«Какая связь была между этими временами и ночью Ниндзя?» – спросила я, чтобы определить, может ли Чейз провести параллели и найти причину возникновения этих симптомов. Он ответил, что ему очень понравилось на вечеринке и он развлекался тем, что проверял, до которого часа он сможет продержаться и не заснуть. Но вдруг он испугался мысли о том, что вообще не сможет уснуть. Тогда-то и возникло это болезненное чувство в животе. Чейз сказал, что «вечеринка была темной и чужой, как тюрьма».

«А как ты чувствуешь себя сейчас?» – спросила я, чтобы убедиться в том, что все осталось позади. Чейз обнял меня и сказал, что чувствует себя гораздо лучше. Эту ночь он спал спокойно и крепко.

Это было то, чего я так давно ждала. Чейз дал мне возможность попробовать провести серьезное лечение. Я сделала это, и оно помогло. У него была настоящая проблема – физические симптомы, от которых он не мог исцелиться никаким иным образом. Стараясь осознать свое чувство, он смог проследить его до настоящего источника. Оно возникло не на вечеринке, а гораздо раньше. Просто «ночь Ниндзя» пробудила эти воспоминания. Это действительно был очень простой процесс – я шла вслед за воспоминаниями Чейза и помогла ему сформулировать проблему его прошлой жизни. Затем он сам очистил свою память благодаря лишь нескольким наводящим вопросам, которые задала я. Каждая мать смогла бы сделать то же для своего ребенка.

Однажды, приблизительно в то же время, когда Чейз прошел сквозь свою последнюю регрессию, я носилась по универмагу, чтобы успеть сделать все необходимые покупки, прежде чем дети возвратятся из школы. Я заглянула в книжное отделение, чтобы посмотреть, не появились ли новые книги по реинкарнации, – это уже стало моей устойчивой привычкой. Там, среди знакомых томов, рассказывающих о прошлых жизнях, я увидела маленькую книгу в мягкой обложке, с интригующим названием: «Дети, которые забыли время». Я сняла ее с полки. На обложке были изображены затемненные детские лица с освещенными низами. Это напомнило мне афишу фильма «Дети Проклятых». Брр! Явно не мой стиль. Однако мое внимание тут же приковал к себе подзаголовок: Невероятные, но подлинные рассказы детей, помнящих прошлые жизни. Мое сердце забилось сильнее. Надеясь, что «подлинные рассказы» оправдают свое название, я стала быстро листать книгу.

Я опомнилась, когда прошло уже полчаса. Меня так увлекли истории из книги, что я совершенно забыла о времени. Я бросилась к кассе и, расплатившись за книгу, полетела к дому. Вовремя. Школьный автобус, в котором сидели Сара и Чейз, как раз подъезжал к нашей двери. Я выложила закуски на кухонный стол, сказала «Привет», когда дети ворвались в дом, и тут же отправилась в свою комнату, чтобы поудобнее устроиться в своем любимом кресле для чтения. Мне так хотелось поскорее насладиться своим новым сокровищем, что я даже не стала заваривать чай.

В книге «Дети, которые забыли время» ничего не говорилось об авторах, Питере и Мэри Харрисонах, кроме того, что они британцы. Случаи, которые они собрали, были описаны хорошо и с большой теплотой. В книге не было намека на сенсационность, как это можно было предположить, если судить по обложке. В книге приведено двадцать шесть случаев спонтанных воспоминаний прошлых жизней английскими детьми. В свободном, разговорном стиле, со множеством британских идиом, авторы рассказывают о том, как двух- и трехлетние дети вдруг вспоминали свои прошлые жизни и смерти, чем невероятно поражали родителей.

Сара и Чейз то и дело заглядывали ко мне в комнату, интересуясь, что меня так восхитило в книге. Дело в том, что каждые пять минут я издавала возгласы «Ах!» и «Ух!», будучи совершенно не в силах сдержаться. Это были спонтанные воспоминания о прошлых жизнях, происшедшие в христианско-иудейской англоговорящей культурной среде. Все это делало воспоминания менее экзотичными, более знакомыми и родными.

