Еще через день народ потребовал крови - наказания злодеев. Как ни старались власть имущие замолчать, переждать поднявшуюся бучу, но когда люди учинили спрос за них - почему до сих пор не взыскали строго? - пришлось совету старейшин и посаднику принять меры к провинившимся. Основные факты, если не считать домыслы, подтвердились - проверить их не составило большего труда, коль замешанные в них люди названы поименно. Так что и того, и другого убрали из власти, хотя оба упорствовали до последнего, не признавая вину. Взяли с них еще поборы за причиненные убытки и виру пострадавшим. Но тем для бывших мужей не обошлось - никто не хотел водиться с ними и их семьями, обходили, как зачумленных, только плевались в их сторону.
Не помогло прошедшее время - даже спустя месяц люди не простили им злодеяний, а Возгаря прокляли как губителя детских душ. Кончилась история печально для обоих. Дробн запил, уже не скрываясь - появлялся во хмелю средь бела дня, сидел в кабаке в компании таких же выпивох, напиваясь до невменяемости, а после спал на земле, не дойдя до дома. Совсем уже скоро нельзя было признать в жалком пропойце некогда важного мужа, своим опустившимся видом вызывал у людей омерзение. Возгарю же досталась иная доля - его тело с проломленной головой нашли в пруду неподалеку от своих хором. Как же он оказался там, кто напал на него - так и осталось тайной. Но никто не пожалел о гибели старика, даже родные дети - не проронили и слезинки, когда предавали прах очищающему огню и справляли тризну.
Варяжко замечал обращенные на него подозрительные взгляды старших мужей, сомнения, но напрямую спросить о причастности к незавидной судьбе бывших недругов те не решились. Понимали, что неспроста пошла травля видных людей, кто-то хорошо подготовил ее, но прямых улик, указывающих на него, не имели. Задираться же без основания, по-видимому, посчитали опасным - пример тому видели перед глазами. Сам Варяжко жалости к пострадавшим мужам или раскаяния за совершенное с ними не испытывал - если уж надумал покончить с врагом, то лишних переживаний не должно быть, также, как в бою.
Произошедшая история для него поменяла немного - продолжал служить в своем полку, на освободившееся место тысяцкого поставили другого мужа. Предполагал, что назначат его, но не расстроился от несбывшейся надежды - все же старейшинам не настолько он стал своим, да и поостереглись дать большую власть столь предприимчивому юнцу. Хлопот по службе и без того хватало - как с новобранцами в полку, так и в поездках по землям. Верховный совет принял его предложение строить на рубежах укрепления и ставить заставы на всех важных путях, по которым приходили иноземные вороги - от Двины до Ладожского озера. Теперь ему с помощниками пришлось заниматься ими - мотался от одного края Северной земли до другого.
Однажды небольшой отряд Варяжко с десятком воинов едва не попал в засаду на протоке между озерами под Изборском, устроенную шайкой ливов. Пробыл в этом городе-крепости пару дней, провел переговоры с местными старейшинами и посадником, заручился их согласием направить строителей и лесорубов к устью Иссы возводить здесь укрепление. После отправился обратно к Пскову, а оттуда намеревался уже к дому. Путь пролегал по рекам, иногда приходилось совершать изрядный крюк, чтобы попасть в недалекое напрямую место, как, к примеру, от Изборска к Двине. Дорог по суше в этих краях не строили, а идти через чащобы и болото не каждый рискнул бы. Так люди и добирались по водным путям, благо, что пригодных для плавания рек хватало.
Водные пути на Новгородской земле []
Водные пути на Новгородской земле
Шли под парусом с попутным ветром на небольшом струге. Такие с недавних пор стали мастерить новгородские корабельщики по подобию ушкуев, только размером поменьше. Весил немного - иной раз на волоке не тянули, как другие суда, а поднимали на плечи, так и несли до воды. Миновали уже второе по пути озеро и вошли в неширокую протоку, когда сидящий на носу воин вдруг насторожился и поднял руку, подавая сигнал остановиться. Вначале его беспокойство не вызвало тревоги у остальных - посчитали, что заметил впереди отмель или топляк, как случалось до этого. Но оттого медлить не стали, быстро спустили с мачты парус, воины на веслах стали грести обратным ходом, останавливая судно.
