Отчёт о ней был здесь же — трое сарматов, один спрингер (не тот, что облетел планету), область приэкваториального побережья. Это был объёмный файл — исследователи провели на Кагете почти сутки и выбрались оттуда совсем недавно; они все были живы и, как было указано в отчёте Медблока, не менее здоровы, чем перед вылетом, — и Гедимин, помнящий судьбу тамоанчанской экспедиции, облегчённо вздохнул.

— М-да, это не Тлалок-А, — покачал головой Хольгер, пробежав быстрым взглядом по первым страницам. — Это прямо-таки Земля. Надо же было наткнуться на такой оазис! Там можно просто высаживаться и жить. Я не думал, что так бывает…

Гедимин кивнул. Он смотрел на фотографии — плоская равнина, затянутая низкорослой широколиственной зеленью, распластавшейся вдоль земли, редкие широкие ручьи, едва продвигающиеся в чёрной жиже с торчащими из неё зелёными волокнами, чернота и зелень до горизонта. Это был берег местного моря, но где оно, можно было догадаться только по небольшим подъёмам поверхности — слой переплетённых растений покрыл мелководье. Несколько пластов водяной растительности, выброшенных когда-то на твёрдый берег, нашли сарматы; ветер скатал водоросли в шары по два-три метра высотой, и они догнивали на побережье. Их нижние части уже опутало что-то быстрорастущее из состава наземной флоры.

— Они сейчас в море или на суше? — спросил Гедимин.

— Где-то между, — ответил, хмыкнув, Хольгер. — Тут очень размытые берега. Километры грязевого болота вокруг каждой лужи. Посмотри на местные растения. У них и корней-то нет…

На очередной фотографии сарматы собрали образцы фауны — два десятка странных существ со множеством щупальцеподобных выростов. Некоторые были похожи на лепёшки с несимметрично расположенными глазами, другие напоминали морских червей или многоножек. Пласты водорослей и прибрежная жижа кишели ими — один из сарматов сфотографировал свою руку, запущенную ненадолго в грязь, и улов, оставшийся после этого на ладони.

— Техника безопасности, — неодобрительно покачал головой Хольгер.

— Ассархаддон будет доволен, — сказал Гедимин. В животных он не разбирался, но знал, что жизнь в космосе — огромная редкость.

— Да, поставит в экзотариуме ещё один вольер, — согласился Хольгер. — Хм… В воде много гниющей органики. Что неудивительно… И воздух там не очень приятный.

— Это из-за жары. Всё разлагается, — сказал Гедимин. — На севере должно быть чище. Мне не нравится эта жижа. Тяжело строить в ней.

— Это всего лишь первая высадка, атомщик, — успокоил его Хольгер. — Навряд ли Ассархаддон прикажет строить там базу. На Кагете есть горные районы, там не так топко… А ты заметил, что сигма-излучение ослабло? Видимо, источник не на экваторе…

— И омикрон по-прежнему не обнаружен, — Гедимин сверился с отчётом. — И в пробах грунта нет ирренция. Тогда там можно будет жить. Хорошая планета.

Он посмотрел на повисшую над экраном голограмму и едва заметно улыбнулся. «Своя Земля. Не хуже этой. Просто прилетай и заселяйся. Никаких «макак». Никакой войны. Все ресурсы под рукой…»

— Я бы переселился туда, — сказал он вслух. — Даже и в болото.

Хольгер усмехнулся было, но внимательно посмотрел на него и стёр ухмылку с лица.

— Думаешь, хорошо было бы обменять Землю на Кагет? Просто улететь и забыть о существовании человечества? Да, мне это нравится. Но, боюсь, Маркус с нами не согласится.

Гедимин угрюмо кивнул.

04 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Ну что, пришло? — спросил Хольгер, поднимаясь из-за стола навстречу Гедимину. Вчерашний отчёт заинтересовал только его — экспедиция снова бродила по мелководью и запускала дроны под водорослевые пласты, потеряв один в непроходимых зарослях; на Луну пришло много информации о местных формах флоры и фауны, и Гедимин, попытавшись её переварить, быстро запутался — как тот дрон в водорослях. Единственное, что он понял и посчитал важным, — позвоночных животных на Кагете не нашли.

«Беспозвоночные ограничены в размерах и сильно завязаны на содержание кислорода,» — задумчиво сказал Хольгер, дочитав отчёт до конца. «Двадцать два процента… Сомневаюсь, что на суше мы встретим гигантов. И… думаю, если не лезть в океан, на разумную жизнь мы не наткнёмся.»