Эти «западные» случаи были столь же детально описаны, как и те, которые «открывал» доктор Стивенсон преимущественно в Азии. Эта книга дает ответ тем критикам, которые пытаются опровергнуть результаты исследований Стивенсона на том основании, что они проводились в основном в тех культурах, где вера в переселение душ является традиционной и где дети подсознательно настраиваются говорить о прошлых жизнях, так как их родители верят в это. (При близком ознакомлении с трудами доктора Стивенсона вы убеждаетесь в беспочвенности подобных заявлений.)

Но вот в книге Харрисонов описываются родители, не верящие в реинкарнацию, которые подтверждают то, что их дети вспоминали свои прошлые жизни. Многие из них были удивлены, если не шокированы, когда их малыши стали говорить: «когда я жил раньше» или «когда я умер». Один из отцов произнес по этому поводу: «Я слышал и раньше о подобных странных вещах. Но никогда не думал, что такое может произойти в моей семье» ^{1}. Эти дети явно не были вдохновлены своими родителями на веру в прошлые жизни, и вряд ли они могли позаимствовать подобные идеи из детских телесериалов. Скорее, все происходило наоборот: родители отказывались верить в то, что их крохи говорят совершенно серьезно, и старались отвлечь их в надежде, что такое странное поведение скоро пройдет. Но эти воспоминания не угасали, несмотря на сопротивление, и взрослым приходилось уступать.

Эта книга касается родителей в той же мере, что и детей. В ней описан конфликт между верой родителей в то, что «мы живем лишь раз», и тем, что они узнали от своих детей. Вначале родители сомневаются и пытаются переубедить своих детей, затем, как правило, наступают длительные периоды смирения с неизбежным, пока наконец трогательные доказательства не заставляют взрослых принять правду, исходящую от их крох.

Читая эти истории, я чувствовала, как мой внутренний стандарт подсказывает мне: «да, это звучит правдиво». Я знала, что ступила на знакомую территорию, когда читала признания родителей об их реакции на спонтанные воспоминания, которыми делились с ними дети. Я вспомнила то утро, когда Чейз удивил меня, заявив, что был черным солдатом. Как утешительно для меня было видеть эти деликатные интеракции детей и родителей, с описанием которых я столкнулась лишь в этой книге.

Многие вещи, о которых говорилось в книге, были мне знакомы. Я начала замечать черты, описанные и доктором Стивенсоном: очень юный возраст, когда эти воспоминания возникают впервые, и их исчезновение к тому времени, когда дети обычно идут в школу; ориентация детей на местности, которую они помнили по прошлой жизни; фобии, связанные с характером смерти; возвращение в те же семьи, в которых дети жили раньше.

В большинстве случаев, приведенных Харрисонами, дети не сообщали достаточно специфической информации – имен, названий, дат и мест, – чтобы установить их прошлую личность. Доктор Стивенсон отбросил бы подобные случаи, решив, что им недостает данных для убедительной верификации. Однако тот факт, что случаи Харрисонов не столь строго обоснованы, не снижает их ценности.

Перечитывая книгу во второй раз, я поняла, что Харрисоны предлагают доказательства иного рода. Они документировали то, как воспоминания детей повлияли на мировоззрение родителей, изменив их точку зрения на перевоплощения и смерть. Эти родители-христиане мало что выигрывали, но многим рисковали, сообщая о «фантастических» заявлениях своих детей. Однако они были переубеждены. Воспоминания о прошлых жизнях перевернули их устоявшиеся взгляды и изменили их жизни. Эти свидетельства доступны пониманию обычных людей и не менее убедительны, чем графики и доказательства доктора Стивенсона.

В конце концов, кто, как не родители могут распознать правду и мотивации, стоящие за словами детей? Они знают, какая информация была доступна их детям, что им известно, а что нет. Родители могут определить, когда их дети сочиняют, а когда они серьезны. Харрисоны освещают детали, которые заметят родители и которые пройдут мимо внимания постороннего наблюдателя, ищущего лишь доказательств: различная тональность голоса, радостные восклицания при воспоминаниях о любимой собачке или кошечке из прошлой жизни; отрешенное выражение лица, когда ребенок вспоминает о ком-то любимом из своего далекого прошлого. Именно эти детали заставляют дрожать родителей, прислушивающихся к детям, или вызывают ощущение «удара током». Такие чувства заставили воскликнуть одну мать: «Я знала, что он не сочиняет все это!»