В глазах Киры мелькнула настороженность.

— Осуждаешь меня?

— Ты уже спрашивала, с тех пор ничего не изменилось, — вздохнула подруга. — Я не собираюсь тебя судить, просто слишком хорошо знаю каково это — расти в неполной семье. Да и ты это знаешь не хуже меня — любой ребёнок мечтает жить вместе с папой и мамой, а не делить их с чужими людьми.

Кира вспыхнула, видимо обидевшись.

— Но я ведь не собираюсь уводить его из семьи! — раздражённо напомнила она. — Когда поняла, что влюбилась в женатого — очень испугалась, долго скрывала свои чувства, а потом он сам начал за мной ухаживать и я… мы… в общем, теперь мы месте. Я очень его люблю, понимаешь?!

— Понимаю, — Ангелина снова подумала о Мае. Ещё совсем недавно она даже не подозревала о его существовании. Жила обычной жизнью, уверено шла к цели и в принципе была всем довольна, а теперь, когда его нет рядом, она чувствует себя разорванной пополам и ничего не может с этим поделать. — Это сильнее тебя.

— Намного сильнее! А ребёнок по-прежнему живет, и будет жить в полной семье. Мне достаточно того, что есть, на большее не претендую…

— А его жена знает?

Кира положила яблоко обратно и промолчала. Она старалась не вспоминать о недавнем звонке той женщины, её визгливом голосе, истерическом тоне и оскорблениях, которые ей пришлось тогда выслушать.

— Какая разница, я ведь сказала — семью разрушать не собираюсь! — упрямо повторила певица.

Ангелина предпочла промолчать, да и что она могла сказать. Давать советы в подобной ситуации всё равно, что пытаться в одиночку изменить направление русла огромной реки. Сердцу не прикажешь, а страсть это уже даже не река — океан! Совсем другой масштаб и объём.

— О, нет! — поморщилась она, услышав громкое куриное кудахтанье из динамиков своего телефона. Именно такие ассоциации вызывала у певицы резкая напористая и немного картавая речь её продюсера и музыкального директора Василия Светлова.

— Светлов? — Кира невольно улыбнулась, представив себе лицо этого долговязого надменного типа, узнай он, под какой звук на дисплее телефона Скворцовой всплывает его гордое имя. — Чего хочет?

— Мне даже представить страшно, — Скривилась Ангелина. — Утром заявил, что на похоронах Лены я должна буду петь одну из наших песен! Разве это нормально? Слава богу, мне удалось его переубедить, но теперь, похоже, наш фантазёр ещё что-то придумал.

Настойчивое кудахтанье стало невыносимым, и Ангелина со вздохом приняла вызов. После первых же слов продюсера она заметно побледнела и принялась горячо протестовать:

— Вы с ума сошли! Какое ток-шоу?! Да ещё в прямом эфире! Я не собираюсь в этом участвовать, и прекратите пугать неустойкой!

Бросив телефон на софу, она бессильно упала следом и закрыла лицо руками. Встревоженная Кира бросилась к подруге:

— Что случилось?!

— Всё отлично! Наши рейтинги растут! — с горьким сарказмом всхлипнула Ангелина. — Он чуть ли не ликовал, что в качестве жертвы маньяк выбрал Лену! Ещё бы — новую солистку найти гораздо проще, чем поднять чёртов рейтинг! А для того, чтобы закрепить успех, я сегодня вечером должна буду нести чушь в каком-то пошлом ток-шоу! А если откажусь — он подаст на меня в суд за нарушение условий контракта!

— Мне очень жаль, — Кира обняла подругу. — Но тебе, наверное, лучше пойти.

— Нет! — Ангелина резко выпрямилась. — Ты бы слышала пример речи, которую я должна буду произнести: сплошная грязь, и… ох это так унизительно!

Кира нахмурилась, вспоминая условия контракта Ангелины — не так давно она видела копию.

— Послушай, ты действительно не имеешь права отказываться посещать запланированные продюсером мероприятия, но читать по бумажке вовсе не обязана. Насколько я помню, ты лишь не должна говорить ничего, что могло бы повредить имиджу группы, а во всём остальном — полная свобода слова.

