– На то, чтобы стать фамильяром? – уточняю. – А в чем разница-то? Все мы в прошлой жизни, если я все правильно поняла, уже были взрослыми, самостоятельными людьми. Ну или не совсем людьми.
– Нет, ты не понимаешь! – Артем экспрессивно взмахнул лапой. – То ведь людьми. Вот ты была человеком и оказалась среди людей в драконьем теле совсем маленькой еще, не зная, как живут в Заповеднике. И люди тебе по-прежнему ближе, хоть ты уже дракон и драконом навсегда останешься. Да еще фамильяры искусственно привязываются к своему человеку. А старшие, они же уже забыли почти, кем были в прошлой жизни, воспринимают себя настоящими, полноценными драконами.
– Ага, – начала понимать. – Это значит, пока я не докажу свою лояльность, мне никто ничего не скажет? А как хоть определять будут, насколько мне можно доверять?
Артем только крыльями развел. Тоже военная тайна, видимо.
– Слушай, а меня хоть оттуда выпустят, или вдруг решат, что я слишком много знаю, и запрут в этом вашем Заповеднике?
– Да выпустят, – отмахнулся дракон, нетерпеливо посматривая на оставленную на столе книгу. – Просто не расскажут ничего важного.
Ну замечательно! Что-то я уже не очень уверена, нужно ли мне в этот Заповедник или как-нибудь своими силами обойдусь? Одно радует: что бы там Гест ни говорил, а сегодня мы никуда не полетим, понятное дело. И это хорошо, потому что улетать, ничего не объяснив Ингельду, мне было бы очень неприятно. Только вот в свете вновь открывшихся фактов… а что же мне теперь разрешается ему объяснять? Этак случайно выболтаешь что-нибудь не то, а потом окажется, что это была драконья государственная тайна. Хорошо, пока наше общение сводится к моим корявым запискам.
Пока я размышляла, Артем тихонько слинял обратно к своей книжке. Тоже мне, сова ученая. Вот мужики, бросили меня одну, можно подумать, я дорогу запомнила. Гест, как специально, кругами водил, чтобы я сама обратно до завтра выбиралась. Артема же от книги отрывать было жалко, к тому же есть у меня подозрение, что из него выйдет тот еще Сусанин. Заведет так, что вместе потом дорогу обратно не найдем.
В общем, не стала я никого просить о помощи, пошла самостоятельно искать своих. И побродила по замку аж до позднего вечера, вовсе не потому, что заблудилась. Планировка тут толковая, очень легко разобраться, куда какой коридор ведет, но мне было интересно погулять, все обследовать. Нам тут жить какое-то время, и нужно знать территорию. Инстинкты типично кошачьи, но я таким вывертам собственного сознания уже и не удивляюсь. Остановить меня никто не пытался, даже внимания особенно не обращали, так, кто-нибудь иногда проводит рассеянным взглядом и дальше идет. Словно это нормально, когда чужие драконы по замку как хотят шляются. Ну мне от этого только лучше, никто не мешает осмотреться.
Уже поздно, ближе к ночи, я добралась до комнаты Ингельда. Он сидел в кресле и с задумчивым видом читал какие-то бумаги, иногда недовольно хмурясь.
– Нагулялась? – спросил рассеянно.
– Угу, замок осмотрела.
– Нашла что-нибудь интересное? – поинтересовался он, не отрываясь от чтения.
– Да нет, а надо было искать что-то конкретное? Я ж не знала. Вот драконы тут интересные.
– Из Заповедника?
– Ага, из Зап… – Я замолчала на полуслове и ошарашенно уставилась на него.
Ингельд поднял обалделый взгляд, несколько листов бумаги выпали из его рук, рассыпавшись по полу.
– Ой! – Нет, я знала, конечно, что рано или поздно это случится, но почему-то была уверена, все будет происходит постепенно: сначала Ингельд будет иногда улавливать мои мысли, а потом мы начнем потихоньку общаться. К такому сюрпризу я была морально не готова, потому и разговаривала с ним, не задумываясь, о чем, просто чтобы не сойти с ума от невозможности поговорить, а что я скажу – все равно ведь не поймет.
– Ты, главное, не волнуйся, – ляпнула я с перепугу. – Это тебе все только кажется.
Ой, надо ж было такую чушь выдать. Лучше б промолчала.
