— Ну, так выпустите меня тогда, зачем я вам еще-то нужен? — попытался вразумить их я. Однако они меня не слушали и разговаривать со мной, похоже, не собирались. И вот тут, вспоминая рассказы о русской мафии, я не на шутку испугался.

Неужели они меня убьют, как лишнего свидетеля? Ведь я даже сам не знаю, во что ввязался! Да еще не подумав, признался им, что имею отношение к этому злосчастному диску. Может, мне наоборот, стоило играть роль ничего не знающего человека? Ведь они, по сути дела, не могли знать с точностью, передал мне тот парень диск или нет! Они об этом могли только догадываться! Вдруг я своими необдуманными действиями совершил оплошность, которая теперь может обернуться против меня не известно какой стороной?!

Маланья покачала головой.

— Что? — спросил у нее Себастьен.

— Вы и впрямь поступили опрометчиво, Себастьен! Очень опрометчиво! В России так себя вести нельзя! Это может быть опасно!

— Вот вот, я тоже об этом подумал тогда, в машине, и пожалел, что сразу не рассказал обо всем мадам Гордеевой, но было уже поздно! А они, между тем, все везли меня и везли. Куда, зачем? Было совершенно непонятно! Мы кружили по Москве где-то около часа, и в течение этого времени они два раза звонили кому-то по мобильному телефону. Потом они подвезли меня к бару, и двое из них отправились туда. Они пробыли там около сорока минут, а может и больше, после чего, на смену им туда отправились двое других, которые все это время оставались со мной в машине. Эти пробыли в баре часа полтора, не меньше, и, выйдя сытые и довольные, — сытые, потому, что один из них ковырял спичкой в зубах, — уселись в машину. Мы снова поехали, только теперь уже целенаправленно, из Москвы. Поездка наша длилась более часа. По дороге рядом сидящие сняли с меня часы, и, обшарив карманы, вытащили бумажник. — В нем у меня лежали деньги, — совсем немного, я взял их в ресторан, на всякий случай. И еще я подумал, что поступил очень правильно, не взяв с собой никаких документов. Они, к счастью, остались в номере.

Когда мы почти доехали до того места, где они собрались выкинуть меня из машины, на улице уже светало. И тут, двое сидящих рядом со мной, заломили мне руки, и, откупорив бутылку водки, влили ее мне в рот. А потом один из них вытащил из кармана пачку каких-то таблеток, и я, еще не успев опомниться от такой большой порции спиртного, которое мне пришлось проглотить, чтобы не подавиться, почувствовал, как этот тип запихнул мне в рот три таблетки. Я попытался их выплюнуть, но тот предусмотрительно зажал мне рот. Одним словом, такие трюки были им, очевидно, знакомы, и они проделали это мастерски. Я выпил и проглотил все, что им было нужно, и, проехав еще несколько километров, они остановились, после чего, вытащив меня из машины уже совсем сонного, поволокли в кювет. Я упал в канаву. Если вы помните, Маланья, кювет в этом месте был довольно глубокий.

— Помню! — сказала Маланья, хоть совсем ничего и не помнила.

— Одним словом, полежав с минуту, я понял, что меня вот вот одолеет сон, с которым я уже и так еле справлялся, и я, собрав всю свою силу воли, попытался выбраться из кювета. Ну, а дальше, — дальше уже Вы обнаружили меня на проезжей части. И как хорошо, что Вам первой удалось меня обнаружить!

— Да, забавная история! — сказала Маланья. — Но, ничего, главное, что до этого момента все обошлось благополучно, а судя по тому, что они притравили Вас только слегка, смерти Вашей не желали. Им, похоже, надо было притупить Вашу бдительность, Себастьен, избавиться от Вас на какое-то время, чтобы Вы не успели никому ничего сообщить.

— Да, похоже.

— И, что же Вы намерены делать теперь?

— Теперь надо позвонить по одному из двух телефонов, которые у меня остались и постараться как можно скорей избавиться от настоящего секретного диска, который лежит у меня в номере.

— А после этого стараться быть очень осторожным! — подсказала ему Маланья. — Ни с кем не разговаривать, никуда не уходить, и вообще желательно не оставаться одному, хотя бы до тех пор, пока Ваши гастроли здесь в Москве не закончатся!

Себастьен благодарно ей улыбнулся и поцеловал руку.

— Спасибо за совет, Маланья.

