— Леша, да скажи ты ему! Что он опять ко мне пристал? — ругалась Гончарова.

— Макар! — рявкнул брат на друга.

Поляков потрепал по голове Олю, взлохматив ей волосы. Она посмотрела на него убийственным взглядом.

— Знаешь, по тебе я тоже буду скучать. Станешь моей названной сестричкой, раз у меня родной нет, — заявил Поляков, щелкнув пальцем Оле по носу. Она подобралась, нахмурилась.

— Упаси Боже, иметь такого бешеного брата, — хмыкнула она, вздернув подбородок.

— Ну, я тоже не в восторге от такой вредной сестры, но молчу же, — хохотнул Макар, за что получил локтем в бок от Гончаровой. Она заново собрала в хвостик растрепанные волосы и обратилась ко мне:

— Макарунчик, держи своего волка на привязи или успокоительное давай.

Леша хохотнул и притянул Олю к себе, а она уперлась ладонями ему в грудь.

— А ты вообще теперь наказан. Стоишь и смотришь, как Макар твою девушку обижает, — надула она губки, а Леша обнял ее и поцеловал.

— Оль, я ему потом ребра пересчитаю, особенно если приставать начнет по-настоящему. Он же дурачится, — улыбнулся мой брат.

— Ладно… Я тоже буду скучать по названному брату. Кто еще мне нервы трепать будет?

Я заметила, что Дина не сводила взгляда с Макара. К счастью, любимый ни разу не посмотрел в ее сторону. Судя по всему, Дину это очень злило. Ведь Поляков не отходил от меня ни на шаг. Как хвостик везде следовал за мной. Все друзья были удивлены его поведением, потому что Макар всегда с холодом и безразличием смотрел на девушек, с которыми раньше встречался, а со мной он был иным.

Мы всю ночь веселились, общались, танцевали и дурачились. Под утро часть компании разъехалась, а несколько человек остались, чтобы помочь Полякову навести порядок.

Впереди нас с Макаром ждало самое сложное… Расставание на два года…

С утра выпила несколько таблеток валерьянки и пустырника, но дрожь в теле так и не прошла. Ком душил в горле, ладони стали ледяными. Меня трясло… С тоской смотрела на чемодан, стоящий в коридоре. Леша проверял по списку, все ли взял. Я уже скучала… Я привыкла, что брат всегда рядом. А тут придется расстаться так надолго…

На вокзале собрались провожающие и те, кто отправлялся в путь. Макар прижал меня к себе. Я чувствовала, что его трясло, так же, как и меня. Однако по его невозмутимому виду никогда бы не догадалась о том, что он переживал. Прижала ладонь к его груди, чувствовала бешеный ритм сердца. Казалось, что оно у нас одно на двоих. Смотрела в зеленые глаза и мир исчезал. Это невероятное чувство, словно мы остались одни во вселенной, мозг перестает в такие моменты реагировать на происходящее вокруг, глаза не видят того, что творится рядом, а замечают лишь объект любви.

Раньше не могла понять, почему люди говорили: «глаза — зеркало души». В тот момент осознала, что это значит. Это — когда смотришь и видишь душу, чувствуешь каждую эмоцию другого человека, впитываешь ее в себя, когда его боль становится собственной, его страхи воспринимаются за свои, когда его любовь обволакивает невидимым щитом, и это ощущаешь каждой клеточкой. Макар раскрыл передо мной душу. Пусть он не сказал ни слова, я словно слышала его мысли, все понимала, чувствовала… Любимый зажмурился, судорожно сглотнул и прижался горячими губами к моему виску. Я знала, что он будет скучать, что у него сердце разрывало в клочья точно так же, как и у меня. Предательские слезы собрались в моих глазах и покатились по щекам. Казалось, что ребра стянули колючей проволокой, вдохнуть полной грудью не получалось.

— Пожалуйста, только не плачь, — тяжело дыша проговорил он. — Не могу смотреть на твои слезы, еще сильнее душу разрывает.

Ради него собрала себя в кучу, проглотила ком в горле.

— Я буду писать тебе письма, — прошептала, стараясь не моргать, чтобы слезы с новой силой не покатились по щекам. — Если вдруг усомнишься в том, что жду я тебя или нет, прочти вот это, — проговорила, вытащив из сумочки письмо.

— Что это? — Макар удивленно вскинул брови, повертев в руке запечатанный конверт. Спрятал письмо в потайной карман ветровки и снова прижал меня к себе.

