В кухне Рейес подвел меня к столу, а Куки вручила мне стакан воды. Никто ничего не говорил. Лично я была в шоке. Куки не знала, что и думать. А Рейес… Да кому вообще известно, что может быть с Рейесом? Что он теперь обо мне думает? Похоже, я в прямом смысле слова могу зацеловать до смерти. Что было бы, не останови меня Рейес? Неужели я и правда могла убить Сэма? И стала бы я его убивать?

— Да уж, — послышался рядом голос, — неслабое вышло зрелище.

Повернувшись, я увидела Ангела, моего тринадцатилетнего детектива. Точнее ему было тринадцать, когда он погиб.

— Ты же вроде как на задании был. — Я покосилась на Рейеса узнать, как он относится к тому, что Ангел отлынивает от обязанностей. Однако Рейес оценивал мизерные остатки кукурузных лепешек, которые приготовила Валери.

— А я и так на задании. И мне все нравится, честное слово, но блин! Это было чертовски горячо! Я чуть не кончил, а я, между прочим, труп.

Я зло уставилась на Ангела. Не самое подходящее сейчас время для похабных шуточек.

— Что ты здесь забыл?

В знак капитуляции он поднял руки:

— Пришел отчитаться перед боссом.

— Что-то случилось? — спросила я уже намного спокойнее. — И за кем ты вообще присматриваешь?

Ангел подошел так близко, что я разглядела пушок на юном лице.

— Если скажу, придется тебя убить. Но поскольку ты бог и все такое, сама понимаешь, какие меня ждут неприятности, belleza[16].

Черт. И почему всегда есть какое-то «но»?

За день я пообщалась с несколькими друзьями и коллегами Эмери Адамс, и все говорили одно и то же. Эмери усердно трудилась, была настоящим профессионалом, умной и доброй девушкой. Помогала тем, кому повезло меньше, и не позволяла врачам собой помыкать. Судя по услышанному, напрашивался вывод: за всю историю человечества Эмери любили больше всех на свете. Ну и кто тогда хотел ее убить? Либо кто-то страшно ее ненавидел, либо ее кончина стала результатом случайного акта насилия. Эмери была самым чистым человеком из всех, кто мне встречался. За исключением разве что Куки Ковальски.

И все-таки нельзя нравиться абсолютно всем. Это статистически невозможно. Бога ради, Эмери же работала администратором в больнице! Наверняка ей не раз приходилось принимать нелегкие решения. И наверняка кто-нибудь точил на нее зуб. Но достаточно ли этого, чтобы убить?

Чем больше людей я опрашивала, тем больше произошедшее казалось случайностью. Неужели на Эмери и правда могли напасть без особых на то причин?

Осознав тщетность бесед, я поехала на место преступления. Жила Эмери у подножия Сандии, а машину ее нашли черт знает где на шоссе 313, между Альбукерке и Берналильо, в заброшенной местности.

Земля здесь принадлежала людям, которые в момент убийства путешествовали по побережью Южной Америки, что подтверждали регулярные обновления страниц на «Фейсбуке».

В общем, все это свидетельствовало отнюдь не в пользу Лайла Фиске, невиновность которого я изо всех сил старалась доказать. Потому что именно он нашел машину Эмери в глуши, хотя и объяснил это наличием приложения в телефоне девушки.

Пока я торчала в пробке на I-25, позвонила Куки. Машины еле-еле ползли вперед, так что мне предстояло не на шутку задержаться. Слава Богу за сырные крекеры, хотя только ему одному и известно, сколько печеньки провалялись на заднем сиденье Развалюхи.

— Привет, Кук, — пробубнила я с набитым ртом.

— И тебе привет. Как самочувствие?

— Ты о том, что я чуть не замочила парня поцелуем? Офигительно.

— Мне очень жаль, солнце.

— Мне позарез надо научиться контролировать свое дерьмо. Вот только как, если я понятия не имею, на что мое дерьмо способно? Одно дело — быть богом из собственного измерения. Но такое ощущение, что здесь тамошние правила неприменимы. Здесь я всего лишь ангел смерти, то бишь мрачный жнец. Зачем кому-то в здравом уме давать мне столько сил?

