Темные — ну, у этих любимое развлечение — наслать моровое поветрие. Или же — прикончить кого-то просто так изощренным способом. Вот такой у них поганый характер.

А уж чтобы Светлые и Темные маги действовали заодно… Вот такого и представить-то себе невозможно.

Между тем, все было именно так.

Речь шла просто-напросто об использовании разных видов энергии. Ну, а это уж накладывает отпечаток и на характер — малозаметный для непосвященного.

Так что есть Светлые, есть Темные, а есть еще и нейтралы, коих особенно много в странах Востока.

Ведь никто в здравом уме не станет утверждать — магнит разделен на два полюса, и полюса эти — суть добро и зло. Положительный — он тяготеет к добру, отрицательный — воплощение зла.

Вот то же самое — и с видами магии. Ничего изначально плохого в Темных нет. Ничего изначально хорошего нет в Светлых. А Нейтралам в равной степени доступны любые виды энергии — но это не делает их ни «добром», ни «злом». Да и вообще с добром и со злом все гораздо сложнее. К примеру, для контрабандистов или для Сообщества (а там тоже есть и Темные, и Светлые) нет худшего зла, чем «Третья стража».

Три вида магов — светлые, нейтральные и темные — создали когда-то три подразделения: «Асгард», «Митгард» и «Утгард» соответственно. Ну, а их отношения — это дело хозяйское, бывало разное. Случались и ссоры — но никогда разборки не связывались только с «цветом» магии. А работа подчас требовала участия всех подразделений.

Скорее, между Темными и Светлыми поддерживался уважительный нейтралитет — «вы не суетесь в наши дела, мы не лезем в ваши, а если надо — работаем сообща». Это тоже было правилом, с которым немедленно знакомили новичков-стажеров. Мало того — зайти в офис другого подразделения, не сообщив по внутренней связи, считалось чем-то неприличным — если, конечно, не было ЧП.

Столовая была общей территорией, как и зал для собраний, но и здесь были свои столики для всех подразделений.

Но особо напряженных отношений Марина не замечала. Не говоря уж о том, что у нее перед глазами был совсем иной пример: Таня и ее друг, которого звали Алекс. Очень симпатичная пара. Она — из Темных, он — из Светлых. И ничего, жили вместе уже не один год, хотя такой союз был чем-то выдающимся даже по меркам «Третьей стражи».

Так исторически сложилось — Марина с самого начала подружилась именно с «Утгардом», с Темными. Возможно, оттого, что они казались ей своими. А Светлые — за малыми исключениями вроде Алекса — казались холодными и отстраненными.

Правда, окончательный выбор подразделения должен был произойти позже, но Марина не сомневалась, каким этот выбор будет. Да и ни у кого сомнений не было. Вот Игорь — парень, который оказался в «Страже» в один день с ней, склонялся то к Светлым, то к Нейтралам. С ним, пожалуй, было сложнее…

— Ну, что, пора вам, сударыня, знакомиться с нашими отдаленными офисами, — изрек Рэкки слегка насмешливо, обращаясь к Марине. — На небольшую практику тебя командируем. Прямо с завтрашнего дня.

В этом был он весь — какое-нибудь задание Рэкки мог дать неожиданно, как бы между прочим.

— А что это такое — дальние офисы? — спросила Марина. Честно говоря, рассчитывала она на несколько иные вещи — о том, что будет стажировка за границей, ее предупреждали давно. А тут речь шла о чем-то другом.

— Увидишь. Думаешь, у нас только это здание на весь огромный Петербург? — усмехнулся Рэкки. — Просто, я думаю, что тебе надо побывать в нашем центре общественных связей. Заодно — опыта поднабраться.

— Лихо… — покачала головой Таня. — Может, что-нибудь полегче?

— Пора, — убежденно сказал Рэкки. — Две недели в центре — не помешают.

— У Казарского, что ли? — ахнула Таня.

— А то ж! Я уж не помню, когда Казарский последний раз положительно говорил хоть об одном стажере. Так что для тебя есть шанс служебного роста, Марина, — весомо произнес Рэкки. — Заслужить доброе слово от Сережи Казарского — это, знаешь ли, суметь надо. Думаю, сумеешь. К тому же, он свой, из «Утгарда».

