Нет ни малейшего сомнения, что партия в состоянии разрешить свои трудности. Идея, что нет пути к единству партии, — бессмыслица. Есть такой путь. Только на основе партийной демократии возможно здоровое коллективное руководство. Иного пути нет. В борьбе и работе на этом единственно правильном пути Центральному Комитету обеспечена наша поддержка целиком и полностью (A Documentary History of Communism, ed. by R. V. Daniels, Random House, № 4, p. 280–286), Архив Троцкого, мой сокращенный обратный перевод. — А. А.).

Внимательный анализ «Заявления 13» показывает, что оно в отношении критики партаппаратного режима лишь повторяет то, что говорилось по этому поводу в единогласно принятом решении Политбюро от 5 декабря 1923 г. Последнее решение, по замыслу его авторов, в частности Троцкого и отчасти Зиновьева и Каменева, было направлено на то, чтобы вернуть партаппарат под контроль партии, лишить Сталина той «необъятной власти», которой, по Ленину, завладел Сталин, став во главе этого аппарата. Такая же была цель Зиновьева, когда он в том же 1923 году представил проект о создании триумвирата «Троцкий-Сталин-Зиновьев) вместо Генерального секретаря. Разгадав истинное намерение Зиновьева, Сталин тогда ответил решительным отказом, выразив одновременно угрозу об отставке, которая не была ни искренней, ни серьезной. Вот его ответ: «Я готов очистить место без шума, без дискуссии, открытой или скрытой, и без требования гарантий прав меньшинства» (Сталин, Соч., т. 7, стр. 387).

Авторы «Заявления 13» теперь хотят, чтобы Сталин выполнил свое обещание и «без шума очистил место». Одновременно объединенная оппозиция считает необходимым сделать реверансы в сторону той большой армии партаппаратчиков, на которых опирается Сталин, в ложной надежде оторвать ее от Сталина. Это была тщетная попытка. Партийная бюрократия слишком хорошо понимала, что падение Сталина — ее историческое поражение.

Самое сенсационное и, может быть, неожиданное для Сталина было то, что в этом оппозиционном документе впервые со времени революции стояли рядом с подписью Троцкого и подписи Зиновьева и Каменева, долголетних непримиримых врагов Троцкого. Не менее сенсационными оказались и их объяснения. Они амнистировали друг друга, отрекались от своих старых взаимных обвинений и политических доктрин. Эту катастрофическую, обстоятельствами не вызываемую, тактическую оплошность Сталин использовал не без успеха. Сталин говорил о блоке беспринципных людей. Прежде всего, послушаем лидеров блока, в чем заключалась их «взаимная амнистия». В нашем распоряжении находится сборник документов «Партия и оппозиция», изданный типографией ЦК ВКП (б) в 1927 г. На титульном листе сборника стоит гриф: «Совершенно секретно. Только для членов ВКП (б)». Хотя при подборе документов оппозиции применяется обычный еще тогда метод подтасовки, но все же ценность этого сборника исключительна, тем более, что даже через почти полвека «Протоколы ЦК» не публикуются. Для данной главы мы используем эти официальные документы с тем вниманием, которое они заслуживают как неоценимый первоисточник.

Еще 26 июня 1926 года на заседании президиума ЦКК Зиновьев сделал следующее заявление:

«Было такое печальное время. Вместо того, чтобы нам — двум группам настоящих пролетарских революционеров — объединиться вместе против сползающих Сталина и его друзей, мы, в силу ряда неясностей в положении вещей в партии, в течение пары лет били друг друга по головам, о чем весьма сожалеем и надеемся, что это никогда не повторится» («Партия и оппозиция по документам. Материалы к XV съезду ВКП (б)». Выпуск первый. Издание Агитпропа ЦК ВКП(б) Только для членов ВКП(б) Москва, 1927, стр. 23).

Выступая на июльском пленуме ЦК и ЦКК (1926), Зиновьев заявил, что в борьбе против «тройки» в 1923 г. «левая оппозиция» Троцкого оказалась права. Зиновьев:

«У меня было много ошибок. Самыми главными своими ошибками я считаю две. Первая моя ошибка 1917 г. всем вам известна. Вы знаете, как резко ее осудил т. Ленин, но вы знаете, что т. Ленин считал, что я эту ошибку исправил… Вторую ошибку я считаю более опасной, потому что ошибка 1917 г., сделанная при Ленине, Лениным была исправлена, а также и нами при его помощи через несколько дней, а ошибка моя 1923 года заключалась в том, что…

Орджоникидзе. Что же вы морочили голову всей партии?

