– Да. – Тор с интересом наблюдал за ходом моих рассуждений.

– Это было второе мое предположение, – киваю собственным мыслям. – Заповедник – некое уникальное место, дающее драконам возможность обрести разум. У меня только некоторые мелочи не стыкуются: почему люди до сих пор не знают о разумности драконов, ведь браконьеры никуда не делись? Да, с ними жестко борются, да, поймать и продать дракона нелегко, но ведь это происходит регулярно. Почему же люди тогда считают, что драконы из Заповедника еще более неразумные, чем те, которых выводят в питомниках, к тому же не приручаемые? Тут у меня версии. – Поощрительный кивок Тора, и я продолжаю: – Первое предположение: не все драконы даже в Заповеднике обретают разум. И второе: они просто не хотят иметь дело с людьми. Оба имеют слабые места.

Делаю небольшую паузу, чтобы глотнуть уже остывшего сладкого отвара из чашки.

– Ну-ну, продолжай, – подбадривает Тор, – пока все верно.

– По первому предположению, не может быть, чтобы в руки браконьеров попадались только неразумные. И потом похищают, вероятно, малышей и яйца – и транспортировать проще, и приручаются легче. Должны быть какие-то исключения, вот как мы с тобой. По второму предположению то же самое, малыши и яйца, которые, между прочим, и постоянно в официальные питомники для разведения берут. Ни те ни другие пока что себя излишней разумностью не выдали. Можно сделать вывод, что совсем маленькие дракончики ничем не отличаются от тех, что разводят люди, разум они обретают уже потом, когда подрастут. Правда, непонятно, как сюда я вписываюсь. Вот так вот, и какая из этих версий верная, не знаю, я в растерянности.

– Вторая, ты почти все верно поняла. Как правило, для того чтобы новая душа вошла в тело новорожденного дракончика, нужно некоторое время – от двух недель до двух месяцев. Однако это крайние сроки, скорее исключение, вероятно, ты как раз в него попала, обычно же месяц-полтора…

– Погоди-погоди, – прервала я, – ты что, хочешь сказать, что все разумные драконы когда-то были людьми?!

– Отчего же, не все, меньше половины…

– А…

– Остальные принадлежали к другим разумным видам, часто даже не гуманоидным.

– Ой!

– Да, к сожалению, сами драконы как биологический вид настоящего разума так и не развили, – продолжал Тор, словно не замечая моего изумления. – Те, что живут с людьми, получают некий его суррогат через ментальную привязку. Мы же живем взаймы.

– Слушай, а как же те, которые не гуманоиды, к новому телу привыкают? – перебила я.

– Да так же, как и мы, – пожал плечами Тор, вынул из вазочки краснобокий мохнатый персик и с удовольствием его обнюхал. Почти как собака, а ведь я и сама так теперь делаю. – Надо полагать, все мы в прошлой жизни обладали высокой адаптивностью. А возможно, душа, срастаясь с новым телом, подстраивается под его потребности.

– А?

– Бранд вернулся, теперь, думаю, пришла твоя очередь отвечать на вопросы, – не дал мне ничего сказать дракон.

Я не сразу сообразила, кого он мог назвать Брандом, а когда сообразила, тут же вспомнила, что вообще-то тут в плену, и попалась на шпионаже, и хозяин этого дракона не кто-нибудь, а самый настоящий бандит. Стало как-то грустно.

– Погоди, – поспешила задать последние вопросы, пока еще есть время. – Почему драконы дают людям такие возможности, защиту от яда и прочее?

– Побываешь в Заповеднике – и все сама узнаешь.

– А ты мне не скажешь?

– Нет.

Замок на двери клацнул, меня тут же прижали лапой к шкуре, а в комнату вошел Старый.

– Ну что, пообщались?

