Откуда эти знания и уверенность в их достоверности? Почему ко мне стали возвращаться воспоминания из прошлых жизней, которые я хотел забыть, отрезать от себя из-за боли, страха или ненависти? И почему сейчас все это отошло на второй план? Остались лишь легкая грусть об утраченном и надежда. Надежда на что? Не могу вспомнить. Но точно знаю на что-то хорошее. Или это просто остаточный фон после наркотиков, которыми меня наверняка напичкал служитель местного культа? Но для наркомана я себя на удивление хорошо чувствую. И… Я стал сильнее? Все это требует проверки и осмысления. Есть у меня определенные версии, но для их подтверждения или опровержения необходима информация. Значит надо поговорить с шаманом, с профессором Юнгом, упрется, поделюсь с ними частью знаний ­– баш на баш, так сказать.

И пора возвращаться в Княжество. Не нравится мне здесь. То поклоняются, то хотят убить. В Княжестве, правда, так же. Но там я хоть понимаю, откуда ноги растут. А тут-то я, похоже, просто угодил в какие-то внутренние разборки! А оно мне надо? Там я хоть знаю, что хочу. А степняки для меня совершенно бесполезны. А как будущие соседи еще и опасны. Кочевники ­– народ воинственный и неконтролируемый. Даже при наличии централизованной власти. И сомневаюсь, что статус Древнего или легендарного героя убережет меня от лихости молодых джигитов, решивших попытать свою силушку богатырскую на такой заманчивой цели. Но это дела среднесрочной перспективы. А сейчас надо вставать. Труба зовет! Не совсем труба, конечно. Но позывы очень даже ощутимые. Вот так и живу ­– между Центром Мироздания и отхожим местом! Все-таки опоил чем-то старый хрыч! Надо аптечкой воспользоваться. Но это терпит. А вот остальное не терпит…

Не знаю, что себе напридумывали местные и что за тварь этот Олгой-хорхой, но я теперь в степи кто-то типа национального героя и полубога. Как Геракл у греков. И меня тут побаиваются. Даже шаман смотрит с опаской. А вот хан с сыном, наоборот, глядят преданно-щенячьими глазами. Впрочем, Олег с подчиненными недалеко ушли от степного народа. Ну, хоть особого страха нет, скорее настороженность. Она и раньше была. Просто теперь острее чувствуется. Да и хрен с ними! Пусть сами со своими тараканами разбираются. Благо, скоро улетаем отсюда. Хан с Лодброком-младшим о чем-то договорились. Судя по довольным лицам, к обоюдной выгоде.

Правда, переговоры затянулись на долгих три недели. Но это тут в порядке вещей. Нельзя же такие важные дела решать в суете. Надо все хорошенько обдумать. Пять раз заесть жирным барашком, шесть раз запить кислым кумысом. А потом еще раз обдумать. Хвала Богам меня к этой тягомотине не привлекали. Пытались, но я недвусмысленно дал понять, что мне их заморочки перпендикулярно-фиолетовы. У меня были дела поважней. Я беседовал с шаманом. Старый сморчок оказался вполне себе компанейским дедом, обладающим феноменальной памятью. Что удивительно при его работе, связанной с разными расширяющими сознание веществами. А еще Мункэ удивительный рассказчик. В лице шамана, степь потеряла Великого сказителя-улэгерча. А может быть именно благодаря тому, что старик привык работать с людскими душами, ему так хорошо удавалось приковывать внимание слушателя к своим словам, образам и смыслам.

И все легенды, сказания и предания связанные с возникновением Заброшенных или, как говорят в степи Проклятых земель, полностью противоречили официальной науке. И что-то мне подсказывает, что в сказках степных кочевников правды больше, чем в научных источниках «цивилизованных» государств. Или, вернее всего, она где-то посередине. Ничего, разберусь.

Девочек-рабынь Абылай мне подарил, вместе с табуном лошадей из Проклятых земель. Одним взмахом руки, как совершено не стоящую внимания безделицу. А эти мелкие развратницы тоже хороши. Сначала боялись меня до дрожи в коленях. А потом наперегонки стали пытаться забраться ко мне в постель. Поспорили что ли? И ведь не рассердишься на них. Девочек так специально воспитывали. Пробовал построжиться. Пугаются, плачут, не понимают, чем вызвали гнев Хозяина. Утихают на время и опять за старое. Ну, уж нет! Привезу их в Княжество, найду учителей и пусть живут в доме на Цветочной. За ним все равно кто-то должен присматривать. А там, глядишь, и угомонятся. Все лучше, чем здесь. Тем более, я поинтересовался их желанием. Радостно согласились. Вырастут — замуж выдам, за кого захотят. А не захотят, пусть сами решают, какой путь выбрать.

