Ковалёв сдержанно произнёс:

У тебя прирожденный талант к пению.

Тонкое замечание заставило меня усмехнуться в чашку. Я поняла, что у него хорошее чувство юмора, и мне это нравилось.

Севастьян говорил, что ты училась на дневном отделении, одновременно трудясь на трёх работах. - Ковалёв помрачнел, - Я знаю, что от такого количества работы ты часто возвращалась домой в полном изнеможении.

От неловкости я вновь вспыхнула. Он говорил так, словно я Золушка. Но у меня была цель, так что я рвала задницу, чтобы её достичь. Всего-то.

По правде говоря, я тогда была, скорее всего, пьяна. Очень может быть и так.

Ковалёв умолк. Слышно было лишь тиканье тысяч часов. Затем он откинул голову и расхохотался.

У него был прекрасный смех, которому он целиком отдавался. Я обнаружила, что тоже начинаю смеяться.

Когда мы успокоились, он вытер глаза и сказал:

Ну что ты за сокровище, Натали.

В ответ я ухмыльнулась:

Насчёт тех работ, Пахан, не хочу, чтобы вы считали, будто родители меня не обеспечивали. Они всегда обо мне заботились, но я не хотела, чтобы моя мама узнала о моей нагрузке.

Значит, чтобы не волновать своих приёмных родителей и доставить огромное удовольствие мне, ты работала на пределе своих сил. И преподала мне важный урок.

Я подняла брови.

Сильным можно быть по-разному, не так ли? Синдикат наподобие моего обладает силой. Но также сильна и двадцатичетырёхлетняя девушка со стальным стержнем и огнём в груди. Ты нашла меня, - добавил он, повторяя слова Севастьяна, которые он произнёс прошлой ночью.

Может, мои усилия и могли рассматриваться как нечто экстраординарное, но я считала последние шесть лет... обычной жизнью.

Кстати, о вашем синдикате, - я глубоко вдохнула, - с чего всё, эээ, началось? - Нам надо раз и навсегда прояснить этот вопрос.

Точно не по своей воле! Я хотел стать часовщиком. - Он махнул в сторону своей коллекции. - Как и мой отец до меня, как и его отец до него.

Я происхожу из династии часовщиков? Круто!

Когда я был мальчишкой, наша семья владела магазином в Москве, что обеспечивало нам комфортную жизнь. Но потом явились головорезы, занимавшиеся рэкетом, они требовали денег за защиту от размножившихся банд. Цена оказалась непомерной. У нас не было другого выхода, кроме как ответить отказом, так что нас заставили заплатить по-другому.

Что произошло?

Его взгляд стал отрешённым.

Той ночью умер отец. Мать прожила ещё несколько лет, скончавшись в конечном итоге от того, что с ней сделали.

Меня замутило, и я чуть не выплюнула свой чай. Меня охватило незнакомое чувство - желание защитить этих людей - и тихая ярость к тем, кто это с ними сделал. Я знала окончание истории Ковалева - он, очевидно, дал отпор ворам и победил - но я хотела услышать как он это сделал. Мне нужны были подробности. Чтобы насладиться его возмездием. Поразительная мысль. Может, я оказалась именно там, где мне и было место - в центре бандитской разборки?

Что вы сделали?

Я был всего лишь подростком, когда они напали, - ответил Ковалев. - Но под руководством матери, свирепой и гордой женщины, мы отомстили за отца и, обманув, уничтожили банду.

Да, но..

Как?

Он выдохнул, невесело улыбнувшись.

Не будем о грустном. Просто знай, что тогда мы победили. Однако, некоторое время спустя, явилась новая банда, требующая денег с нас, с наших соседей и друзей. Стало ясно, что мне нужно делать. Я мог либо позволить стайке шакалов постоянно нами кормиться, либо нанять собственных людей для защиты себя и друзей. Местные фирмы платили мне то, что могли, а я развивался дальше.

Самым спокойным тоном, каким только могла, я сказала:

Я рада, что вы их победили, Пахан. Рада, что отомстили за своих родителей.

Он будто проснулся:

Я беспокоился, что ты не сможешь принять меня таким, какой я есть.

Знаете, что странно? Меня больше расстраивает, что я так и не узнала, как вы с ними справились, чем то, как именно вы зарабатываете на жизнь.

