— Я в душ, — сказал Рейес, когда я вышла. Он стоял прямо передо мной. Стройное мощное тело поблескивало в тусклом утреннем свете. — Надеюсь, твоя бабушка нагрянет с визитом. Наверняка одна Дэвидсон ничем не хуже другой.

Я ахнула якобы от обиды и обняла его за талию. Погладила по заднице. Подивилась, что это все мое.

— Тебя не напрягает, что я все еще Дэвидсон? После свадьбы у нас практически не было времени. Пришлось на всех парах мчаться в монастырь, на освященную землю. А там мы застряли на восемь месяцев. Честно говоря, я о фамилии даже толком не думала. Потом появилась Пип, а за ней — амнезия…

— У тебя было дел по горло, — отозвался Рейес, и от игривой улыбки приподнялись уголки красивых губ. — И нет, меня это не напрягает. В данный момент так даже лучше.

— Почему?

— Все записано на твое имя, так что, если со мной что-нибудь случится, не возникнет лишних проблем.

Я шагнула назад.

— Ты твердишь об этом снова и снова, Рейес. Какого, блин, черта? Мне нужно что-то знать?

— Нет. — Он потянул меня за воротник халата и прижал к себе. — Ты — бог, Датч. Значит, ты меня переживешь. Мое физическое тело — уж точно.

Я ошеломленно застыла, потому что только что получила ответ, на который так надеялась. Рейес и правда не знал, что он бог.

Что с ним станет, когда он узнает, что создан из энергии бога Узана? Что он почувствует, узнав, что принес смерть миллионам существ из сотен миров? От одной только мысли сердце в груди сжалось, и я в тысячный раз задумалась, изменится ли с этими знаниями мой муж. Вернется ли, как сорвавшийся наркоман, к старым привычкам.

И тут до меня кое-что дошло.

— Что ты сейчас сказал?

— Ты меня переживешь.

— Нет. Что-то о том, что все…

— Записано на твое имя. Да. Разве я раньше не говорил?

— Ты имеешь в виду свои деньги?

— Наши деньги. Да.

— Рейес… — Я потащила его к кровати. Позарез надо было присесть. — Зачем, бога ради, ты все записал на меня?

Он склонил голову, как будто не совсем понял вопрос.

— А почему бы и нет?

— Потому что нельзя просто взять и переписать прорву денег на чье-то чужое имя. А вдруг что-нибудь случится и тебе понадобится доступ ко всему, что есть? Ты же говорил, что записал все на нас обоих.

— Нет. Я сказал, что все деньги и активы наши, а не мои. Я не говорил, на чье имя все записано.

— Но на кону ведь тридцать миллиардов!

— Маловато? — подколол Рейес. — Я могу заработать больше. И, честно говоря, зарабатываю. Ежедневно. Исключительно интереса ради.

Куки сидела у нас в кухне за стойкой и шуршала бумажками. У нее были новости. Более того, ее просто распирало. Но даже в таком состоянии она не стала заходить к нам в спальню. И слава богу, потому что я была на грани очередного взрыва.

— Нет. — Я встала и отошла от Рейеса. — Я запрещаю. Отказываюсь. Иди к своим семерым бухгалтерам и скажи им, чтобы убрали мое имя со всех документов.

— Если ты переживаешь из-за налогов…

— Да к черту налоги! — Я поверить не могла, что все это происходит на самом деле. — Ты обязан оставить себе все, что по праву принадлежит тебе. Ты все это заработал.

— Ну, у меня есть доступ ко всем счетам. Ты всего-навсего указана как их владелец.

Нет, я всего этого не допущу. Не могу.

— Рейес, я не возьму эти деньги. Ни копейки. Они твои. Я в состоянии сама заработать себе на хлеб.

— Ты самый странный и непостижимый человек из всех, кого я знаю.

Я глубоко вздохнула:

— Прошу тебя, Рейес, перепиши документы. Все это принадлежит тебе и только тебе.

— Датч, — сказал он, стоя передо мной во всей своей обнаженной красе, — я начал зарабатывать эти деньги еще в тюрьме.

— Знаю. Ты взламывал серверы и сколотил целое состояние на фондовых биржах и инвестициях. Ты, а не я.

— Ты не поняла. Все с самого начало было записано на тебя.