— Правда? — Ангелина немного успокоилась. — Тогда ладно, всё не так уж страшно…

— Ну конечно! А тебе бы следовало лучше знать свои права. Ух ты! — Кира удивлённо покосилась на новенький радиоприёмник. — Слышала? Кто-то заказал для меня твою песню, забавно! — улыбнулась она.

Ангелина раздражённо повела плечами, услышав мелодию «Снежной королевы».

— Сочувствую, у твоих поклонников дурной вкус!

Май нисколько не удивился, когда машина Воронцова, за которым он по-прежнему следил, остановилась возле дома Эммы-Эммануэль, его матери. Блудный сын и раньше частенько её навещал, но сегодня почему-то в гостях не задержался. Арбенин едва успел откинуться на сиденье и включить радио, когда дверь снова распахнулась, и Воронцов пулей вылетел из подъезда, сопровождаемый громкими ругательствами мамаши-писательницы. Май отметил, что широте её нецензурного лексикона позавидовали бы самые матёрые и опустившиеся личности. Даже он, фактически выросший на улице, не знал и трети произнесённых выражений. Продолжая визгливо верещать и грязно ругаться, Эмма Владиленовна буквально вытолкала сына на улицу и завершила свой яркий монолог витиеватой фразой, общий смысл которой был простым и ясным: проваливай и больше не появляйся, но используемые дамой скабрезные метафоры заставили поморщиться даже видавшего виды Арбенина.

«Интересно, книги она пишет в таком же стиле? — невольно подумал Май. — Надо будет у Скворцовой спросить».

Его позабавила мысль о том, что застенчивая Ангелина читает подобную литературу. Представив, как она краснеет, услышав этот вопрос, он почувствовал, как по телу разливаются знакомые тёплые волны возбуждения. Память незамедлительно воспроизвела трепетное волнение, томительное ожидание и прямой вызов в её сияющем утреннем взгляде, раньше она никогда не смотрела на него так по-женски! Тепло мгновенно сменилось палящим жаром, и мужчина чертыхнулся, тщетно пытаясь сосредоточиться на работе — не получилось. А ведь прошлым летом он ТАК на неё не реагировал! Пожалуй, от девчонки стоит держаться подальше.

Май тихонько выругался и вернулся к созерцанию семейных разборок, которые, судя по всему, подходили к концу. Эмма Владиленовна, видимо исчерпав запас изысканных выражений, молча пыхтела, испепеляя сына взглядом медузы Горгоны, а он что-то невнятно бормотал, бурно жестикулируя. Арбенин выключил радио и, напрягая слух, услышал довольно интересную фразу из уст Воронцова, адресованную, разумеется, матери:

— На себя посмотри, отец был прав — ты пустая, бесчувственная ледышка! Замороженная рыба! Снежная королева!

Отпустив Римму, Антон Холмс расположился в приёмной напротив огромного плазменного телевизора, предназначенного для увеселения скучающих в ожидании аудиенции посетителей и нетерпеливо нажал кнопку пульта. Благодаря ежеминутно повторяющимся анонсам, детектив знал — тема сегодняшнего ток-шоу «Голая правда» — «коронованные» жертвы маньяка. Не то чтобы он рассчитывал услышать что-то новое, скорее просто хотел знать, что именно просочится с экрана в массы, о чём завтра будут сплетничать домохозяйки, но главное, что услышит убийца сегодня. Ведь учитывая специфику подобных передач, услышать он мог много интересного! Известный детектив, неоднократно принимавший в них участие, прекрасно знал, как и на чём строится такой эфир.

«Не переключайтесь!» — основной девиз шоу и каждое слово в нём, каждая эмоция направлена на то, чтобы удержать возле экранов как можно больше любителей интриг, страстей и крови, чужой крови. Но держать в напряжении целый час может лишь очень хороший, лихо закрученный сценарий. Он и есть основа любого подобного зрелища. Как правило, над разработкой сюжета корпит целая команда сценаристов и даже если в его основе лежит реальная история, её подадут так, что отличить правду от вымысла будет крайне сложно. По большому счёту почти все ток шоу — это ролевые игры, в которых действия и реплики скрупулёзно расписаны и распределены между персонажами и даже зрителями в аудитории. Гости приглашённые в качестве участников или экспертов (за исключением разве что мега-звёд) также вынуждены отстаивать ту или иную, навязанную каналом точку зрения.