Куки рассмеялась, однако имелось у меня подозрение, что она со мной целиком и полностью согласна.

— Ну так что стряслось, курочка моя?

— Тебе не понравится, — отозвалась подруга.

— А когда мне вообще что-то нравилось?

— Репортер с канала KOAT хочет сделать о тебе репортаж.

— А он настоящий?

— Или это был KRQE… Ненавижу аббревиатуры.

— Так настоящий репортер или нет?

— А еще третий есть… Как там он называется? Ага, KOB. Хотя нет, тут три буквы, а там точно было четыре.

— О’кей, так как насчет…

— А еще есть KASA[17]…

— Кук, — не выдержала я, — сейчас же вернись на землю. Чувак настоящий репортер, или как?

— Похоже на то. Оставил аж три сообщения.

— Видимо, и правда настоящий. Так он, говоришь, хочет взять у меня интервью? Это потому, что я жнец?

— Нет.

— Значит, потому, что я бог из другого измерения?

— Тоже нет.

— Тогда потому, что я раскрыла столько дел для полицейского управления, что меня хотят представить к медали и наградить годовым запасом чистящего средства для духовки?

— Нет. Все из-за видео.

В голосе подруги так и сквозило пресловутое «А я же говорила!». Или это во мне совесть проснулась из-за того, что я так беспечно наплевала на существование записи.

— Ты о том древнем ролике? Мне было года двадцать два, не больше.

— Я сказала ему, что ты не даешь комментариев.

— Вот и молодчина. С каждым разом, Кук, мы выглядим все важнее и важнее. Почти как знаменитости. А знаешь, что будет дальше? Нам забьют именные места в «Макарони Гриль».

— Думаешь? — мигом заинтересовалась Куки. — Мне нравится этот ресторанчик.

— А кому не нравится? — фыркнула я.

— Кстати, помнишь булочную с фотографии? В тридцатых годах она принадлежала некой Мэй Дайсон. Точнее Мэй Л. Дайсон. Тебе имя не знакомо?

— Ни капельки.

— Ладно, буду копать дальше.

— Спасибо. А я, между прочим, на месте жестокого преступления.

— Где? Что случилось?!

— Нет-нет, ничего. Я как раз доехала до места, где нашли машину Эмери.

— А-а, — с облегчением выдохнула Куки, — ясно.

Местность здесь потрясающе красивая. Изогнутые деревья, высокая трава… Заметив полицейскую ленту, я поехала к ней, подпрыгивая на кочках и проваливаясь в овраги. Слава богу, Развалюху для этого и создали.

— Здесь очень красиво.

— Ага, знаю. Папа возил меня туда на охоту еще до того, как Альбукерке разросся до нынешних размеров. Кстати, что ты узнала о мисс Адамс?

— Ее репутация аж скрипит, как мои тарелки, после того как их помоет Рейес.

— Представляю. А я ничего не могу найти. Она никогда не заявляла в полицию, не писала жалоб на работе, не заполняла никаких заявлений в колледже. Не пропускала занятия и получала отличные оценки. На ум так и просятся «Степфордские жены».

— И все же, — сказала я, — ее дед говорит, что отец у нее был не лучший. Не сомневаюсь, что он ее любил, но проблем у него выше крыши, а вот деловой хватки ни грамма. Отцу своему он стоил целого состояния, еще и профукал собственный брак.

Однако при встрече мистер Адамс показался мне очень даже нормальным. Хотя, судя по всему, этот человек явно жил не по средствам. Или тут кроется что-то еще? Неудачные инвестиции — это одно, а годами, или даже десятилетиями терпеть одно фиаско за другим, но продолжать в том же духе — это уже говорит о проблемах поглубже. Хотя я и представить не могу, о каких именно.

— Безответственный отец мог послужить причиной того, что Эмери так отчаянно создавала себе идеальный образ.

— Вот и я о том же думала. Таким макаром она пыталась компенсировать все, чего ей не хватало. И перестаралась.