– Вот как, слуховые галлюцинации? – Ингельд коротко хохотнул. – Слабо верится. Значит, ты еще и разговариваешь?
– Ну вот, «оно разговаривает»! – проворчала я недовольно. Все-таки очень уж неожиданно все это получилось. Так хотелось поговорить, теперь же, когда это стало возможно, страшно нечаянно наболтать что-нибудь важное.
Ингельд поднялся с кресла, потянулся, прогибаясь в спине, и прошелся по комнате, озабоченно потирая подбородок. Похоже, какая-то проблема назрела. Хотя когда их у нас не было? Надеюсь только, это не из-за меня.
– Случилось что-то? – интересуюсь осторожно.
– Нет, всего лишь размышляю. Устал разбирать эти каракули. Ни-че-го примечательного. Мелкие нарушения всего лишь. То ли меня интуиция подводит, то ли не там ищу.
Я сунула свой любопытный нос в отложенные бумаги. Действительно каракули, для меня – так в особенности. Я и печатный-то текст с трудом читаю, как первоклашка, по слогам, а тут как курица лапой накарябано. Правда, проблемы у меня вовсе не потому, что плохо научилась читать на местном языке, а из-за того, что все прочитанное мысленно перевожу на родной язык. Забавно, что с устной речью такой проблемы нет, переводить мне лишь изредка приходится те слова, которые я раньше не слышала, или же те, что не часто употребляют. Интересно, что мой прежний опыт изучения иностранных языков подсказывает, что устная речь всегда запоминается хуже, чем письменная, по крайней мере в моем случае. С другой стороны, у меня в прошлой жизни и не было такого универсального переводчика, как Ингельд, да еще и подключенного напрямую к мозгу.
Ну ладно, все это размышления, а мне все-таки надо поговорить с ним о Заповеднике. Несмотря на свою непредсказуемость, Гест недвусмысленно дал понять, что постарается отправить меня туда поскорей, да и сама уже чувствую: в горы тянет как магнитом.
– Кхм-кхм, ты все еще размышляешь?
– Нет. – Ингельд вернулся в кресло и отодвинул в сторону недочитанные бумаги. – Это хорошо, что ты заговорила, очень удачно.
– Да я вообще-то и раньше разговаривала, просто ты не понимал. А сейчас связь укрепилась.
«А может, и не только связь, – думаю. – Мое драконье тельце растет, ведь оно было совсем детским. Мозг развивается, кто знает, какие связи там выстраиваются?»
– Ну что ж, очень удачно.
– Э-э-э… – Я начала понимать, к чему он ведет. – Если ты думаешь, что я теперь буду для тебя шпионить, даже не надейся!
Ингельд усмехнулся, подхватил меня под живот и посадил себе на колени, вернувшись в покинутое кресло. Пальцы его ловко почесывали основание крыльев и чувствительную кожу между рожек. Очень умиротворяющие действия, но я же не кошка, чтобы размякнуть, замурлыкать и на все согласиться.
– И почему же?
– Потому, что мне это не нравится, – объясняю со вздохом. – И потому, что это опасно, а из меня никудышный шпион. Единственный раз рискнула – и то попалась по-глупому. И вообще, я очень ценная и полезная зверюшка, меня надо всячески беречь и ублажать, чтобы получить побольше всяких бонусов, а не в сомнительные авантюры втягивать. А то улечу от тебя в Заповедник.
– А ты можешь? – спросил с интересом.
– Почему нет?
– Считается, что ритуал фамильяра крепко привязывает дракона к хозяину.
– Ну… вообще так оно и есть, но не совсем. Это эмоциональная привязанность. То есть для тех драконов, которых люди выращивают в питомнике, хозяева, наверное, очень много значат. Не думаю, что этим детишкам и в голову придет взять и уйти от хозяина. Да они, наверное, в одиночку и жить не способны. Но я-то достаточно разумна, чтобы понимать искусственное происхождение этой привязанности.
– Я до сих пор полагал, что фамильяры абсолютно преданны своему хозяину, – задумчиво сказал Ингельд, и тон его мне не понравился.
Ох, чую, теперь доверять разные секреты мне будут с большой опаской. А не зря ли я об этом вообще заговорила? С другой стороны, рано или поздно пришлось бы. Этот человек достаточно умен, чтобы понять в конце концов: я – разумное существо и хозяина над собой терпеть не буду, только друга или партнера. Вот пусть и задумается об этом пораньше.
