Глус посмотрел на спартанца как на сумасшедшего:

— Да, в этом не приходится сомневаться, но ведь ты видел, сколько их, верно?

— В Фермопильском ущелье восемьдесят лет назад их было сто против одного нашего, и если бы нас не предали, мы истребили бы их там, на месте, а остаток обратили бы в бегство пинками.

— Здесь все по-другому, — ответил Глус. — Открытая ровная местность, и у них есть конница, они могут взять вас измором, обстреливать издалека, умерщвлять по одному.

Клеарх перебил скупым жестом, выставив вперед раскрытую ладонь.

— Возвращайтесь назад, к Ариею. Скажите ему, что, если он захочет попытаться завладеть троном, мы к его услугам. С вами поедут двое моих людей, они изложат мой план…

Вперед безо всякого приглашения выступил Софос. Клеарх поискал глазами второго и заметил Менона-фессалийца. Одежду его запятнала кровь, но на коже не было ни царапинки.

— …и он, — заключил Клеарх, указывая на Менона. Будто вслух закончил невысказанную мысль. Затем огляделся с растерянным выражением. — Но только мне нужно покормить своих ребят, понимаете? Я им как отец. Жестоко наказываю за проступки, но моя забота состоит в том, чтобы они ели и пили вдоволь и чтобы у них было все необходимое. Им нужно набраться сил… понимаете? Мои парни должны поесть…

Глус в задумчивости покачал головой, переглянулся с товарищем, после чего оба сели на коней и пустили их галопом.

— Мы возвращаемся, — приказал Клеарх и шагом поскакал вперед.

Мне не удавалось понять, почему мы едем обратно на поле смерти, однако именно там было наше спасение — по крайней мере на какое-то время. Я осознала это довольно скоро.

Клеарх велел собрать все стрелы и копья, разбросанные по земле и торчащие из трупов, а затем обломки повозок, в достаточном количестве, чтобы развести огонь. Освежевали тела примерно двадцати мулов и лошадей и, как могли, приготовили мясо на углях.

— Конское мясо помогает кроветворению, — говорил Клеарх, — ешьте, вам нужно подкрепить силы, — и резал куски жаркого, раздавая воинам, словно отец сыновьям. И все же мяса оказалось слишком мало, чтобы накормить более десяти тысяч человек. Последний кусок Клеарх отдал восемнадцатилетнему юноше, а сам при этом остался голодным.

Не успел он закончить, как к нему подошел Сократ.

— У нас гости.

— Опять? — спросил Клеарх, вставая.

— Эти люди говорят на нашем языке, — ответил Сократ, пропуская вперед двух человек со знаменем мира в руках.

— Меня зовут Фалин, — представился первый.

— А меня — Ктесий, — сказал второй.

— Ктесий? — спросил Клеарх. — А ты не…

Человек, назвавшийся Ктесием, пятидесяти с лишним лет, с проплешиной, одетый на персидский манер, кивнул:

— Да, лекарь Великого царя Артаксеркса.

— А-а, — ответил Клеарх. — Ну и как здоровье твоего прославленного пациента?

— Он чувствует себя хорошо, но Кир чуть не убил его. Копье пробило Артаксерксу доспехи и порезало кожу. К счастью, рана оказалась поверхностной, и я зашил ее.

— Хорошая работа, — сказал Клеарх. — Хотелось иметь такого лекаря, как ты, но, боюсь, не смогу себе этого позволить. Так что каким ветром вас занесло в наши края?

— На самом деле этот вопрос должен был задать вам я, — заметил Ктесий с иронической улыбкой.

Клеарх некоторое время молчал.

— Полагаю, ответ хорошо известен тебе, Ктесий, однако удовлетвори мое любопытство: зачем Великий царь посылает ко мне своего лекаря? Он думает, я… простудился? Тебе велено выписать мне какую-нибудь раскаленную примочку? Или, может, чудодейственный настой из цикуты?

Ктесий сделал вид, что не слышал этих слов.

— Мы греки, ему это показалось достаточно веской причиной.

— Согласен, исключительно веской, но дай-ка я тебе кое о чем напомню. Нас нанял Кир. Кир мертв. Мы ничего не имеем против Великого царя…

— Охотно верю, — вступил в разговор Фалин, — но положение дел от этого не меняется. Вас слишком много, вы вооружены. Сдайте оружие и предстаньте перед Артаксерксом в одних туниках, с просительным видом, и тогда он подумает, что сможет для вас сделать.

