Глаза саксонки вспыхнули.

— Никогда я не обращусь к тебе ни с какой просьбой! Никогда!

Улыбка норманна поблекла. Он схватил ее запястье и сжал так сильно, что Алана вскрикнула.

— Сейчас вы мною пренебрегаете, леди, но что вы будете представлять из себя без Меррика? — насмешливо спросил Рауль. — Наступит день, когда вы не станете отталкивать меня, поверьте! Я уже говорил однажды, что доставлю вам в постели гораздо больше удовольствия, чем Меррик. Мой… скажем, леди, в переносном смысле… меч — просто предмет моей гордости, и женщины от него без ума, в том числе и Сибил…

— И если ты дорожишь своим мечом, о котором говоришь с такой гордостью, я бы тебе посоветовал отпустить леди, пока я не решил, что твой меч тебе больше не понадобится.

Перед Раулем уже стоял Меррик с окаменевшим лицом и сверкающими глазами, посветлевшими от гнева. Кровь отхлынула от лица Рауля. Было ясно, что Меррик не собирается бросать слов на ветер. Лезвие его кинжала уже было приставлено к горлу Рауля, и подданный лорда так быстро отпустил руку Аланы, что она пошатнулась и чуть не упала.

— Нет необходимости обнажать оружие, — скованно проговорил Рауль.

Зубы Меррика блеснули в улыбке.

— Кажется, леди по-прежнему не благоволит к тебе, Рауль, а ты все никак не можешь с этим смириться, — он нажал сильнее, и на шее Рауля показалась капля крови, большая и красная. — Никак не пойму, почему это так… ведь у тебя меч — просто предмет твоей гордости…

Рауль притих. Капли пота появились на его лбу.

— Я тоже никак этого не пойму, Меррик, но хотел бы попросить тебя забыть обо всем, если… если, конечно, ты будешь столь великодушен.

— Леди принадлежит мне, — подчеркнул Меррик, — и если уж что-то мне принадлежит, я этого из рук не выпускаю. Уже дважды я предупреждал тебя, чтобы ты не трогал Алану. Клянусь, в третий раз я не буду так снисходителен.

Он опустил кинжал. Рауль кивнул и отступил, явно мечтая поскорее удалиться. Когда он ушел, Меррик повернулся к саксонке. Приподняв ее лицо за подбородок, он встретил взгляд прекрасных глаз.

— Рауль не причинил тебе зла?

Сердце Аланы сильно билось. Только теперь она в полной мере осознала, какая участь ждала ее, если б вовремя не появился Меррик. Но он сказал, что уже предупреждал Рауля однажды! Так, может быть, Рауль хотел лишь напугать ее? Ведь Меррик не из тех, кто впустую швыряется угрозами! И к тому же Рауль не так глуп, чтобы навлекать на себя гнев Меррика…

Она молча покачала головой.

Меррик отнял руку от ее подбородка.

— Тебе не следует гулять одной, — ворчливо проговорил он.

Алана промолчала, и он нахмурился.

— Скажи, ведь Рауль не приставал к тебе… с той самой поры? Что же случилось? Почему он?..

Алана ответила еле слышным голосом:

— Я не знаю, но он давно уже не приставал ко мне.

Лицо Меррика помрачнело, как безлунная ночь.

— Интересно, а ты сказала бы мне, если б он приставал?

Она опять промолчала.

Меррик нахмурился еще больше.

— Алана!

Она медленно подняла голову.

— А разве тебе не все равно? Скулы рыцаря сжались.

— Не могу поверить, что ты сомневаешься в том, саксонка! Разве ты не слышала, что я сказал Раулю? Ни одному человеку я не позволю посягать на то, что принадлежит мне!

На лице Аланы не отразилось никаких чувств, когда она подняла на него глаза.

— Да, — отчетливо произнесла она. — Прости те меня, мой лорд-завоеватель, но я чуть было не забыла: я не голодаю, и крыша у меня над головой лучше, чем была прежде…

Меррик скрестил на груди руки и посмотрел на Алану.

— Тебе не нравится, что я забочусь о тебе? — если он и рассердился, она все равно ничего не могла поделать. — Клянусь всеми святыми, женщина, ни о ком я не заботился, как о тебе!

— И ты отошлешь меня от себя, как всех остальных, что были у тебя прежде в постели?