Зиновьев. Мы говорим, что сейчас уже не может быть никакого сомнения в том, что основное ядро оппозиции 1923 г., как это выявила эволюция руководящей ныне фракции, правильно предупреждала об опасностях сдвига с пролетарской линии и об угрожающем росте аппаратного режима. Между тем, десятки и сотни руководителей оппозиции 1923 г., в том числе и многочисленные старые рабочие большивики, закаленные в борьбе, чуждые карьеризма и угодливости, несмотря на всю проявленную ими выдержку и дисциплину, остаются по сей день отстраненными от партийной работы… Вот эволюция (шум, звонок председателя) Бухарина, Смирнова, Томского и ряда других товарищей вполне оправдала то, что говорил о сползании некоторых товарищей Троцкий и что указано в тех пунктах, которые мы приводим в декларации о вашем сползании и вашем оппортунизме. Да, в вопросе о сползании и вопросе об аппаратно-бюрократическом зажиме Троцкий оказался прав против вас» (там же, стр. 24).

Выступавший после Зиновьева, Троцкий признал, что в «Уроках Октября» он стрелял не по адресу: «Несомненно, что в "Уроках Октября" я связывал оппортунистические сдвиги политики с именами т.т. Зиновьева и Каменева. Как свидетельствует опыт идейной борьбы внутри ЦК, это было грубой ошибкой. Объяснение этой ошибки кроется в том, что я не имел возможности следить за идейной борьбой внутри семерки и вовремя установить, что оппортунистические сдвиги вызывались группой, возглавляемой Сталиным, против т.т. Зиновьева и Каменева» (там же, стр. 23).

Эту взаимную амнистию троцкистов и зиновьевцев мы назвали катастрофической тактической ошибкой, потому что она без какого-либо выигрыша давала возможность Сталину и его группе обвинить Троцкого и Зиновьева в беспринципности и наглядно иллюстрировать это обвинение на документах богатой полемической литературы Троцкого и Зиновьева друг против друга. Пропагандная машина Сталина теперь занялась интенсивным, массовым переизданием этой литературы. Не очень смышленному в тонкостях «высокой политики» партийному середняку партийная пропаганда вдалбливала в голову весьма доходчивую, безусловно правдивую мысль: Троцкий и Зиновьев не имеют никакой другой идеи, кроме того, что они просто хотят занять места Сталина и Бухарина! Вот в борьбе за эту личную власть, доказывала официальная пропаганда, троцкисты и зиновьевцы готовы пожертвовать любыми своими былыми принципами. В партии, которая была воспитана на тезисе Ленина «принципиальная политика есть самая верная политика», беспринципность считалась тягчайшим грехом. Сталин играл на этом чувстве партийного фанатика, когда ответил Троцкому и Зиновьеву обвинением их именно в этой беспринципности. Сталин сказал:

«Тов. Троцкий, отрекается от своих "Уроков Октября", отказывается "связать оппортунистические сдвиги политики с именами т.т. Зиновьева и Каменева". Эта беспринципная амнистия Зиновьева и Каменева нужна Троцкому для обмена на такую же амнистию Троцкого со стороны товарищей Зиновьева и Каменева. Выходит, что Ленин был неправ, называя октябрьские ошибки Зиновьева и Каменева "не случайностью" и т. Троцкий берется теперь поправить Ленина» (там же, стр. 24).

Но первым человеком, кто «беспринципно» амнистировал Зиновьева и Каменева и «поправил» Ленина, был сам Сталин, когда те были его союзниками против Троцкого. Выступая в ноябре 1924 г. против «Уроков Октября» и в защиту Зиновьева и Каменева, Сталин говорил, что с Зиновьевым и Каменевым в октябре 1917 г. «разногласия длились всего несколько дней, потому и только потому, что мы имели в лице Каменева и Зиновьева ленинцев, большевиков» (Сталин, Соч., т. 6, стр. 327).

Объединенная оппозиция попыталась отвести обвинения в «беспринципности» ссылками на свою неосведомленность о закулисной игре и подлинных целях сталинской группы в руководстве ЦК. В устах людей, которые сидели рядом со Сталиным в Политбюро со дня его организации, такие аргументы были просто смешны. Уже одного признания, что Троцкий и Зиновьев дрались между собой из-за незнания положения в партии и стране, было достаточно для их дисквалификации как политиков. Но как раз в этом «невежестве» они признавались в своей платформе. Вот соответствующее место из нее: «Мы отметаем, как попытку с негодными средствами, стремление группы Сталина "перекрыть" взгляды оппозиции, изложенные в данной платформе, ссылками на былые разногласия, существовавшие между группами 1923 и 1924 гг. Эти разногласия в настоящее время изжиты на основе ленинизма.