Ну, а лошадки пусть пасутся, где и раньше. Не тащить же мне их на дирижабле в Княжество.

А вообще, не зря прокатился. Правда, чуть на перерождение не ушел, но оно того стоило. Не знаю, заслуга тут шамана с его бубном или так подействовала на меня магия Олгой-хорхоя, но мне словно вернули огромную часть меня, про которую я забыл, и которой мне, как оказалось, очень не хватало.

Родовой замок Бежецких в Або опустел. Отец с Рогнедой отбыли к брату на фронт. Матери уехали в пригородное поместье, заявив, что без мужа в северной столице им делать нечего. С ними должна была уехать и Зоряна. Но ее в городе задержали дела ­­– пришло уведомление, что всех студентов-лекарей, находящихся в Або приглашают на собрание в Департамент здравоохранения. Пришлось идти. Вдруг, появилась новая информация по следующему учебному году. В этом занятия были отменены в связи с мятежом и боевыми действиями.

К сожалению, ничего конкретного по этому поводу озвучено не было. Лишь скупые общие фразы, что обучение в новом учебном году будет обязательно возобновлено, студентов обо всем уведомят заблаговременно. У Зоряны сложилось такое впечатление, что ни кураторы курсов, ни деканы, ни ректор сами толком ничего не знают и не понимают. И эта неопределенность раздражала. Потому юная княжна с радостью согласилась на предложение поработать в госпиталях в качестве помощницы лекаря. Такие предложения поступили всем студентам Академии. Боевые действия затягивались, раненых становилось все больше, а с наступлением холодов к ним добавились еще и обмороженные. Стала ощущаться нехватка лекарей, целителей и знахарей. Вот и было принято решение привлечь к работе студентов. Пока на добровольной основе.

Согласились далеко не все. Зоряне это было не понятно. И даже противно. Дочь боевого рода, воспитанная в духе патриотизма, преданности сюзерену и Родине, она не могла принять для себя, что в такой тяжелый для княжества момент, кто-то может отсиживаться в тылу и, более того, пытаться получать из этого выгоду. Она даже поссорилась с сокурсниками из-за этого. И теперь на душе было тяжело от обиды и недоумения.

— Вы ­– Бежецкие всегда были верными шавками Лодброков, — глумливо усмехнулся ей в лицо Нездин — прыщавый отпрыск столичного боярского рода, специализирующегося на торговле продовольствием. Откуда у Вадима появились лекарские способности, было не понятно. Но факт этот служил поводом для злых шуток и пересудов, как среди молодежи, так и среди дворян более зрелого возраста. Правда, чаще всего за спиной. Боярин Нездин был богат, влиятелен, злопамятен и мстителен, как дикая крыса. Поэтому и с наследником старались не связываться. Но сейчас была затронута честь рода.

— Хольмганг! Здесь и сейчас! — у Зоряны не было другого выхода. Вадим побледнел, его глаза забегали. Окружавшие их студенты зашушукались, разделившись на две группы. Большая часть встала рядом с Нездиным, глядя на Зоряну с ненавистью. Как? Почему? Что она им сделала? Девушка с удивлением заметила среди своих противников тех, с кем она довольно тепло общалась на первом курсе. Правда, и у нее оказались сторонники.

— А ты молодец, Бежецкая, — хлопнула ее по плечу Лада Аршеневская, — Не такая уж никчемная тихоня, как казалась.

Странно, с Ладой они не то чтобы враждовали, но теплыми их отношения назвать было сложно. Высокая, статная, язвительная и взрывная задира Аршеневская была полной противоположностью романтичной и тихой Бежецкой. Они никогда не ссорились. Но Лада считала Зоряну безмозглой красивой куклой, а Зоряна Ладу невоспитанной и злой грубиянкой. И вот сейчас рядом с ней оказалась именно она, вместе со своей компанией, а не те, кого Зоряна считала хоть и не близкими, но все-таки подругами. Они как раз почти все оказались рядом с Нездиным.