Марина была заинтригована в высшей степени. И немного встревожена. Одно дело — свои, «стражники», оперативный отдел. С ними легко и приятно, и учеба какая угодно, но не скучная. А центр общественных связей… Что это вообще такое?

— Значит, так, — говорил Рэкки. — Как всякая уважающая себя контора, мы имеем центр общественных связей.

— И сходство на этом — заканчивается, — дополнила его Татьяна.

— Правильно. Обычно центр создают для рекламы и афиширования. У нас он — для наблюдения и для войны на невидимом фронте. Очень, знаешь ли, полезная вещь. А остальное — сама увидишь, не буду торопить события, — он неожиданно строго поглядел на Татьяну. Мол, пускай помучается любопытством, ей — полезно.

Марина поняла, что ее подруга теперь больше не скажет ни единого слова ни о центре, ни о загадочном господине Казарском, который им заправляет. Оставалось только одно — прийти завтра в тот самый центр, где ее будут ждать, и увидеть все самой. Тем более, что вчера она как раз гуляла неподалеку — на набережной Фонтанки. Там — «где-то на Фонтанке» — и находилась эта более чем странная контора невидимого фронта.

За полтора года до событий,

Санкт-Петербург.

Михаил Геннадьевич Калмыков имел все основания сказать — жизнь удалась. Конечно, в новогоднюю ночь почти каждый может сказать то же самое — ну, разве что кроме подопечных Михаила Геннадьевича. Но тут уж ничего не поделаешь — судьба такой, как говорится.

А вот у него судьба сложилась более чем удачно. Деньги — в наличии. Отличная семья — жену с дочкой он отправил на праздники в Финляндию, давно уж обещал Светке, что на каникулах она поедет на родину Деда Мороза. Благо и стоит такой тур совсем недорого.

Прекрасная карьера, на погонах — уже давно не звездочки, но звезды. А в следующем году, если все пойдет удачно, звезды могут смениться одной-единственной, но Звездой. Именно так, с большой буквы.

Человеку несведущему могло бы показаться — Михаил Геннадьевич отослал свое семейство, а сам собирается на Новый год устроить какое-нибудь безобразие. Ну, к примеру, пригласить девочек по вызову. Или, хотя бы, пригласить своих друзей — еще со школьных времен — и напиться до свинского состояния, благо — без женщин.

Ну, это надо совершенно не знать Михаила Геннадьевича, чтобы предполагать подобные пакости. Во-первых, и жену, и дочку он по-настоящему любил. По крайней мере, желания изменять — не испытывал. Лишний компромат — он, знаете ли, при его положении совершенно ни к чему. А что же до друзей… Да не было их у Михаила Геннадьевича. То есть, конечно, не совсем так. Друзья были — по интересам. Одни перед ним заискивали, перед другими приходилась угодничать ему. Ну, что поделать, жизнь — она такова. Дружбы нет, есть взаимные интересы. По крайней мере, Михаил Геннадьевич был в этом убежден.

Так что Новый год он собирался встречать в гордом одиночестве. Конечно, можно было уехать с семьей и самому. Но сейчас такая поездка могла бы вызвать — не вопросы, нет, конечно, так, ерундовые вопросики. Но и вопросиков ему совершенно не хотелось.

Коньяк с закуской уже стояли на столе, в комнате работал телевизор, но Михаил Геннадьевич приглушил звук, и эстрадные певцы кривлялись и корчили рожи молча, по принципу «раскрывает щука рот, а не слышно, что поет».

Так, пожалуй, было лучше.

И вот это молчание прорезал телефонный звонок — неожиданно резкий и неприятный.

Михаил Геннадьевич подошел к аппарату. Вообще-то, сегодня ему вполне могли позвонить, хотя в его управлении все поздравили друг друга еще позавчера, после чего успешно разошлись. Но высокое начальство вполне могло вспомнить о подчиненном и позвонить. Почему бы и нет — знак был отличным и верным. Да и звонок вполне походил на межгород.

— Калмыков, слушаю, — строгим голосом проговорил Михаил Геннадьевич. Если это высокое начальство, пусть знает — он и сейчас не расслабляется, стоит на страже народной… то есть, конечно, федеральной собственности. Ну, а после первой фразы можно будет и расслабиться — ах, спасибо вам сердечное, не забыли — позвонили…