— Я не ослышался? — воскликнул Клеарх. — Сдать оружие? — Спартанец повернулся к своим полководцам. — Хорошенькое дело! Не хотите ли ответить что-нибудь нашим гостям? Я должен отойти.

Меня удивило такое поведение Клеарха. Почему он уходит в решающий момент? Военачальники встретили предложение посланцев с каменными лицами.

— Сначала вам придется убить меня, — ответил Клеанор-аркадиец, искусный воин с голосом, пронзительным, словно острый меч.

Проксен-беотиец выразился более мягко, но смысл его слов был таким же:

— Послушай, Фалин, а на каком основании твой господин требует сдать ему оружие? Потому что считает себя победителем или потому что хочет получить его от нас в дар? Если он победил, то зачем ему просить, пусть придет и сам возьмет, разве не так? А если хочет даров, то давай обсудим это, однако мне интересно знать, что будет с нашими людьми, когда мы подарим оружие… Их убьют? Посадят на кол? Живьем сдерут кожу? Что-то подобное, верно? Мы видели, как он обошелся со своим братишкой.

Фалин не стал реагировать на издевку. Он лишь ответил по существу. По всему видно было, что он отлично подходит на роль переговорщика: плотного телосложения, спокойный, внимательный, грек взвешивал свои слова и не произносил ни одного впустую:

— Великий царь знает, что победил, потому что нанес поражение Киру и убил его, вы же пришли с Киром. Кроме того, вы находитесь на его земле, а значит, в его власти. Окружены, со всех сторон — множество каналов и две больших реки, через которые невозможно переправиться: одна справа и другая слева; вам некуда деваться, а если захотите сражаться, он пустит против вас такие полчища, что вам ни за что не удастся перебить их все, даже если они дадут вам перерезать себя, не оказывая сопротивления.

Ксен тем временем присоединился к группе военачальников, я же стояла несколько дальше. Он слышал каждое слово и даже вмешался в спор, хотя у него и не было никаких к тому полномочий:

— Послушай, Фалин, твое требование неразумно. Оружие — единственное, что осталось у каждого из нас, чтобы показать, чего он стоит. Без оружия мы ничто. Пойми: мы не можем его сдать. Лучше отберем у вас ваше.

— Молодец, мальчик! — ответил Фалин. — Ты говоришь как философ. Но заблуждаешься, если думаешь, будто можешь бросить вызов самой могущественной империи на земле с благими намерениями. Забудь об этом.

— Минутку, — заговорил еще один полководец. — А почему бы нам не попытаться прийти к соглашению? Вы ведь пришли, чтобы договориться, разве нет? Мы отличные бойцы, правда, потеряли нашего предводителя; следовательно, свободны и готовы себя продать. У вас трудности в Египте, вам никак не удается их уладить. Почему бы тебе не сказать царю, что мы можем ими заняться? Уверен, справимся.

Переговорщик покачал головой.

— Подчинить себе весь Египет? О боги, да кем вы себя считаете…

В этот момент появился Клеарх, и Фалин резко обернулся к нему:

— Послушай, мы зашли в тупик, здесь царит неразбериха, каждый говорит свое. Я хочу получить ответ человека, который выступит от имени всех. Итак, Клеарх, ты мне скажешь, что вы решили: да или нет?

Клеарх подошел к нему ближе:

— Видишь ли, я хорошо знаю, что мы в большой беде. Но, черт возьми, ты грек, здесь нас никто не слышит, не считая лекаря, но он тоже грек, верно? Не мог бы ты на время перестать изображать посла и дать мне совет, как грек греку, или, даже более того, как мужчина мужчине? Если мы выберемся из этой передряги, то не забудем, что получили хороший совет, и по ту сторону моря у тебя будет более десяти тысяч добрых друзей, на которых ты всегда сможешь рассчитывать, в случае если ветер переменится. Ты ведь знаешь: в этом мире ни в чем нельзя быть уверенным.

Ксен тем временем вернулся и встал рядом со мной. Никто не обращал на меня внимания, потому что я собрала волосы под шапкой, а на плечи накинула мужской плащ.