В отчетном докладе ЦК Ленин еще раз подчеркнул два самых важных тезиса большевизма — это, во-первых, только война рождает революцию, во-вторых, сосуществование между демократическими странами и Советской Россией абсолютно исключено. Ленин сказал:
«Каутский употребил выражение, что у большевиков не социализм, а милитаризм, я усмехнулся и развел руками. Точно была в самом деле в истории хоть одна крупная революция, которая не была бы связана с войной. Конечно, нет! Мы живем не только в государстве, но и в системе государств, и существование Советской республики рядом с империалистскими государствами продолжительное время немыслимо. В конце концов, либо одно, либо другое победит. А пока этот конец наступит, ряд самых ужасных столкновений между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежен» («Восьмой съезд РКП(б). Протоколы», 1959, стр. 17).
Для решения этой ультимативной дилеммы в пользу большевистского режима Ленин предлагал строить и создавать мощную и дисциплинированную Красную армию при помощи «буржуазных специалистов», то есть бывших царских офицеров. Таким же образом Ленин предлагал использовать враждебную большевизму буржуазную техническую интеллигенцию для строительства коммунизма. Он говорил: «Нам… приходится руками наших врагов создавать коммунистическое общество» (там же, стр. 20).
Ленин отметил успехи большевизма на международной арене в виде создания в Москве в марте 1919 года Коммунистического интернационала. Он говорил, что засылая в тыл стран Запада бывших военнопленных оттуда, завербованных в русских лагерях для военнопленных и проинструктированных в ЦК партии, мы добились того, что «бациллы большевизма захватили эти страны целиком» (там же, стр. 24).
Последнюю часть отчета ЦК Ленин посвятил организационному вопросу. Его главная мысль по организационным делам выражена в следующих словах:
«Организационная деятельность никогда не составляла сильной стороны русских вообще и большевиков в частности, а между тем главная задача пролетарской революции, это — именно организаторская задача» (там же, стр. 24).
Если говорить об организационной технике конспирации большевиков на путях ко власти или о «технологии власти» после революции, то это замечание явно противоречило историческим фактам. Как раз данный VIII съезд партии сыграл выдающуюся роль в закладке основания той беспримерной в истории пирамиды власти, которая называется «диктатурой пролетариата». Если сама основа основ пирамиды — политическая полиция (ЧеКа) — была создана еще 20 декабря 1917 года, то принципы организации вооруженных сил диктатуры были утверждены на этом съезде. На этом же съезде окончательно сконструировали тот уникальный водитель диктатуры, который я называю «партией в партии», то есть иерархию партаппарата. Данный же съезд дал и всестороннее идеологическое обоснование целей и задач диктатуры (принятие новой программы партии). Здесь мы впервые присутствуем при начале того мучительного, даже трагического процесса узурпации власти партии и Советов в пользу всесильного партийного аппарата. Тем более велико было сопротивление самой партии этому процессу. До сих пор Ленин боролся за беспрекословность своего личного авторитета внутри и во главе ЦК — теперь, после относительного достижения этой цели, он борется за беспрекословность авторитета ЦК и всей иерархии партаппарата над партией. Партия в лице ее съездов начинает оказывать этому решительное сопротивление. Выражением такого сопротивления и явились две оппозиции: одна — по организационным вопросам, другая — по военным вопросам, с которыми Ленин столкнулся на VIII съезде. «Организационную оппозицию» на съезде возглавил Н. Осинский (Оболенский), а «военную оппозицию» — В. Смирнов (оба в партию вступили в 1907 г.).
Выступая первым оратором по отчету Ленина, Осинский констатировал: «Тов. Ленин на сегодняшнем заседании ВЦИК, говоря речь, посвященную памяти Свердлова, указывал, что в эпоху резкой борьбы, осуществляя рабочую диктатуру, надо выдвигать принцип личного авторитета, морального авторитета отдельного человека, решениям которого все подчиняются без долгих обсуждений» (там же, стр. 28).
