Кому не известен напиток vin blanc cassis, приготовленный из смеси стакана белого вина с ложкой creme de cassis, наливки из черной смородины! Однако этот напиток обычно называют просто кир в честь каноника Кира, мэра Дижона, которому приписывают честь изобретения напитка.

Однажды я заблудился в дикой северной глуши за Мон-Ванту, в забытых богом краях — так считают живущие южнее. Доехав до какой-то деревеньки, решил определиться. Зима, холод, все попрятались, жители, казалось, заснули до весны. Ставни закрыты, на улицах даже котов не видать. Живыми огоньками подмигивает лишь гирлянда над входом в местное кафе.

Я вошел и увидел бар, каких в сельском Провансе сотни: в углу мерцает и бубнит телевизор, столики и жесткие стулья, множество марок pastis декорируют стену за стойкой; кофе-машина, дозатор арахиса, пластиковый поднос с одиноким, сваренным вкрутую яйцом, наконец, хозяин, молодой человек, штудирующий страницы газеты «Л’Экип». Он да я, больше никого.

Рядом с яйцом круто выполненная картинка на картонке: темные ягоды градом сыплются в объемистый бокал. Лихая с завитушками подпись приглашает отведать «Le Veritable Kir Provencal». Один евро за порцию. Такого я еще не встречал, поэтому заинтересовался и спросил молодого человека, чем этот «истинно провансальский кир» отличается от обычного. Поскольку его никто не отвлекал, он просветил меня на этот счет.

Отец его жены владеет несколькими акрами виноградников возле деревни, производит вино и своей продукцией непомерно гордится. Непомерно, ибо не заслуживает она гордости, его продукция. Вкус у тестя никудышный, и его красное хотя пить можно, но особенными достоинствами не отличается. Белое же его скорее уксус, чем вино, противно в рот брать, даже охлажденным чуть ли не до точки замерзания. Проблема в том, что старик настаивает, чтобы зять торговал его «превосходными» винами, и ради семейной гармонии приходится соглашаться. Вот он и берет каждый месяц по паре ящиков. Но куда его девать, это вино? Не травить же клиентов.

Попробовали улучшить вкус, точнее, найти какую-то подходящую маскировку. Добавляли мятный сироп, анис, корицу, разбавляли виноградной водкой — бесполезно. Наконец дошла очередь и до creme de cassis. Постепенно повысили дозу от одной ложки до двух, затем почти до трех… И помогло! Поэтому и дали смеси иное имя, отличающееся от старого доброго кира.

Le Veritable Kir Provencal, хотя и чрезмерно сладкий, завоевал популярность самых молодых и самых старых посетительниц кафе, а также привлек внимание туристов свободного полета, охочих до всего нового. Я примкнул к этим туристам и попросил налить мне глоток.

Жидкость напомнила мне «Рибену», которую английские мамаши капают в ложечку своим чадам, рассчитывая на пользу, приносимую дозой витамина С. Липкий, сытный, чуть ли не сироп, напиток совершенно не отдавал вином. Я поздравил молодого человека с его чрезвычайным достижением.

«Voila, — сказал он, — c’est le marketing».

В 1901 году мсье Шарль Прюдоммо основал клуб, членами которого могли стать владельцы собак лишь одной весьма примечательной породы. Ради точности дадим полное наименование: le griffon d’arret a poil dur Korthals. Иначе, жесткошерстный грифон, выведенный мсье Э. К. Кортальсом. Нет лучшей породы для тех, кто любит собак усатых, бородатых, косматых, лезущих обниматься всякий раз, когда они вымокли и извозились в грязи. Мы держим кортальсов уже четверть века, свыклись с ними, даже, пожалуй, можно сказать, что не можем без них обходиться. Для нас дом без этих косматых созданий как будто пуст и необжит.

Кортальсы любят влагу. Покажи кортальсу пруд, озеро, болото, а за неимением таковых хотя бы грязную канаву, и он окажется в своей стихии. Возможно, из-за недостатка упомянутых удобств в Провансе и не так много кортальсов, несмотря на их потрясающее обоняние, как будто специально созданное для охоты на летающую дичь. Я твердо верил, что разводят кортальсов лишь на севере, в более влажных областях Франции.