Варяжко сидел на средней лавке, перед мачтой, облокотившись о невысокий борт, в легкой дреме ушел в сладкие воспоминания о последней ночи с горячей на ласки Людмилой, дочерью изборского посадника - в утехах с ней не сомкнул глаз до самого рассвета. Не сразу заметил спешку среди своих людей, пришел в себя, когда судно уже остановилось. Лишь тогда увидел знаки Мороза, впередсмотрящего, зовущего командира к себе.
- Что случилось, - спросил Варяжко вполголоса, невольно проникаясь тревогой, идущей от юного воина - тот только вступил в возраст мужа.
- Там кто-то есть, - ткнув пальцем туда, где лес подступил вплотную к левому берегу, шепотом ответил дозорный и пояснил, видя недоумение на лице командира: - Слышишь, как там стрекочут сороки, а другие птахи затихли! Да и костер разожгли, вот в той стороне, дрожь от огня в том месте. Мы сейчас с наветренной стороны - не чуем дыма, да и не видно его - наверное, жгут в балке, только по мареву узнать.
Варяжко принял опасения юноши без сомнений - тот родом из этих мест, да вырос в семье охотника, так что доверился его чутью. Тихим голосом приказал повернуть к подозрительному берегу и хранить молчание - звуки на воде слышны далеко. Как только пристали в небольшой заводи в месте с пологим склоном, велел бойцам высадиться здесь и подготовиться к бою. Сам же скрытно - по складкам местности или ползком на открытых участках, - направился обходным путем к месту возможной засады. Так добрался до леса, после тихо, стараясь не наступить на упавшие ветки, прокрался ближе к берегу и затаился под раскидистым дубом, вслушиваясь в каждый шорох.
Прошла минута-другая, но ничего подозрительного не заметил - только шелест листьев, где-то вдалеке стук дятла, да еще сорочье стрекотание, обеспокоившее Мороза. Наконец различил едва слышный голос, идущий откуда-то сбоку, после увидел в той стороне покачнувшуюся ветку. Присмотрелся внимательнее, сквозь листву разглядел наблюдателя, затаившегося почти на самой вершине клена. Тот всматривался в протоку, по-видимому, караулил идущие по ней суда. Вновь раздался голос, Варяжко увидел показавшегося из-за дерева воина в темной кольчуге и таком же шлеме с мечом на поясе. Он спросил о чем-то дозорного, тот ответил негромко, после воин внизу развернулся и скрылся в густом кустарнике.
Варяжко подождал еще немного, оглядываясь вокруг, но больше никого не заметил. Держась за деревьями, обошел дозорного и принялся искать след ушедшего воина. Много времени на поиски не ушло - примятая только-что трава, обломанные ветки кустарника, да и стоящий еще в воздухе запах давно немытого тела ясно наводили на нужный путь. Шел осторожно, шаг за шагом, скрываясь за кустарниками рябины и смородины, встречавшихся здесь в изобилии. След привел к балке - высохшему руслу одной из прежних проток. Уже ползком прокрался к ее краю, под прикрытием небольшого куста, росшего в начале склона, заглянул вниз.
У костра, разожженного на самом дне, сидела группа воинов, облаченных также, как и тот, кого уже видел Варяжко. Большинство из них матерые, с заросшими бородами, из-под шлема выбивались длинные волосы, перевязанные сзади лентой - уже этим отличались от русских воинов, стригшихся в основном коротко. Они устроили обед - из походных мисок ели, похоже, кашу, сваренную в котле на костре. Насчитал их три с лишним десятка, вооружены большей частью мечами, у кого-то палица, копье, пятеро с луками. Говорили между собой негромко, по тем словам, что смог разобрать Варяжко, стало понятно - они уже здесь второй день в засаде, но все напрасно. Нападать на прошедший караван судов побоялись - большая охрана на нем показалась им не по зубам, а небольшие челны их не соблазнили.
