На космодроме завыла сирена — прибыл ещё один корабль. «Не крейсер, но с реактором,» — определил по тональности сигнала Гедимин.

Это был «Ицума-Бет»; его борта, как поверхность Луны, сплошь покрывали кратеры, две сквозные пробоины заделали изнутри защитным полем, но, видимо, затянули с ремонтом, — экипаж, просидевший в условиях кислородной тревоги несколько часов, наружу вываливался с облегчёнными вздохами и тут же сдирал шлемы. Старший механик быстро объяснял Хольгеру, что сломано, и с чего лучше начать. Гедимин, направившийся было к погнутым турелям, услышал слово «твэл» и настороженно прислушался.

— Три нестабильных? — Хольгер сделал пометку в наручном смарте. — Заменить нечем. Можем вытащить. Реактор потеряет в мощности.

— Тащите, — махнул рукой механик. — У нас уже двух не хватает. Говорят, у них четверной запас мощности…

Гедимин подошёл к нему. «Здесь нет запасов топлива,» — это открытие было очень неприятным. «Реакторы «Мары» и «Шамана» погибли вместе с базами, новых не построили… Странно, я думал, Хольгер быстро тут всё наладит.»

— Можно переработать твэлы, — сказал он. — Это недолго…

Хольгер молча, с неожиданной силой ударил его по запястью. Гедимин мигнул и озадаченно посмотрел на него.

— Можно было бы, — сказал Хольгер оживившемуся механику. — Оборудования нет. Шахты взорваны, завод в развалинах. Гедимин, сходи к ним, посмотри, что можно сделать.

Пилот-реакторщик, встретивший их у входа в отсек, не узнал ремонтника — видимо, как и Фьонн, был из «второго поколения». К люку в активную зону он не подходил, и, судя по состоянию запирающих механизмов, в последний раз их приводили в действие полгода назад. Гедимин сверился с мониторами, озадаченно мигнул, не увидев признаков затухающей пульсации, пролистнул показания и мигнул ещё раз.

— Вы шли без Прожигов?

Пилот, механик и присоединившийся к ним по дороге капитан, переглянувшись, тяжело вздохнули.

— Не говори ничего, ремонтник. Ты с «Феникса»? Всё, что мельче, второй год ходит без Прожигов.

— Не тянет, — буркнул пилот, досадливо щурясь. — Портал в полширины, и хоть ты тресни.

Гедимин, вспомнив свои эксперименты на корабле Корсена, угрюмо кивнул. Можно было бы повторить их, но, посмотрев в глаза местным сарматам, ремонтник решил не заикаться ни о каких «доработках» и «улучшениях».

— Тем проще, — сказал он. — Одну сборку из четырёх сделать нетрудно.

Реактор был остановлен, аварийные стержни опущены, но три твэла по-прежнему нестройно мерцали, и их свет из зеленоватого становился жёлто-белесым. Гедимин извлёк их, осмотрел, несколько минут возился, переставляя стержни, вернул два из трёх обратно, оставшийся положил в контейнер и вынес в камеру дезактивации.

— Один нестабильный, — сказал он удивлённым сарматам. — Остальное работает.

Когда он сошёл на землю, спугнув длиннохвостую «пиявку», присосавшуюся к обшивке «Ицума-Бета», его уже ждал Хольгер, а с ним — незнакомый реакторщик, смущённо разглядывающий обломки фрила под ногами.

— «Бет», прибыл неделю назад, — пояснил Хольгер, кивнув на сармата. — Реактор перегревается, пульсирует на взлёте и посадке, не хватает четырёх твэлов. Посмотри, что можно сделать.

24 октября 30 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Да, без урана сложно, — согласился Гедимин, недовольно щурясь на Хольгера. — Но переработку твэлов можно было бы наладить. Те же трубки, хвостовики, очистка ирренция…

«Ицума-Бет», первый корабль, реактор которого ремонтировал Гедимин, утром покинул Ураниум. «Бет», прилетевший неделю назад, стартовал в полдень. «Стимфалиды» присоединились к москитному флоту Ураниума. Три ремонтных ангара вернулись на стоянку, но повреждённых кораблей ещё было много, и ремонтники работали в две смены.

— Помнишь, мы собирали оборудование из деталей со свалки? — спросил Гедимин, тронув за руку задумавшегося Хольгера. — И получалось.

Тот невесело усмехнулся.