Но Прованс опять удивил меня. Не так давно мы лишились одной из наших собак, жившей с нами долгое время, и жена решила найти замену к моему дню рождения. Она обнаружила аккредитованного члена клуба кортальсов в часе езды от дома, в Марселе. Его сука как раз разродилась одиннадцатью щенятами, и жена, тайком от меня наведавшись туда, выбрала одного из них. И вот, когда мой подарок достаточно подрос, чтобы покинуть лоно семьи, мы отправились в Марсель.

До этого я никогда не посещал людей, разводивших собак на продажу, и ожидал увидеть хозяйство сельского типа если не с дюжину акров, то хотя бы просторный сад. Но мы колесили по запутанным пригородным улочкам Марселя, и сады становились все крохотнее, в них и кошке было б тесно. Дома, экономя место, громоздили этаж на этаж. Наконец мы прибыли. Здесь уже и пятачок палисадничка никуда не втиснешь. Жилые помещения дома нахлобучены сверху на гараж, сбоку прилепилась терраса, на которой и находился весь выводок, при мамаше и перепелке, нервно вышагивающей по полу деревянной клетки.

Собаковод в шортах и футболке-безрукавке приветствовал нас от лица всех присутствовавших.

— Вот, прошу, — он поднял с пола нечто напоминавшее хомяка-переростка. — Все бумаги на нее оформлены, татуировка на месте. Звать ее Сони.

Следует пояснить особенности регистрации породистых собак во Франции. Документы изготовляются в трех экземплярах, указываются происхождение, дата рождения, данные собаковода. Личный код собаки татуируется в ее ухе и заносится в центральный банк данных вместе с данными владельца. Имя же выбирается не вполне свободно. Каждому году присваивается своя заглавная буква; имена собак, рожденных в том году, должны были начинаться с «официальной» буквы «С», отсюда Сони. Не желая, чтобы собака наша именовалась в честь телевизора, мы все же переименовали ее в Нелли.

Шестинедельная Нелли выглядела очаровашкой. Собаковод посадил ее возле клетки с перепелкой. Нелли и перепелка переглянулись и враз отвернулись друг от друга.

— Я приучаю их к запаху дичи с рождения. В смысле обоняния вам повезло. У нее исключительный нюх. Ни одна птица не уйдет.

Нелли зевнула, потянулась, улеглась и сразу заснула.

Я не скрыл своего удивления столь южному расположению питомника кортальсов, и хозяин дома, как будто вспомнив нечто важное, поднял указательный палец. Его собаки не просто кортальсы, сказал он, но провансальские кортальсы, а точнее — марсельские, Korthals de Marseille. Дальнейших разъяснений, с его точки зрения, уже не требовалось.

Увидев, что я не вполне понимаю разницу, он все же добавил:

— У них марсельский характер. Не такой, как у северных.

За три года жизни с Нелли мы поняли, что он имел в виду. Непонятно, каким образом, но определенные черты двуногих обитателей Марселя Нелли действительно усвоила. К примеру, склонность к преувеличениям. Слегка уколов лапу, она вела себя так, как будто ей грозит ампутация. На пищу она всегда набрасывалась, как будто ее неделю не кормили. Посетителей подвергала подробнейшему осмотру и обнюхиванию. В бойкости ей не откажешь, в общении с себе подобными она никогда не гнушается собачьими эквивалентами похлопывания по плечу, тычков пальцем в грудь и локтем под ребра. Шумная особа, гавкает в широком тональном диапазоне, переходя на писк и фальцет, всегда поднимает гвалт, стоит хоть на секунду задержаться с выходом на утреннюю прогулку. Ее можно определить эвфемизмом, который часто применяют к такого рода нахальным личностям: dynamique, динамичная. И она, вне всякого сомнения, остается лучшим подарком к моему дню рождения.