Осинский доказывал, что эта самая «философия власти» отдельной личности, выдвинутая Лениным, привела на практике к тому, что партией и страной управляла не коллегия ЦК, а отдельные «авторитетные личности». Он говорил: «У нас было не коллегиальное, а единоличное решение вопросов… Центральный Комитет, как коллегия, фактически не существовал… Вопросы решались от случая к случаю авторитетными товарищами… Нам надо добиться на этом съезде, чтобы у нас родился ЦК, который представлял бы собою товарищескую коллегию» (там же).
Организационный вопрос особо обсуждался на заседании специальной секции съезда, на котором с докладом выступил от ЦК Зиновьев, а с содокладом тот же Осинский, представлявший Московскую губернскую организацию. Зиновьев доложил точку зрения руководителей ЦК, что партия и ее органы строятся не по принципу федерации коммунистических партий советских республик (Украина; Белоруссия, Латвия, Литва), а по принципу строжайшей централизации. Центральные комитеты компартий этих республик пользуются только правами областных или губернских комитетов партии в РСФСР, причем «все решения высшей партийной инстанции абсолютно обязательны для низших» (там же, стр. 160), то есть центральные комитеты республик, обкомы и губкомы не имеют права протестовать против решений московского ЦК, а должны беспрекословно их проводить в жизнь.
Содокладчик Осинский повторил свой старый аргумент: беда в том, что не было и нет такого ЦК, как коллегии, а есть лишь вожди, которые проводят не партийную, а личную политику. Осинский спрашивал: «Каким же образом… определялась партийная политика?» Его ответ гласил: «Преимущественно так, что т.т. Ленин и Свердлов решали очередные вопросы путем разговоров друг с другом… все решения были частными решениями… Этим объясняется то перерождение партии, которое происходит… надо в широком масштабе ЦК орабочить, надо ввести туда достаточное количество рабочих… принять решение о том, чтобы выборы ЦК производились после тщательного обсуждения каждой отдельной кандидатуры… Съезду (прошлому. — А. А.) был дан список, он был проголосован, и в нем оказалось много декоративных фигур… Это корень зла. Съезд должен положить конец тому положению дел в партии, какое есть сейчас» (там же, стр. 166–167).
Делегат Игнатов находил, что в партии происходит бюрократизация: «Эту бюрократизацию наших организаций, эту отчужденность от масс необходимо нашей партии изжить», — говорил он (там же, стр. 181). Спасение он видел в демократизации партии снизу доверху. Он добавлял: «И хотя у Ильича голова такая, какой нет на всей земле, все-таки нужно, чтобы вокруг этой головы были люди» (там же, стр. 182).
Делегат Скрыпник находил тоже, что после Бреста в партии не было ни коллективного мнения, ни коллективного руководства. «Я не помню, — говорил он, — вопросов, кроме Бреста, которые были бы поставлены на партийное обсуждение… партия обсуждала их только после того, как они были уже решены» (там же, стр. 175).
В заключительном слове Зиновьев выразил явное неудовольствие ЦК критикой, которая развернулась на съезде против партийного руководства. Он сказал: «От членов своей собственной партии можно было ожидать гораздо более добросовестной и беспристрастной критики, чем та, которая была здесь» (там же, стр. 184).
Обсуждение вопроса о партаппарате кончилось созданием комиссии из пяти человек для выработки резолюции. Туда вошли докладчик Зиновьев и контрдокладчик Осинский.
На заседании организационной секции, посвященном советскому строительству и отношениям между партией и Советами, Осинский подчеркнул, что Советского правительства как такового и не было. Важнейшие вопросы правительственной политики решались немногими лицами за спиной самого правительства. Он говорил:
«В данный момент у нас, в сущности говоря, если иметь в виду Совет народных комиссаров, единого правительства не существует. Я имел честь быть членом Совета народных комиссаров в ноябре, декабре и январе 17–18 года. Тогда в Совете народных комиссаров обсуждались основные вопросы политики… В настоящее время этого не наблюдается» (там же, стр. 192).