Ожидание все длилось и длилось, а Кэт не возвращалась, советник начал беспокоиться. Неужели все-таки попалась? Возможно, мысль послать фамильяра на разведку была не столь уж разумной. С другой стороны, Регди прекрасно понимал, что, если Трагат решит играть против него, наличие фамильяра не спасет. Гильдия не связывается с проклятиями и запрещенной магией, а от кинжала под ребра или арбалетного болта из-за угла маленький дракончик не спасет. В то же время, если мастер гильдии по-прежнему лоялен к своим партнерам, забрать Кэт обратно несложно, в самом крайнем случае просто заплатить выкуп. Но это само по себе будет показателем того, что Трагат не желает портить отношений. Впрочем, этот человек достаточно умен, чтобы продемонстрировать свою лояльность, вернув фамильяра, даже если уже отдал приказ убить советника. Однако и в случае успеха имелся шанс получить весьма полезную информацию.

Ну что сказать, это решение было риском, осознанным и спонтанным одновременно. Советнику были свойственны подобные скорые решения, посему он старался по возможности быстро все обдумать и взвесить. Не то чтобы все подобные решения были верными, но ошибался он, как правило, нечасто. Оставалось надеяться, что не промахнулся и в этот раз.

Время шло, становилось холодней, и снег валил гуще, застилая белой пеленой все вокруг, а Кэт так и не вернулась. Стало окончательно ясно, что ее необходимо выручать. Вопрос лишь в том, возвращаться сейчас в недавно покинутый дом или завтра послать доверенного человека к Трагату? Несмотря на некоторое волнение за маленькую дракону, он склонялся ко второму варианту. В какой-то момент советнику даже показалось, что кто-то пытается подсказать ему именно этот вариант решения. Ингельд передернул плечами, почудится же! Тем не менее это действительно разумно: не стоит пороть горячку и наводить столь опасных людей на мысль, что за ними шпионят. Разумеется, драконы не блещут особым умом, однако же научить их просто подслушивать, пожалуй, нетрудно. К тому же смертельная опасность Кэт не грозит, только безумец станет убивать фамильяра, скорее попробует провернуть авантюру с перепродажей. Ингельд задумчиво хмыкнул: а ведь, пожалуй, так даже лучше. Может, не спешить вызволять Кэт, затянуть это дело на пару дней? Поторговаться с Трагатом. Там она пока даже в большей безопасности, а связь с фамильяром, дающая ее хозяину все те особенные свойства, ослабевает лишь при значительном расстоянии. Саму связь разорвать почти невозможно, вообще-то, по официальной версии, невозможно совсем, однако с некоторых пор советник был не склонен верить официальным версиям и высоконаучным трудам об исследованиях драконов: они единогласно утверждали, что фамильяры не обладают полноценным разумом.

Советник неопределенно хмыкнул и, покинув свое убежище в темном переулке, решительно пошел прочь. Окончательно стемнело, снег валил сплошной стеной, на расстоянии вытянутой руки было почти ничего не видно. Крупные влажные хлопья падали на плечи и липли к плащу. На улицах пустынно, даже в этом неблагополучном районе не нашлось безумцев, готовых отлавливать случайных прохожих в темных переулках, дабы поживиться их кошельками. Ингельд благополучно добрался до более пристойных мест, где можно было без проблем поймать извозчика. На его памяти это был, пожалуй, первый случай, когда подобный поход обошелся совсем уж без происшествий. Впрочем, именно этот район и этот дом Трагат для встреч использовал не так часто. У него было еще по крайней мере два дома в разных районах города, предназначенных для приватных разговоров с клиентами. И угадать, какой из них в следующий раз он выберет, довольно затруднительно.

А вернувшись домой, советник обнаружил в своей гостиной Асмунда. Сосредоточенного, мрачного и с чашкой горячего чая в руках вместо неизменного вина. Последний факт сам по себе настораживающий. Чтобы Асмунд не дурачился и не пил вино, что же должно произойти?

– Где тебя носит? – грубо поинтересовался он. – Я тут второй час сижу!

– Что-то случилось? – Ингельд проигнорировал хамство друга.

Асмунд явно пребывал не в духе, а в таком состоянии он, бывало, не только хамил, но и разговаривал исключительно нецензурно, особенно с подчиненными. Любые намеки на то, что графу так себя вести недостойно, он небрежно пропускал мимо ушей. Когда же пропустить не получалось, то заявлял, что лучше знает, как разговаривать со своими подчиненными, чтобы те выполняли приказы и не садились на шею начальству.