— Почему?

— А потому что… Нет, ты не переживай, ради твоего доброго имени можно запрос и сделать. Даже нужно. Только, скорее всего, без толку.

Марина растерянно посмотрела на подругу. Выходит, она снова сделала что-то не так?

— Да, нет же, все правильно, — спокойно сказала Таня. — Просто эта Джулия, судя по всему, руководила истреблением зомби. История давным-давно забыта и сдана в архив. А теперь окажется, что она где-то прокололась, чего-то недосмотрела, а бравые ребята и девчата из России поставили ее на место. Думаешь, она такое потерпит? Не было никаких анкет — и точка! Вот что они нам ответят.

— Значит, не надо было…

— Значит, надо, — решительно заявила Таня. — Во-первых, запрос мы все равно дадим, а уж как они станут вывертываться — это их проблема. Во-вторых, теперь я почти на сто процентов уверена — и там была анкетка или нечто анкетоподобное. Просто хотелось бы посмотреть на портретик — тот ли он самый? Но это вряд ли получится. А в-третьих — давай дождемся Алекса, и пускай он нам прочтет, что там сказано по-португальски.

— Ну вот, еще две разрытых могилы, соответственно, еще два зомби, — Алекс произнес это таким веселым тоном, каким можно было объявить о поимке всех без исключения зомби и полном закрытии спецоперации. — А у вас тут что творится? Тишь да гладь?

— Не совсем, — сказала Таня. — Мариша, ты распечатай этот текст…

— Уже сделано, — девушка подала подруге бумагу.

— Никак — на суахили? — с иронией спросил Алекс. — Из тайного трактата, посвященного созданию зомби?..

— Все проще. Из бразильского отчета двадцатилетней давности. Я зачту, как умею…

— Давай, — предложил Алекс. — Произношение не столь уж важно…

Выяснилось, что в самом отчете ничего слишком существенного не было. Да, в течение месяца в Рио-де-Жанейро появлялись зомби, шлявшиеся по городу и предместьям без всякой цели. Десяток тварей прикончили сотрудники местной «Стражи», еще двоих — полицейские. Соответственная работа с полицейскими проведена, они обо всем забыли, в прессу история не просочилась. Дело закрыто, хотя полного исследования не сделано.

— Бразилия, Бразилия, где много диких обезьян, — раздраженно сказала Таня, услышав все это. — Я как чувствовала — они даже не удосужились проверить, нет ли чего неладного с биографией покойников. Уничтожили — и хорошо!

— А может, и не могли проверить, — беззлобно ответил Алекс. — Если в зомби превратились жители фавел, предместий, то никто бы их проверять и не стал. Думаю, зомби было больше, остальные просто рассыпались в прах — тихо и мирно.

— Тихо и мирно?! Ты еще вспомни эту историю в Канаде! — Таня была очень разозлена на бразильских коллег, да еще и Темных, но, за неимением в офисе ни единого бразильца, ее гнев мог обрушиться на Алекса. Но все же этого не случилось.

— А чего вспоминать? Просто случай был такой, — начал Алекс. — Вот Марина, наверное, не в курсе. Как раз с зомбаками история…

— А что за случай? — заинтересованно спросила девушка, действительно слышавшая о таком впервые.

— В общем так — один мой приятель — Джордж Райт, из монреальской «Стражи» — решил хорошо провести отпуск. Хобби у него такое — экстремальный туризм. Все нормальные люди едут на юг, а этот решил прокатиться по родной стране. На машине, по какой-то грунтовой дороге… Уж и не помню, куда он там хотел добраться, да оно и не важно, потому что не доехал он туда. А добрался до какого-то городишки под названием Блэкмайр, которого и на картах-то не было… Тут его машина взяла, да и заглохла.

Ну что, предложили ему в этом городке перекантоваться день-другой. А он тогда еще неопытный был, но быстро начал соображать, — что-то не так. Люди какие-то дикие, молчаливые, посматривают на него как-то нехорошо. А потом обнаружилось… — Алекс замолчал, сделав паузу для пущего эффекта.

— И что — оказалось? Все жители города были зомби? — спросила Марина.

— Не все, — ответил Алекс, — примерно — половина. И не совсем зомби. В общем, оказалось, что там черт знает сколько тысяч лет назад было древнее индейское капище, а теперь вот случился прорыв кромки. Мало того, что в городке оказались живые мертвецы, они вдобавок могли еще и рассуждать. Возомнили себя высшей расой, а остальных держали в качестве рабов… и корма.

