В разгар внутренней борьбы в Политбюро Бухарин опубликовал свою речь, произнесенную в день пятой годовщины смерти Ленина — 21 января 1929 г. Она, сначала напечатанная в «Правде», была издана потом отдельной брошюрой под интригующим названием: «Политическое завещание Ленина». Бухарин анализировал предсмертные статьи Ленина. Бухарин цитировал как раз против Сталина следующее место из статьи Ленина «О кооперации»:

«Мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм… Раньше мы центр тяжести клали… на политическую борьбу… Теперь же центр тяжести… переносится на мирную организационную «культурную работу» (Ленин, 3-е изд., т. XXVII, стр. 396–397).

Исходя из этого высказывания Ленина, Бухарин писал, что в условиях СССР новой «третьей революции» не может быть и не должно быть. Сталин стоял на диаметрально противоположной точке зрения.

После изгнания троцкистов и зиновьевцев и до появления «правой оппозиции» руководящие органы ЦК состояли (декабрь 1927 г.) из Политбюро — члены: Бухарин, Ворошилов, Калинин, Куйбышев, Молотов, Рыков, Рудзутак, Сталин, Томский.

Кандидаты: Петровский, Угланов, Андреев, Киров, Микоян, Каганович, Чубарь, Косиор.

Оргбюро — члены: Сталин, Молотов, Угланов, Косиор, Кубяк, Москвин, Бубнов, Артюхина, Андреев, Догадов, Смирнов А. П., Рухимович, Сулимов.

Кандидаты: Любов, Михайлов В. М., Лепсе, Чаплин, Шмидт.

Секретариат — члены: Сталин (генеральный секретарь), Молотов, Угланов, Косиор, Кубяк. Кандидаты: Москвин, Бубнов, Артюхина.

(«ВКП (б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», 1933, ч. II, стр. 455).

Как уже указывалось, ни в одном из высших органов Сталин не имел твердого большинства. В Политбюро из девяти голосов (я считаю только членов) Сталин имел три голоса — Сталин, Ворошилов, Молотов. Бухарин тоже имел три голоса — Бухарин, Рыков, Томский. Три члена — Калинин, Рудзутак, Куйбышев — колебались между этими двумя группами, склоняясь в решающие моменты то в сторону Сталина, то в сторону Бухарина.

В Оргбюро у Сталина было пять голосов — Сталин, Молотов, Косиор, Андреев, Рухимович, у Бухарина тоже пять голосов — Угланов, Догадов, Смирнов, Сулимов, Кубяк. Три голоса — Бубнов, Артюхина, Москвин — были «нейтральными». В Секретариате Сталин имел относительное, но твердое большинство — Сталин, Молотов, Косиор против двух — Угланова и Кубяка.

Таким образом, в высшем органе партии, которой руководил всей текущей работой партии и правительства — в Секретариате — Сталин был хозяином. До Политбюро и даже до Оргбюро Сталин доводил только вопросы, предрешенные в Секретариате, для утверждения их «постфактум». Самое же главное — Сталин узурпировал власть Оргбюро по организационным вопросам. Все вопросы назначения и смещения высших чинов партийного аппарата, хозяйства, армии, профсоюзов, дипломатии, то есть вопросы компетенции Оргбюро, решались теперь Секретариатом ЦК. Эта узурпация Оргбюро была, в конечном счете, узурпацией власти Политбюро. Политбюро сделалось лишь ширмой всевластного Секретариата. Члены Политбюро нередко узнавали «новости» Секретариата из вторых рук.

Аппарат государства — аппарат партии и администрации — подбирался без ведома Политбюро, в полном согласии с новым уставом партии. Устав гласил, что «текущей исполнительской и организационной работой руководит Секретариат». Да и кому же ею руководить, как не Секретариату? Ведь Политбюро и Оргбюро заседают периодически и состоят из лиц, находящихся вне ЦК, а Секретариат — постоянный, живой и действующий орган ЦК.

Если Секретариат был легальным органом власти Сталина, то аппарат ЦК, подобранный самим Сталиным как генеральным секретарем, являлся его могущественным оружием в деле укрепления и удержания этой власти. Постепенно вытеснив из аппарата ЦК старых большевиков, Сталин воссоздал его заново. При Ленине как Секретариат ЦК, так и его рабочий аппарат имели только технически-исполнительские функции. Люди, поставленные руководить Секретариатом и аппаратом, имели лишь одну задачу — следить за выполнением решений Политбюро, Оргбюро и Пленумов ЦК.