— Это напоминание тебе о моих чувствах, — призналась и щеки вспыхнули.

— Спасибо. Я люблю тебя, — проговорил так нежно, что у меня мурашки пробежали по телу.

— И я тебя люблю, — прошептала, потянувшись к его губам. Макар тяжело задышал, с шумом втягивал в себя воздух. Любимый накрыл своими губами мой рот, вложив в это прикосновение свою душу.

Рядом плакала Оля в объятиях Леши. Андрей с тоской смотрел на друзей. Оксана прижималась к Коле, а Маша к Виталику. Их парням предстояло отправиться в армию через год.

Объявили посадку, а я прикусила губу, ощутив невероятную боль в сердце. Прижалась к Макару сильнее, а он крепче сжал меня руками, да так, что ребра затрещали. Я не хотела расставаться. Говорят, что перед смертью не надышишься… А мне хотелось сделать еще хотя бы вдох… Украсть минутку… Однако пришлось разжать руки. Отпустить… Сразу же оказалась в объятиях Леши.

— Я буду скучать, — призналась брату.

— Я тоже, — ответил он.

Макар притянул к себе рыдающую Олю и обнял.

— Сестричка, жду тебя с Макарунчиком на этом самом месте ровно через два года.

— Ненавижу прощаться, — всхлипывала подруга.

— Кто же любит? — усмехнулся Макар, бросив на меня тоскливый взгляд.

Парни обняли своих родителей, пожали руки друзьям и сели в поезд. Макар стоял рядом с проводницей и не сводил с меня взгляд, а я смотрела в его глаза и не дышала. Поезд тронулся и медленно покатился по рельсам, а мы так и смотрели друг на друга, не моргая. Не знаю, что было у него на душе… У меня же создалось впечатление, что мои внутренности вспороли тупым ножом. Вдох сделать не могла. Глядела в след удаляющемуся поезду, а в ушах сердце грохотало. Два года… Два чертовых года пройдет прежде, чем снова увидимся… Так невыносимо тяжело только в начале? Ведь так? Потом привыкну жить без него? Смахнула слезы рукой и обняла Олю.

Андрей прижал нас к себе.

— Вика, Оль, у вас я остался, если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, — серьезно проговорил Калинин, а мы благодарно кивнули.

Вернулась домой. Меня не покидало ощущение пустоты. Словно чего-то или вернее кого-то не хватало. Тишина неприятно давила. Я вошла в комнату брата и застыла на пороге. Непривычно… Мы с Лешей никогда не расставались, все детство вместе. А теперь ощутила себя единственным ребенком в семье… Тоскливо и одиноко. Все же расти с братом или сестрой намного веселее, чем вот так одной. Чувствовала себя потерянной. Не знала, куда себя пристроить, как будто выпала из жизни. Открыла книгу, но строк не видела. Прижала руки к груди, хотелось вырвать камень, застрявший в сердце. Перед глазами так и стояли зеленые глаза, любимая улыбка…

В дверь позвонили, и на пороге появилась Оля.

— Можно я у тебя переночую? — прошептала она, всхлипывая носом.

— Конечно, — кивнула, пропуская подругу в свою комнату. Мы всю ночь болтали, вспоминая веселые моменты, о том, как в последнее время везде бывали вчетвером. Мы понимали друг друга без слов, проживали одинаковые эмоции.

— Все, поплакали, погрустили, а утром начнем жить. Все же парни в армию ушли… Никто, слава Богу, не умер, так что через два года увидимся с ними, а может и раньше, если родители решатся поехать в другой город… Тогда и мы упадем им на хвостик, — заявила я, посмотрев на Олю.

— Ты права. Будем жить как раньше… — согласилась подруга.

Утром отправились в школу… Потянулись однообразные будни. Честно признаться, меня такая жизнь не устраивала. У меня оставалось много свободного времени, а в такие минуты накатывала боль и тоска. Я поняла, что время идет гораздо быстрее, если чем-то заниматься. Родители разрешили мне пойти работать официанткой в кафе. В будни моя смена была с четырех часов дня до одиннадцати ночи, а в выходные дни с восьми утра до одиннадцати ночи. График был скользящий, поэтому хватало времени на уроки. Большим плюсом было то, что сотрудников развозили по домам на такси. Неплохая зарплата плюс чаевые.