— Пожалуйста! — сказала она. — Ой, мы же совсем забыли про воду! Она давно нагрелась, — она протянула ему полотенце. — Идите в душ, Себастьен.

Он отправился мыться, а Маланья сидела на лавочке и думала о случившемся. Ей было жаль Себастьена, который едва приехав в Россию, тут же попал в такую неприятную историю. И в душу нахлынула волна стыда за отечество, и в лице этого отечества она сейчас ощущала почему-то лично себя! И тут, неожиданно ей пришла в голову мысль.

— А как же он будет разговаривать по телефону с тем, кому предназначен диск, он же не знает ни одного слова по — русски?

Придется ему помочь! А, чем, собственно она рискует? — Да, абсолютно ничем! Она во всей этой истории совершенно посторонний человек! Ее не знает ни тот парень, который передал Себастьену диск, ни те, кто за ним охотятся! Да она, просто напросто, возьмет этот диск и сама позвонит адресату! Причем не со своего мобильного, а с городского телефона-автомата. Скажет, что положила его в камеру хранения на каком-нибудь вокзале, сообщит номер ячейки, и будь здоров! Никто никого не узнает, никто никого не увидит! Приняв такое решение, Маланья сразу повеселела, и часть вины, которую она только что почувствовала, тут же снялась с ее загруженной головы.

И еще у нее зачесался язык! Ей нестерпимо захотелось рассказать об этой истории девчонкам. — А, может не стоит? — трепыхнулся, было, в голове вопрос. — Да, что тут такого? — тут же повис в воздухе следующий, подхлестывающий желание потрепаться, на который напрашивались три оправдательных слова, — АБСОЛЮТНО НИЧЕГО ТАКОГО!

Она быстро вскочила с лавочки и подошла к душевой. На перегородке висела мятая, грязная рубашка Себастьена, и почти такие же брюки. И у Маланьи тут же нашелся повод удалиться.

— Себастьен, Вы мойтесь пока, не спешите, а я пойду в дом и попробую раздобыть для вас какую-нибудь одежду, — крикнула она ему через перегородку. — Ваша слишком грязная и мятая после кюветно-дорожных вылазок, и являться в такой к столу, да еще к дамам, неприлично! — Она стремглав бросилась к дому, чтобы не только раздобыть одежду, но и успеть рассказать подругам обо всем, что случилось с французом.

Маланья напрасно считала себя непричастной к этой истории. Некоторые так не считали, а потому разыскивали ее уже несколько часов подряд, шныряя по всем окружным дачным поселкам, в надежде наткнуться где-нибудь на ее Пежо.

Четверка Коляна на черной БМВ подъезжала к дачному поселку Ивы как раз в тот момент, когда Маланья, проводив Себастьена в душ, побежала к подругам.

— Если и здесь ее не будет, все тогда! — сказал Санек. — Больше искать негде.

— Что значит негде? — возразил Колян. — В этих местах дач тьма!

— Тьма — то, тьма, но все остальные уже за тем местом, куда мы француза выкинули, и что толку там ее искать? Маловероятно, что она и сюда-то поехала! Мы же сразу вычислили, что ей этого вроде и не требовалось!

— Вроде, вроде! Искать-то все равно больше негде, если все дачи до этого поворота мы уже облазили!

Ах, это зласчастное место! Не повстречай там сегодня на заре эта девица француза, не шатались бы они теперь допоздна после суматошного, неприятного дня и такой же бессонной ночи! Хотя, как знать, не случись такого, какая еще проблема могла бы их ожидать! Теперь, по крайней мере, они хоть знали, кого искать! Они вычислили ее, ехавшую на Пежо 777 МУ по воле случая.

Накатав француза клофелином, с целью протяжки времени, по заданию шефа, и инсценировав ограбление, они выбросили его из машины перед Звенигородом. Причем место это было выбрано ими не случайно. У Санька там жила подружка Лина, и он предварительно позвонил ей и договорился о встрече. Лина жила в пригороде Звенигорода в небольшом кирпичном доме, который делила с бабкой. Причем у каждой из них была своя личная половина дома, разделенная капитальной стеной, и к каждой половине имелся отдельный вход. Лина пообещала Саньку, что ребят она сможет разместить на ночлег в бабкиной половине по случаю ее отсутствия. Та как раз сейчас лежала в больнице, — а мы с тобой, Санечка, в моей половине, проведем прекрасную ночку, — многообещающе пообещала она ему по телефону.