«Разум?» — изумлённо мигнул Гедимин. Он, конечно, помнил странные кости и остатки строений в ириенских рудах, но наткнуться на разумных существ на очередной планете… Он даже не держал в голове такую возможность — и подозревал, что экспедиция и те, кто её посылает, об инопланетянах тоже не беспокоятся.

Хольгер пожал плечами.

«Я бы не исключал такую возможность. Подозреваю, что разум заводится рано или поздно везде, где есть жизнь. Удобная штука, — почти как дополнительный набор когтей и зубов. Но вот… не знаю, хотел бы я наткнуться на инопланетных собратьев. Нам с людьми-то не ужиться…»

— Да, — Гедимин поднял руку, открывая экран передатчика. Телекомп, приняв сигнал, замигал светодиодами. Информация в этот раз перекачивалась быстро — пришёл всего один отчёт, и, видимо, в этот раз экспедиция не успела закопаться в образцы.

— Смотри! — оживился Хольгер, увидев объёмные снимки. — Они просканировали несколько участков экваториального океана сигма-лучом.

— Опять червяки? — недовольно сощурился Гедимин.

— Ну-ну, потерпи, — хихикнул Хольгер, разворачивая на весь экран текстовую часть. — Тут довольно интересная информация. Выходит, что малые глубины так густо заселены водяной флорой, что сквозь них свет не проходит. А постоянные размывы побережья и снос почвы в океан превращают воду в мутную взвесь органики и неорганики… В общем, там много беспозвоночных фильтровщиков, но ничего сложноустроенного. Оно не выживает без кислорода и освещения. Так что разумных соседей у нас там не будет. Я думаю, это к лучшему.

Гедимин терпеливо ждал, когда химик насмотрится на толщу морской воды, пропитанной продуктами распада органики, и откроет отчёт о сухопутной экспедиции. «Растения и червяки,» — думал он, вспоминая вчерашние картинки. «Много разных растений и червяков. Ассархаддон, определённо, доволен. И воевать там не с кем.»

— Ага! Они высадились в тропиках, — Хольгер, сжалившись над Гедимином, вывел на экран новый блок фотографий. Их сделали сарматы со второго корабля — первая экспедиция осталась собирать образцы на побережье Моря Водорослей. Вторая группа имела тот же состав — спрингер, четвёрка ЛИЭГов, трое сарматов в экзоскелетах с флиевой прослойкой. Она высадилась на засушливой равнине в тропическом поясе. Это был широкий участок твёрдой суши; несколько узких рек, прорезавших в нём глубокие овраги, практически пересохли — видимо, они зависели от сезонного поступления воды. Дроны спускались в один из каньонов и обнаружили на дне три полосы цветного осадка — мелкий красный песок там, где течение было быстрым, и тёмно-зелёный подсохший ил на мелководье. В пробах грязи нашли плоские панцири и спиральные раковины с живыми обитателями внутри — видимо, эти существа умели пережидать засушливые сезоны.

— А может, реки пересохли внезапно, — отозвался Хольгер на высказанное вслух предположение. — Мы не знаем ничего о местных сезонах. Наклон планетарной оси невелик… А вот, смотри, — сходные организмы в степи на плато…

Да, на плоской равнине тоже хватало живых существ, — на одной из фотографий была ступня сармата, окружённая белыми плоскими панцирями. Они во множестве были рассыпаны по плато. Некоторые из них были сброшены во время линьки, владельцы других погибли от засухи, но большая часть обитателей плато была жива и активна. Гедимин посмотрел на снимок посадочной стойки, облепленной белыми панцирями, и хмыкнул. «Техника безопасности…»

— Они выставили поле, как только заметили такое поведение, — обиделся за экспедицию Хольгер. — Это был запланированный эксперимент… Уран и торий! Там настолько сильный ветер?!

Гедимин давно обратил внимание, что дроны, спустившиеся в каньон, отчего-то не использовались для съёмок на плато; теперь он прочитал данные о скорости ветра и присвистнул. Даже экзоскелетчики передвигались там с трудом, боком лавируя против воздушного потока. Растительность пласталась по земле, не поднимаясь выше десяти-пятнадцати сантиметров; на возвышенностях выживали только лишайники. Местные животные большую часть суток проводили, зарывшись в грунт, и стойка спрингера была облеплена ими только с подветренной стороны.