Разумеется, ее спросили о так называемом «миссуровском сценарии» второго тура: она и Андрей Багалий. Ответила, что этот сценарий не хуже и не лучше прочих. Ведущий понимающе кивнул. По «экзит-полам» с большим отрывом от прочих кандидатов лидировали Николаенко и Багалий, Багалий и Николаенко, и снова Бага… к черту!
— А сейчас — реклама, после которой мы будем иметь возможность встретиться с…
В студию ворвался Игорь — один, без Слуцкой и Людочки, — схватил Анну за руку и едва ли не силой потащил по коридору. Попрощалась на ходу с телевизионщиками третьего и машинально пригладила волосы; похоже, освежать ей макияж перед марафоном никто не будет. Видимо, Игорь дал отбой. И вообще сейчас у него одна забота: вовремя пристроить свою заведомо проигравшую кандидатку на оговоренное место в студии. А потом он преспокойно спустится двумя этажами вниз и расслабится в баре в компании журналистов, скучающих в ожидании первых настоящих цифр с избирательных участков. Кто ж в наше время верит «экзит-полам»?
Все верят. И в результатах выборов никто уже не сомневается.
…Передал ее из рук в руки — багаж транзитом— шустрой барышне с первого канала и тут же растворился. Анна прищурилась от слепящего потока света. В этой самой студии писались ее дебаты с Андреем — впрочем, и с Виерским, и с Николаенко, со всеми! — но тогда в колоссальном помещении, увитом пыльными кабелями, был освещен лишь небольшой островок жизни: столик участников и шесть трибун, изображавших зрительный зал. И софитов, конечно, понадобилось вдесятеро меньше.
— Ваш столик номер восемь, госпожа Гроссман. Сейчас я вас проведу. Не спешите, до эфира еще четыре минуты.
Всего же столиков здесь было, наверное, штук пятьдесят, если не больше. Будто новогодний банкет. Политики, политологи, социологи, моральные и материальные авторитеты нации, примелькавшиеся физиономии истеблишмента (среди них немало выпускников МИИСУРО), незнакомые лица случайных, но каким-то образом добывших пригласительные субъектов. И естественно, масса журналистов с конкурирующих между собой телеканалов, радио и газет, — последние шустрили больше всех, хотя им все равно не сверстаться раньше завтрашнего утра, когда все уже будут обо всем знать.
Скорей бы это кончилось.
Ее усадили почти на то же место, что и тогда, на дебатах с Андреем… да, да, и с прочими кандидатами тоже. Только теперь этот столик делил внимание камер с десятками остальных; время от времени можно будет расслабиться. Огромные мониторы по углам студии давали представление о том, какую картинку видят телезрители. В данный момент они наслаждались последними секундами нового клипа Звениславы.
Как и перед теми злосчастными— голову в песок, какой смысл ворошить сорок пять минут едва ли не самого страшного позора в жизни?! — дебатами с Андре…
Его нигде не было видно; впрочем, в пестром инкубаторе лиц было практически невозможно выделить одно-единственное. Может быть, потом, когда начнется: на него ведь непременно направят одну из основных камер. А озираться по сторонам… глупо. Хотя, конечно, гораздо глупее надеяться, что он не придет.
Посмотреть на ее провал. На блестящем фоне собственной победы.
Барышня-телевизионщица привела и усадила напротив Анны стройную женщину в деловом костюме, почти без макияжа, с гладко зачесанными черными волосами. Женщина улыбнулась и сказала:
— Здравствуй,
Только по голосу Анна ее и узнала. Вежливо поздоровалась и отвернулась.
