота имели электропривод и открывались с пульта в будке охраны, но в отсутствие электричества, разумеется, никакого другого способа, кроме ручного, не было. Вдвоем гоблины быстро разобрались со стопорами, удерживавшими ворота на месте, затем, навалившись, один у торца, а второй у противовеса, откатили их в сторону.
Пока внедорожник выезжал с территории больницы, я попытался рассмотреть место, где должен был находиться синий кроссовер, на котором мы вчера приехали, но безрезультатно. То ли снегопад был слишком плотным, то ли кроссовера там уже не было. Стали бы нас держать отдельно друг от друга, если бы захватили всех пятерых? Оставили бы их в живых?
– О себе лучше думай, – сказал Тоха, заметив мой взгляд.
Разумеется, мне хотелось узнать, что случилось с Фитилем и девушками, ведь нас всех спалили еще на подъезде, но спрашивать я передумал. Не было никакого резона даже отвечать на мой вопрос, тем более – правду.
Лавируя между припаркованными машинами, наш мини-конвой медленно, как сапер по минному полю, пробирался через площадь.
У меня комок подкатил к горлу, сердце забилось чаще. Фраза Тохи сработала как некий спусковой механизм. Мысли о товарищах по несчастью отошли на второй план, уступив место инстинкту самосохранения. Я нервно сглотнул, отвернувшись к окну, смотрел на проплывающие мимо машины, теперь больше напоминавшие сугробы на колесах. Показалось, или было движение? Там, между дальних рядов. Нет, точно показалось, в этом гребаном снегу рассмотреть что-либо нереально.
Но страх не отступал, наоборот, становился все сильнее. Засада реальна, и она где-то близко. Не прямо за воротами, чтобы не рисковать попасть под огонь из здания больницы, но наверняка и не слишком далеко от площади, иначе пришлось бы перекрывать слишком много направлений.
Пульс эхом отдавался в висках. Еще ночью я по много раз прокручивал в голове возможные сценарии засады, оценивал вероятности, риски, продумывал план действий. Идиот, стратег херов. Сейчас перед глазами стояла только одна картина: пара пулеметов и изрешеченная пулями машина с четырьмя трупами, которые и опомниться-то не успели, как коньки отбросили.
Раздался удар по днищу. Внедорожник слегка дернулся, его повело, водитель дернул руль в противоположную сторону, но машина не слушалась, через секунду влетев в бок ближайшей легковушки. Меня бросило вперед и ударило головой о подголовник кресла впереди. Подавшись назад и открыв глаза, первое, что я увидел, – вооруженные люди в камуфляже, появившиеся как из-под земли почти рядом с внедорожником. Я тут же извернулся и повалился ничком в пространство между сиденьями. Со всех сторон послышались крики: «Руки вверх! Бросай оружие! Замри!»
Внутри машины стояла гробовая тишина. Не то что там обороняться, никто даже не пикнул, настолько быстро все произошло. Нападавшие, не давая времени оценить ситуацию, сами открыли задние двери, выволокли меня и Тоху наружу. Пытаясь не потерять равновесие со связанными руками, я инстинктивно дернулся, за что мгновенно получил под дых и был отправлен валяться лицом в снег.
Повернув голову налево, чтобы хоть как-то дышать в этом положении, я увидел днище внедорожника и две пары ног в камуфляжных штанах и военных ботинках рядом с водительской дверью. Спустя пять секунд водитель и передний пассажир также валялись на снегу. Скосив глаза вверх, я увидел «Паутину», сеть с шипами, намотавшуюся на передние колеса. Полиция такие обычно использует.
Сзади, судя по звукам, очередь дошла до водителя «скорой». Потом послышалось шипение, похожее на дымовую шашку, что-то пару раз глухо звякнуло, видимо, эту хрень бросили в кузов.
Через некоторое время из кузова «скорой» раздался надрывный кашель, отъехала боковая дверь, снова разнеслись крики «Оружие на землю!» «Лежать!», «Руки за голову!», кашель все не смолкал, кого-то шумно вырвало.
Еще минуту я провалялся в снегу, пока меня не подхватили с двух сторон под руки и не повели к «скорой», где четверо, включая Смоукера, уже сидели шеренгой на коленях с руками за спиной. Его и меня посадили на правом фланге шеренги, поодаль от остальных.
У Смоукера и еще двоих лица были в слезах и соплях, они постоянно кашляли. Из открытых боковой и задних дверей «скорой» валил густой дым, и хотя ветром его сносило в противоположную от нас сторону, я сразу почувствовал легкую резь в глазах и першение в горле. Смоукеру наверняка пришлось очень хреново в кузове, ну ничего, оклемается, мы оба живы и даже не ранены, остальное вторично.
Тем не менее, прыгать от радости в данный момент было равносильно пиру во время чумы. Явная перспектива сдохнуть в ближайшие сутки превратилась в более туманную с неизвестными вводными. Это плюс? Да, только мы как ждали пассивно своей участи, так и ждем, изменился лишь решальщик этого вопроса.
Нападавших, половину в белых маскхалатах, половину в однообразном армейском камуфляже, легких бронниках, балаклавах и баллистических очках, я насчитал двенадцать человек. Если учесть, что для гарантированного успеха плана с засадой необходимо было перекрыть не меньше четырех выездов непосредственно с площади, это пара взводов минимум. Некисло. Более того, операция по захвату была проведена настолько четко и гладко, будто на показухе по случаю девятого мая. Хотя, на показухе-то как раз любят порожняком пострелять и раненых потаскать, чтоб громко и эпично. А здесь быстро, эффективно, без единого выстрела и без единого пострадавшего с обеих сторон. Кроме того, я был почти уверен, что наблюдатели в больнице так ничего не увидели и не услышали.