— Я помню, атомщик. Может, и сейчас получилось бы. Но… — он зябко поёжился. — Что-то мне не по себе. Такое чувство, что мы досиживаем тут последние часы. А завтра на рассвете прилетит «Кондор»…

Гедимин поморщился. Это он слышал не первый раз, и не от одного Хольгера, — призрак завтрашнего «Кондора» висел над Ураниумом, незаметно превратившимся в «Шибальбу», так же явно, как купол защитного поля.

— Радует одно, — мрачно сказал он. — Мы ещё не убиваем друг друга.

Хольгер вместо ответа провёл пальцем по щербинам на его скафандре — следу, оставшемуся от удара Стивена.

— Пытаемся, атомщик. Но не выходит.

Солнце уже зашло, и вокруг космодрома зажглись огни. Прятаться не было смысла — о существовании Ураниума люди прекрасно знали, и если бы и начали обстрел, то не потому, что заметили один-два фонаря над развалинами. Ремонтники, закончившие работу, сошлись к пищераздатчику и остались там надолго. Гедимин вполуха слушал разговоры — ничего нового местные жители сказать ему не могли. Маркус и его адмиралы остались где-то снаружи, за укреплениями Ураниум-Сити, о базе забыли все, кроме капитанов повреждённых кораблей, и те получали последние приказы командования месяц, а то и два назад.

К пищераздатчику подошёл патруль. Гедимин пригляделся к лицам сарматов и, мягко поднявшись на ноги, бесшумно приблизился к одному из них и встал так, чтобы перекрыть ему отход.

— Стивен, — негромко окликнул он. — Куда ты дел «Феникс», и что с экипажем?

Патрульный, вздрогнув, шагнул назад, но упёрся в лоток пищераздатчика, был обруган со всех сторон и нехотя развернулся к Гедимину.

— Почему ты не сдох на рудниках? Адмирал Тохиль убит, адмирал Гней убит, может быть, даже Маркус уже мёртв… Почему ты пережил их, hasukemu?!

— Потому что я — учёный, а не солдат, — отозвался Гедимин. — Так что с кораблём? Сайджин и Йенью живы?

Стивен угрюмо кивнул.

— Реакторы взорвались под огнём, но до «Мары» мы дошли. Экипаж расформировали, мне выдали «Фенрир», а потом… — он оглянулся на полуразрушенные бараки и брезгливо поморщился. — А тут ещё ты…

Гедимин пожал плечами.

— Нечего было бомбить мою станцию.

— Скоро мы все подохнем под одной бомбой, — махнул рукой Стивен. — Мой пепел будет лежать рядом с твоим. Вот же мерзость…

Он сплюнул в темноту и отвернулся.

26 октября 30 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Пол барака вздрогнул, стены качнулись, и Гедимин, не успев проснуться, резко выпрямился и, сдёрнув с матраса сонного Хольгера, шагнул за дверь. Встряска повторилась. Над городом запоздало завыли сирены воздушной тревоги, и Гедимин, досадливо хмыкнув, положил Хольгера на место.

— Бомбят, — разбуженный Хольгер, привстав на матрасе, прислушивался к отдалённому грохоту. Бомбы взрывались совсем рядом; защитный купол удерживал часть ударной волны, но земля дрожала, и колебания передавались уцелевшим домам. Выглянув наружу, Гедимин увидел, как по небу катятся разнонаправленные зелёные сполохи, — омикрон-излучение хлестало по куполу с разных сторон, но прожечь его не могло.

Небо вспыхнуло красным, от красных бликов разбежались жёлтые, — что-то массивное рухнуло на купол и скатилось по нему, разваливаясь на части. Через несколько секунд все сияния погасли, только сирены ещё выли над притихшим городом.

Налёт повторился через два часа. Гедимин, выйдя из ремонтного ангара, долго смотрел, как облака вспыхивают красным и зелёным, — ракеты сбивались, не долетая, где-то в тучах шла перестрелка.

— Примеряются, — мрачно сказал Хольгер, когда настала тишина. — Наблюдатели говорят, что сюда стягиваются крейсера с трёх сторон. Два «Кондора» идут с юга, «Юрий» — с запада, тройка «Солти» — с востока. Земной Союз решил с нами покончить.

Гедимин огляделся. Под купол возвращались уцелевшие корабли прикрытия, со стоянки подтягивались передвижные ангары, — база работала на последнем издыхании.

— Не нравится мне всё это, — пробормотал он.