— А твой приятель? — о том, что прорыв кромки— вещь вполне возможная, Марина отлично знала. Причем Петербург далеко не застрахован от такого бедствия, хотя индейских капищ тут не было.

— Убежал, прикончив пятерых или шестерых. Еле из леса выбрался — почти невменяемый. Добрался до местного отделения «Стражи», сообщил, сперва решили, что парень не в себе. Зато можешь представить, что потом началось…

Алекс снова замолчал.

Марина представила. Во всех подробностях, как это иногда показывают по телевизору — с вертолетами, снайперами, ракетным обстрелом…

— Думаешь, весь город взяли и вынесли нафиг? Как бы не так, — Алекс усмехнулся. — В общем, больше в деревне никто не живет. Когда в те места заявились, никого не было вообще — ни людей, ни зомбаков… Все на кромкупровалились, остались только дома — и ничего больше.

— И никого не спасли?

— Некого там было спасать, Марина, просто — некого, — ответила за Алекса Татьяна. — А вообще… Ведь потом уже выяснилось — люди вполне могли оттуда бежать, причем — без наших. Могли даже зомби прикончить. Они не захотели. Ждали помощи — ну, вот и дождались.

Марина с ужасом посмотрела на своих друзей.

— Да, бывает и такое, — Алекс выглядел совершенно спокойным. — Люди иногда любят надеяться, а не действовать, отсюда и результат. А расхлебывать приходится нам. Например, взять и найти тех, кто создал этих зомбаков. И у нас, и в Бразилии. Не беспокойся, мы — не «Стража» из Рио-де-Жанейро. Это они пускай ходят в белых штанах, смотрят «Изауру» и машут рукой на все проблемы. А мы будем искать дальше…

Бомж, чьи фамилию и уж, тем более, отчество, накрепко забыла История (и не только История, но и он сам), звался Сашкой-Мазилой. Прозвание свое он заслужил не на армейской службе (к которой никогда в своей жизни никакого отношения не имел, ибо удачно «откосил» от «армады»). Зато к ремеслу художественному отношение он имел — в прошлой жизни, разумеется.

В нынешней ему было не до того. Спившийся художник-декоратор падал на дно со всею стремительностью — сперва вылетел из престижного театра, потом сменил множество непрестижных. Вскоре он провел замечательную коммерческую операцию — «квартиру продал, деньги пропил». К этому моменту он уже окончательно потерял работу, оставался один шаг — забыть имя и отчество. Он этот шаг сделал — так и появился на свет Сашка-Мазила.

Бомжевание — это процесс одичания. Поэтому большинство бомжей возвращаются к занятиям своих далеких, недавно спрыгнувших с деревьев и еще не до конца потерявших хвост предков — к охоте и собирательству. Охотятся эти дикари на таких же одичавших кошек и собак, а собирают… Ну, вот тут все же чувствуется некое влияние цивилизации. Собирают они все, что плохо лежит.

Сашка-Мазила специализировался на бутылках.

Конечно, много на сборе бутылок заработать не удавалось. Часто приходилось довольствоваться настойкой боярышника, купленной в аптеке. Но порой ему удавалось добыть и что-нибудь получше и посущественнее — к примеру, портвейн «три семерки» или «Анапу». Тогда он мог позволить себе культурный отдых.

В этот день был именно тот самый случай. Вчера, в выходной, народ пил — и пил вполне много. И очень много бутылок оставил после себя — в наследство бомжам. Так что наутро Сашке-Мазиле даже и собирательством-то особенно заниматься не пришлось — он отлично знал все неприметные уголки на своей территории, где остаются пустые бутылки. Выручки хватило аж на целых два пузыря портвешка.

Вот с этим богатством в грязном потертом мешке он и забрел в небольшой скверик, расположившийся между плотно прижавшимися друг к другу домами в одном из центральных районов. Конечно, район-то был центральным, но вовсе не из тех, что демонстрируют туристам. Туристов везут к Исаакиевскому собору, к Смольному, им демонстрируют Невский проспект, Эрмитаж и Казанский собор. А совсем рядом, буквально через улицу-другую, располагаются те старые кварталы, которые никак не задействуешь в турбизнесе. Ну, если только какой-нибудь импортный сноб, уставший от культуры и красот, не попросит показать ему «пьетербургские трусчхоби». В чем-то он будет прав — со времен Раскольникова и старухи-процентщицы они изменились очень мало.