Он посмотрел на меня и мягко произнес:

Какое сокровище... - затем, оживившись, выпрямился. - Давай поговорим о менее тревожных вещах, о будущем. Сегодня вечером я запланировал банкет в твою честь. Ты встретишься со всеми членами нашей организации, со всеми нашими бригадирами. И так же со своим кузеном Филиппом.

Я столкнулась с ним по пути.

Казалось, Ковалев удивился.

Большинство девушек первая встреча с ним просто поражает.

Возможно, не положи я глаз на Севастьяна.

Филипп - сын моего дальнего родственника и лучшего друга, который недавно скончался. Бедняга тяжело это воспринял. Твой приезд - как раз то, что ему нужно...

Остаток дня прошёл в дружеской беседе. Мы с Ковалёвым обнаружили, что одинаково не любим комедии с шутками "ниже пояса", обожаем животных и фильмы про ограбления.

Правда, обычно в них мало правды, - заметил он, тем самым напомнив, что я разговариваю с криминальным авторитетом.

Он рассказывал мне о моей матери - ей нравилось заниматься садоводством, сажать растения, она была бы рада узнать, что я выросла на ферме. Он предложил мне утром сразиться с ним в шахматы и пообещал научить обращаться с часовыми механизмами.

Когда все они пробили пять, Ковалёв сказал:

Как бы я не наслаждался беседой, придётся тебя отпустить, чтобы ты успела расположиться до банкета.

О. - Банкет-шманкет, я жажду провести с отцом больше времени.

Ковалёв доверительно сообщил:

Уже жалею о том, что его запланировал, мы могли бы тихо поужинать, не прерывая разговора. - Ему также не хотелось со мной расставаться. - К нам мог бы присоединиться Алексей.

В дверь постучали. Помяни чёрта.

Как раз вовремя, сынок, - сказал Ковалёв. - Ты не проводишь Натали в её комнаты?

Я думал, ты захочешь это сделать.

Нет-нет, вы идите. Увидимся вечером, дорогая. - Он поцеловал меня в макушку, так естественно.

Когда мы с Севастьяном вышли из кабинета, я не могла перестать улыбаться. Сибиряк оказался прав - я не знала, о чём говорю; Ковалёв оказался потрясным.

По пути к главной лестнице, Севастьян, наконец, заговорил.

Ты в хорошем настроении.

Как ты и говорил, Пахан - классный. - Моё предубеждение относительно Ковалева оказалось до смешного неправильным, и я также ошибалась насчет Севастьяна. Пора поставить свой анализатор мужчин на паузу - должно быть, он имеет географические ограничения.

Севастьян поднял брови.

Ты зовёшь Ковалёва Паханом?

Он сам меня попросил, - попыталась оправдаться я.

А ты согласилась, несмотря на его занятие?

Я вздохнула.

Подкалываешь? Придумай что-нибудь поинтереснее. Кроме того, как ты и говорил, теперь я многое понимаю. - Я выдержала его взгляд. - И очень рада, что ты впихнул меня в этот самолёт. - По нескольким причинам...

Казалось, его взгляд потеплел, но он быстро отвёл глаза, и мы пошли дальше по длинной галерее. Наверное, мы направлялись в другое крыло.

Когда мы остановились перед белыми дверьми, он сказал:

Это твои комнаты.

За ними оказалась огромная гостиная, не уступающая обстановкой кабинету Пахана, но больше соответствующая женскому вкусу.

Декор определённо подбирался для девушки. Очень богатой русской девушки.

Это так чудесно. Но, эээ, где я буду спать?

Вздохнув, он пересёк комнату, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Мы прошли в смежный кабинет с шикарным новеньким "маком", затем кинотеатр с экраном во всю стену, и, наконец, достигли спальни.

Войдя внутрь, я пробормотала:

О-фи-геть.

Извини?

Ты, наверное, издеваешься. - Я крутанулась на месте, оглядывая массивную кровать, ручной росписи комод размеров с лифт, портьеры, шелковые кисточки на которых были с моё предплечье. Под ногами сверкающий мрамор пола устилали восточные ковры. На потолке затейливо выполненные лепнины были покрыты золотом. Основным цветом был мой любимый - нефритово-зеленый.