Меррика рассердили ее обвинения и озадачило поведение, какого раньше не замечал он за Аланой.

— Во имя Христа, что за блажь на тебя нашла сегодня? Я не ложился ни с какой другой женщиной с того самого дня, как мы встретились, и не хотел никакой другой женщины, и у тебя нет причины не верить мне! — он в сердцах выругался. — Это Рауль? Это он постарался вбить в твою голову какую-то чепуху?

Алана постаралась сохранить самообладание. Ей вдруг показалось, что мир рушится.

— Он ничего не говорил мне. Ничего, кроме правды, но я и без него знала правду.

— И что же это за правда? — поинтересовался рыцарь.

Алана не стала отвечать. Вместо этого она сама задала ему вопрос:

— Что будет со мной, когда родится ребенок? Меррик пристально посмотрел на нее. Саксонка несла бессмыслицу.

— Ты заберешь его у меня?

— Нет! — взорвался он, хотя тревога несколько спала.

Не эта ли мысль подспудно мучила ее в последнее время — страх, что он разлучит ее с ребенком? В глубине души он рассердился, что Алана все еще так плохо думает о нем. Меррик постарался ее успокоить.

— Нет нужды тревожиться, саксонка. Все останется по-прежнему. Ты будешь здесь, со мной… и нашим малышом… в Бринвальде, — он потянулся к ней, но почувствовал страшную опустошенность в ее поведении.

Она, не моргая, смотрела на него.

— Вот как! — произнесла Алана наконец. — Все останется по-прежнему! Я останусь твоей шлюхой!

Черт побери! — выругался Меррик. — Ты не шлюха!

Алана не могла на него смотреть. Она не смела поднять глаза, опасаясь, что слишком заметна боль, сжимающая ей сердце.

Рука Меррика легла на ее плечи. Он привлек Алану к себе, окружив теплом и защитой своих объятий.

Саксонка! Посмотри-ка на меня!

Она медленно подняла голову. Ее глаза заглянули в глубину его глаз, Меррик быстро заговорил:

Алана, тебе не о чем беспокоиться. Ты мать моего ребенка, и я всегда буду заботиться о тебе.

Слезы затуманили изумрудную зелень глаз Аланы — и ранили его сердце.

— В чем дело, милая? Не понимаю я этой… твоей печали! Ты должна радоваться… ты родишь сына лорда!

Она слабо улыбнулась.

Нет, — произнесла Алана бесстрастным голосом. — Я рожу бастарда.

«Я рожу бастарда».

И далеко за полночь эти слова преследовали Меррика. Настроение у Аланы было подавленное. Когда наконец она заснула, Меррик выскользнул из постели. Он оделся и сошел вниз.

В зале никого не было, именно это ему и было нужно. Он сел в одиночестве на свое место за столом и щедрой рукой налил себе кружку эля.

«Я рожу бастарда».

Слова Аланы не давали ему покоя. Снова и снова звучали они в ушах. Он чувствовал себя виноватым, хотя и не знал, почему. Саксонка жила в его доме, грелась у его очага, она родит ему сына, разделит с ним жизнь… — иначе и быть не может! Как же Алана может не знать этого? Он думал, для нее не имеет большого значения то, что они невенчаны. Конечно, она знала — другой женщины никогда не будет в его постели. Разумеется, саксонка была уверена, что он дорожит ею, как не дорожил ни одной женщиной за всю свою жизнь.

По правде говоря, его мало заботило, что ребенок родится вне брака. Герцог Вильгельм — бастард, и это не помешало ему стать королем Англии!

Мысли неспешно текли, когда вдруг Меррик случайно поднял взгляд и увидел перед собой сестру. На его губах не появилось даже намека на приветливую улыбку, так как он подозревал: Женевьева снова начнет бередить ему душевные раны.

Он насторожился, когда нежная и теплая рука прикоснулась к его плечу.

— В чем дело, брат? Не можешь заснуть?

— Мне о многом надо подумать, — угрюмо сказал он.

— Вот как? Ты не можешь думать, когда Алана рядом?

Сжав в пальцах кубок, Меррик пристально посмотрел на сестру. Она просто смеялась над ним, усугубляя недовольство!

— Почему ты смеешься? Я тебе кажусь смешным?

— Смешным мне кажется, что такой сильный и смелый рыцарь, как ты, потерял покой из-за красивой саксонской девушки.