Пленум, по предложению Рыкова, утвердил резолюцию, в которой говорилось, что прогноз оппозиции о неизбежности общего хозяйственного кризиса не подтвердился, планы выполняются, индустриализация идет по намеченным темпам, инфляции, предсказанной оппозицией, нет, сельское хозяйство развивается успешно и партия будет обращать особое внимание на подъем бедняцко-средняцких индивидуальных хозяйств. Однако пленум, как и оппозиция, констатирует, что «происходит рост кулацких слоев деревни», поэтому задача партии — «максимальное ограничение эксплуататорских тенденций кулака». Как для этой цели, так и для ограничения роста количества нэпманов пленум постановил увеличить обложение зажиточных и богатых слоев и облегчение тяжести для маломощных (там же, стр. 349–355).

Этого и требовала оппозиция. Она требовала также стабилизации, отчасти и повышения заготовительных цен на сельскохозяйственные продукты, понижения розничных цен на промтовары, чтобы таким образом способствовать поднятию стандарта жизни рабочих и крестьян. Пленум вынес постановление именно в этом духе.

Следует отметить, что, предупреждая требование оппозиции, ЦК уже снизил цены на 10 %. Когда этот вопрос впервые обсуждался на апрельском пленуме ЦК в 1927 г., оппозиция голосовала за ЦК. Ярославский говорит, что она «ради маневра голосовала, чтобы не оттолкнуть рабочих и крестьян», но левейшая часть блока — группа Сапронова-Смирнова — квалифицировала это поведение лидеров блока как «беспринципный маневр» и отошла от него (Ем. Ярославский, цит. пр., стр. 474–475).

Но пленум записал по тому же докладу Рыкова один пункт, который явно расходился не только с требованием оппозиции, но и с желанием Сталина. Пункт этот гласит: «Объединенный пленум ЦК и ЦКК отвергает вздорные, демагогические предложения оппозиции о насильственном изъятии натуральных хлебных излишков и о таком сверхобложении частного торгового оборота, которое должно привести к его немедленной ликвидации… ЦК и ЦКК считают, что эти предложения направлены, по сути дела, на отмену новой экономической политики, установленной партией под руководством Ленина» (там же, стр. 357).

Эти «демагогические предложения» оппозиции Сталин выполнит ровно через год в размерах и масштабе, до которых не могла дойти самая смелая фантазия левых экстремистов. Это, собственно, и послужило началом нового раскола в Политбюро — образованию в нем группы «правой оппозиции».

Вопрос об оппозиции предварительно обсуждался на заседании президиума ЦКК 24 июня 1927 г., где Троцкого, Зиновьева, Каменева тщетно уговаривали подписать новый документ о прекращении всякой критики ЦК. Оппозиция устами Троцкого ответила: «Партийный курс представляет собою главную опасность… В партии сейчас ставка на секретаря, а не на рядового партийца. Таков весь режим партии», и когда президиум ЦКК начал угрожать, что такой критикой партаппарата Троцкий и его единомышленники поставят себя вне партии, Троцкий обратился к президиуму с вопросом: «Вы думаете и впрямь намордник надеть на партию?» («Партия и оппозиция по документам», стр. 9).

Когда лидеры оппозиции — Троцкий и Зиновьев — отказались от такого «намордника», президиум ЦКК решил поставить на пленуме ЦК и ЦКК вопрос об исключении их обоих из состава членов ЦК. Это постановление и защищал председатель ЦКК С. Орджоникидзе на данном пленуме. После долгих дискуссий, в которых политические обвинения вновь чередовались с личными выпадами, пленум предъявил всем оппозиционным членам ЦК и ЦКК (их всего было теперь только 13 человек: Троцкий, Зиновьев, Каменев, Пятаков, Раковский, Евдокимов, Смилга, Бакаев, Муралов, Авдеев, Петерсон, Лиздинь, Соловьев) ультиматум лишь по трем пунктам, а именно — оппозиция должна отказаться:

от «тезиса Клемансо» Троцкого (если внешний враг окажется на подступах Москвы, то надо свергнуть нынешнее руководство);

отказаться от раскола в Коминтерне;

«отказаться от попытки создания второй партии и распустить фракцию».

Оппозиция вновь отклонила эти требования. Каменев не отрицал, что события могут привести к созданию второй партии, но винил в этом ЦК: «Я утверждаю, что вы еще можете повернуть руль событий, чтобы предотвратить путь ко второй партии и того, что вытекает из этой второй партии» («Партия и оппозиция по документам», стр. 38).

Дальнейший ход обсуждения вопроса официальный документ рисует так: «Лишь после того, как пленум ЦК и ЦКК оказался вынужденным ввиду этого принять в основе резолюцию об исключении т.т. Зиновьева и Троцкого из ЦК, — лишь после этого оппозиция сочла необходимым отступить, отказаться от ряда своих ошибок и согласиться в основном, хотя и с оговорками, на предложение пленума ЦК и ЦКК, дав соответствующее "заявление"».

В этом «заявлении от 8 августа» лидеры оппозиции писали: «Мы решительно осуждаем какие бы то ни было попытки создания второй партии.

Столь же решительно и категорически мы осуждаем политику раскола. Мы будем выполнять все решения ВКП (б) и ее ЦК. Мы готовы сделать решительно все для уничтожения элементов фракции, образовавшихся в силу того, что в условиях извращения внутрипартийного режима мы были вынуждены бороться за доведение до партии наших действительных взглядов, совершенно неправильно излагавшихся в печати, читаемой всей страной» («Партия и оппозиция по документам», стр. 37).

Оппозиция была готова защищать свои взгляды в рамках устава партии, не прибегая к созданию фракции. Ввиду такого заявления, пленум постановил снять с обсуждения вопрос об исключении Троцкого и Зиновьева из ЦК, объявив им «строгий выговор с предупреждением» («ВКП (б) в рез.», 1933, ч. II, стр. 366).

Так было заключено новое «перемирие», которое продолжалось ровно один месяц — с 8 августа по 7 сентября 1927 г.

Два события ворвались новой бурей во внутрипартийную дискуссию: проведение десятой годовщины Октябрьской революции и подготовка к XV съезду.

Эти события будут проанализированы в следующей главе.

XIV съезд партии происходил с опозданием на целых девять месяцев, что прямо нарушало устав партии (устав партии требовал созыва съезда не реже одного раза в год и, стало быть, ежегодного перевыбора «генсека»). Тому была лишь одна причина: Сталин был занят созданием политических и аппаратно-организационных предпосылок для ликвидации на XIV съезде «новой оппозиции» Зиновьева и Каменева. Съезд показал, что подготовка Сталина была основательная, «новая оппозиция» была осуждена, победитель был переизбран «генсеком».

XV съезд партии Сталин назначил на этот раз с опозданием на целый год, то есть один срок созыва съезда Сталин пропустил и, с точки зрения «основного закона партии» (устава), он был уже незаконным «генсеком». Причина несозыва в уставной срок XV съезда тоже была одна: Сталин решил покончить с блоком оппозиции еще до съезда.

Августовский пленум назначил XV съезд на декабрь 1927 г. Обычно перед съездом публикуются тезисы ЦК по вопросам повестки дня съезда, а также и контртезисы (платформы) групп коммунистов или отдельных коммунистов, несогласных с официальной политикой. Руководствуясь этим внутрипартийным законом, оппозиция представила весьма пространную платформу по важнейшим дискуссионным вопросам как свои тезисы к XV съезду партии и потребовала напечатать их наряду с официальными тезисами.

Решением Политбюро от 8 сентября 1927 года в этом праве оппозиции было отказано. Это был первый случай столь грубого нарушения партийного устава, менять или нарушать который имел право только съезд.

Этот беспрецедентный произвол Политбюро (решение без запроса даже покорного пленума ЦК) вновь обострил внутрипартийное положение. Оппозиции ничего другого не оставалось, как напечатать и распространить свою платформу нелегально, что и было сделано под руководством старого большевика Мрачковского в одной из московских типографий, где как раз и оказались «белогвардейцы», подсунутые туда ГПУ. Партийная печать открыла бешеную кампанию, утверждая, что оппозиция сомкнулась окончательно с белогвардейцами и буржуазными интеллигентами, помышляющими о военном заговоре в СССР. Обвинение было фальсифицировано от начала до конца. Даже в ушах самых заядлых сторонников Сталина в партии оно звучало дико, но пропагандно оно было хорошо приправлено, что производило нужное впечатление.