Ни одного самостоятельного решения, не основанного на директивах названных органов, ни Секретариат, ни тем более аппарат ЦК не принимали. Поэтому туда избирались или назначались люди с хорошей репутацией «исполнителей». Сам Сталин был избран туда в качестве такого «исполнителя», правда, не по предложению Ленина, как сталинцы потом утверждали, а по заговору Зиновьева-Каменева-Сталина против Ленина-Троцкого. Но, разделавшись с Троцким, а потом и с Зиновьевым и Каменевым, Сталин, готовясь к последней схватке с Бухариным, незаметно, но радикально очистил, в первую очередь, аппарат ЦК от бухаринцев.

Чтобы не вызывать у вычищаемых подозрений, а у Бухарина — протестов, лица, освобожденные из аппарата ЦК, получали по советской или хозяйственной линии крупные назначения. Их «повышали» для уничтожающего понижения.

Таким образом, уже к 1929 году реорганизация аппарата ЦК закончилась созданием в самом ЦК, как тогда говорили, «нелегального кабинета Сталина» (впоследствии этот «кабинет Сталина» получил в партийных документах легальное название — «Секретариат т. Сталина»). В официальном постановлении ЦК 1929 года о реорганизации ЦК и аппарата ЦК указывалось, что необходимость реорганизации ЦК и аппарата местных парторганизаций вызывается в первую очередь огромным усложнением задач партруководителей в условиях реконструктивного периода, особенно в области «подбора, распределения и подготовки кадров» («Партийное строительство», 1930, № 2). Этот реорганизационный аппарат ЦК имел теперь следующие отделы — оргинструкторский отдел, распределительный отдел (отдел кадров), отдел культуры и пропаганды, отдел агитации и массовых кампаний. Во главе отделов были поставлены члены ЦК, преданные Сталину (Каганович, Бауман, Стецкий, Варейкис, Д. Булатов).

Зато «кабинет Сталина» состоял из молодых фанатиков, не являющихся членами ЦК. Людям этим никто в первое время не придавал никакого значения. Их привыкли рассматривать как технических сотрудников Сталина, как преданных своему делу службистов безо всякой претензии на «большую политику». Они ведут протоколы на заседаниях ЦК, дают справки по самым различным вопросам, приносят чай и бутерброды для заседающих, точат карандаши своему шефу. При всем этом, как это и подобает лакеям, хотя бы и партийным, они внешне подчеркнуто покорны, послушны и до приторности услужливы перед любым из членов ЦК:

— Изволите вызвать вашу машину, Николай Иванович (Бухарин)?

— К вашим услугам, Алексей Иванович (Рыков)!

— Не прикажете ли бутерброд, Михаил Павлович (Томский)?

— Есть, т. Сталин (хозяину)!

Таковы были те, из которых Сталин составил свой «негласный кабинет». Вот их имена: Товстуха, Поскребышев, Смиттен, Ежов, Бауман, Поспелов, Мехлис, Маленков, Петере, Урицкий, Варга, Уманский. У каждого из них был и официальный титул. Товстуха значился в списке сотрудников ЦК как «помощник секретаря ЦК» (это была чисто техническая должность вроде начальника канцелярии — институт помощников секретарей существовал и на местах). Поскребышев был помощником помощника, то есть Товстухи, по сектору учета и информации. После смерти Товстухи Поскребышева назначили помощником секретаря и начальником Особого сектора, а Смиттена, — помощника Поскребышева «по партийной статистике», — на его место. Ежов заведовал сектором кадров, Поспелов — сектором пропаганды (помощник Мехлис). Маленков был заместителем Поскребышева по Особому сектору и протокольным секретарем Политбюро. Когда Ежова перевели на заведование отделом кадров Наркомзема (1929), Маленков был назначен начальником сектора кадров.

Я уже указывал, что этот нелегальный «Кабинет Сталина» впоследствии получил официально-легальное наименование: «Секретариат т. Сталина» (не смешивать с «Секретариатом ЦК»!). Любой большой и малый вопрос внутренней и внешней политики, прежде чем обсуждаться на заседаниях руководящих органов ЦК, обрабатывался и по существу предрешался в «Кабинете Сталина», потом уже передавался в соответствующие официальные отделы ЦК, а с дополнительными заключениями самих отделов (эти заключения лишь официально воспроизводили «предрешения» специалистов из «Кабинета Сталина») вопрос поступал на решение Секретариата, Оргбюро и Политбюро. Если на заседаниях этих органов возникали крупные разногласия, что, конечно, нередко случалось, то спорный вопрос передавался в существовавшие или периодически создаваемые «Комиссии Политбюро». Такие комиссии, состоявшие преимущественно из членов ЦК, работающих вне его аппарата, целиком зависели от аппарата ЦК (то есть от того же самого «Кабинета Сталина») как в отношении данных для обоснования того или иного проекта, так, главное, и в отношении его последующего проведения через высший партийный орган. Получался заколдованный круг, из которого выход находил только один Сталин, как генеральный секретарь ЦК: саботаж неугодного ему решения.