Я так офонарела, что могла бы грохнуться от легчайшего дуновения ветерка.

— В смысле?

— Как только я все это затеял, как только понял, как получать инсайдерскую информацию о рынках, сразу все записывал на твое имя. За исключением того, что передал Ким и Амадору с Бьянкой. Я всегда знал, что так или иначе буду о тебе заботиться.

Я стиснула зубы. У Рейеса никогда ничего не было. Над ним издевались, его использовали, готовили убивать еще до того, как он начал жить. Ради всего, что у него сейчас есть, он усердно трудился. И заработал и заслужил каждую копейку. Я никогда в жизни ничего у него не отберу.

— Датч, никаких изменений в документы я вносить не буду. Все принадлежит тебе. И это не обсуждается.

Рейес опять направился в ванную. Я остановила его, положив ладонь ему на грудь. Он тут же накрыл мою руку своей.

— Пожалуйста, Рейес. Умоляю, перепиши все на себя.

Он наклонился и в сантиметре от моих губ прошептал:

— Ни за что.

Зайдя в ванную, он закрыл за собой дверь, а я стояла и понимала, что нахожусь на грани гипервентиляции.

Только вернув себе способность дышать и не терять при этом сознание, я поковыляла в кухню.

— Ну и? — спросила Куки, когда я достала себе чистую чашку, потому что свою забыла в спальне.

Хотя сейчас осилила бы и дюжину чашек. Да хоть тысячу, черт возьми! Нет, я бы осилила тридцать миллиардов чашек кофе.

— Как ночка прошла?

Я поставила чашку, бросилась к подруге и проревела на ее груди добрых тридцать минут. По одной за каждый миллиард на моем банковском счете.

Когда наконец появился Рейес, мы с Куки сидели за стойкой в кухне и пили кофе. Точнее я пила кофе и просматривала сделанные подругой распечатки, а она в полнейшем шоке пялилась в никуда. В уголке ее рта поблескивала слюна. Я не выдержала и промокнула это безобразие салфеткой, но Куки даже не шелохнулась.

— Ты ей рассказала? — спросил Рейес, наливая себе кофейку.

— А не надо было?

— Наоборот. Если со мной что-нибудь случится, именно на нее ты сможешь положиться больше всех. Ей нужно все это знать не меньше, чем тебе.

Повернувшись ко мне, Рейес навис над стойкой. На нем была темно-красная рубашка и, как обычно, джинсы. Не в облипку, но и не широкие, штаны, тем не менее, плотно облегали бедра. И задницу. И самое интересное спереди, блин.

— Может, вернемся в спальню? — предложил Рейес, не опуская чашку.

Я выпрямилась и откашлялась. А потом изобразила на лице самую искреннюю мольбу:

— Рейес, прошу тебя, убери мое имя с…

— Нет, — перебил он меня таким тоном, будто обласкал. — Дело сделано. Причем еще семь лет назад. — Он подошел и запечатлел на моих губах легкий поцелуй. — И прекрати плакать. Кстати, — добавил он, перед тем как взять куртку и уйти, — кажется, Куки нужна медицинская помощь.

Чтобы успокоить нервы, понадобилось еще три чашки кофе. Как только Куки пришла в себя, мы стали вместе просматривать распечатки, которые она принесла. В основном это были новостные статьи о каждой из смертей в детском доме.

— Чарли, — проговорила подруга, которая до сих пор была не в состоянии понять, что произошло, — это что же получается? Он записал все счета на тебя еще до того, как вы встретились? До того, как он вышел из тюрьмы?

Я кивнула и закрыла глаза, стараясь не думать обо всех несправедливостях, что выпали на долю Рейеса. Включая и ту, о которой мы сейчас говорили.

— Не понимаю, какая муха его укусила, чтобы такое отколоть? Это же его деньги, Кук.

По щекам потекли слезы, и Куки опять сгребла меня в объятия.

— Он любит тебя, солнце. Всегда любил. И искал тебя даже тогда, когда вы не были знакомы.

— Но я этого не заслуживаю.

— Чарли, — Куки взяла меня за плечи, — он верит, что заслуживаешь, и, если начистоту, я тоже в это верю. Деньги могут пригодиться. А даже если и нет, то их унаследует Пип.