— Добрый вечер! Мы начинаем наш телемарафон под названием «Ночь выборов на Первом»! Будьте с нами, и вы первыми узнаете о…
Так, значит, дебаты с Андреем. А почему бы и нет? Если это воспоминание все равно кружится вокруг нее, словно назойливая муха? Пока на мониторах крутят сюжет о соцопросах с бесчисленными таблицами и диаграммами, и в пестрой инкубаторской толпе нет — почти нет — нужды следить за выражением лица…
…Еще чуть-чуть — и он бы опоздал; но нет, явился вовремя, секунда в секунду, весь в движении, с ветром за плечами. Прямо перед камерами поцеловался с Алиной, которая затем заняла место в первом ряду зрительного зала, и ее лицо регулярно попадало в кадр. Анниной «группе поддержки» во главе с тогда еще не обнаглевшим Игорем порекомендовали подождать за пределами студии; но ведь госпожа Багалий — другое дело, она почти месяц не видела мужа, совершающего поездку по регионам…
Анна ждала, что Андрей возьмет фамильярный тон старого приятеля-однокашника, и намеревалась сразу осадить его с позиции истинного политика, пришедшего поговорить о деле. Но он обратился к ней «Анна Исаевна» — без малейшей тени иронии. Он был серьезен, очень серьезен. Его первый вопрос касался реформы банковской системы, второй — сельского хозяйства. Он ни разу— даже с навязчивой подачи ведущего — не произнес слова «Миссури»…
Потом она десятки раз прокручивала по видео ту пленку. И никак не могла уловить, в какой момент это произошло. Когда она, кандидат в президенты Анна Гроссман, рассуждая о социальных гарантиях и распределении бюджетных активов, стала просительно, даже умоляюще заглядывать ему в глаза: это ведь я, неужели ты не узнаешь?!. Я так долго ждала этой встречи, а ты… Как ты не понимаешь, что я хочу говорить с тобой совсем, совсем о другом?!!
Она выглядела полной дурой.
И только на последней секунде эфира, уже поднявшись и пожимая ей руку, Андрей вдруг улыбнулся. И в этой светлой улыбке было все: понимание, ободрение, обещание. Мол, ты же знаешь правила игры: раньше было нельзя. Избиратели ждали от нас разговора по существу. Но теперь, когда отключат эти чертовы камеры, мы с тобой сможем, дружище, как раньше… И она обрадовалась, будто девчонка. На глазах у всей страны.
Конечно, он уехал сразу же после дебатов. Под ручку с ней, со своей женой. Вежливо кивнув на прощание кандидату от оппозиции, чей рейтинг по версии «Социума» упал в тот вечер на пять с половиной процентов.
Хотя кто им доверяет, этим рейтингам?
— В нашу студию поступили первые результаты с избирательных участков. Южный регион, подсчитано десять процентов бюллетеней. 33% — Андрей Багалий, 26% — Юрий Виерский, 22% — Анна Гроссман… Простите, 26% — Гроссман и 22% — Виерский. 9% — Владимир Николаенко, 5% — против всех, остальные кандидаты набрали меньше одного процента голосов избирателей. Как видите…
На всех мониторах почему-то — наверное, из-за оговорки ведущего, — появилось ее, Анны, лицо. Огромное, бесцветное, плоское, как блин. Глядя, будто в зеркало, в ближайший экран, она приняла не то чтобы победный, но вполне безмятежный, ничуть не удивленный вид. Да и действительно, чему удивляться? На юге всегда недолюбливали власть и возлагали надежды на оппозицию; жаль только, что этот регион никогда не делал политической погоды. Но Багалий лидирует и там. С достаточно серьезным отрывом.
— Владимир Павлович, как вы прокомментируете?..
Мониторы заполнило лицо Николаенко, который едва ли не слово в слово повторил то, о чем Анна только что подумала, — насчет юга, оппозиции и власти. Тем временем шустрый юноша с микрофоном уже со всех ног направлялся к ее столику. Значит, Андрея здесь нет. Первым делом подошли бы к нему.
— Анна Исаевна, на юге избиратели дают вам реальный шанс выхода во второй тур. Кого бы вы хотели видеть своим соперником на финальной прямой?
Спокойствие. Можно чуть-чуть улыбнуться:
— Это опять-таки решать избирателям.
— Но Андрей Багалий — не самый предпочтительный противник для вас…
— Почему же? В случае «миисуровского сценария» он бы лишился своего главного предвыборного козыря. Полагаю, он даже мог бы снять с лацкана значок, это уже было бы излишне.
Жестко, слегка иронично. Чего от нее и ждут. Имидж непробиваемой железной леди, не приемлющей апелляций к прошлому. Она вышла из этого образа один лишь раз — тогда, на дебатах. Первый и последний.
Журналист выпрямился перед камерой, держа микрофон у груди, как церковную свечку:
