Иксом помечено мое любимое местечко, которое я в сопровождении собак навещаю хотя бы раз в неделю в любое время года и в любую погоду.

Узкая тропа диагональю взбирается по южному склону высокого холма. Я представляю себе, что это тропа какого-то охотника, хотя никаких охотников я на ней не встречал. Собственно, я на ней вообще никогда ни одного человеческого существа не видел, лишь зайцев, кроликов, фазанов.

Пейзаж, наблюдаемый с тропы, постоянно меняется. На востоке череда зеленых холмов, а в отдалении, ближе к горизонту, темнеющих и приобретающих синий оттенок. К югу золотятся оливы, за ними начинается обширное поле, летом желтеющее пшеницей, зимой серебристое от инея. Поле окаймляют лесопосадки. К западу прямые, как будто выведенные по линейке, ряды виноградников, неразбериха черепичных кровель деревни в долине, донжон шато XV века. Вся панорама оживляется светотеневой динамикой. Освещение разное в различное время дня, года, в разнообразных метеоусловиях меняется и пейзаж.

Ничто здесь не повторяется, но всегда все бесподобно. Здесь я неизменно вспоминаю, почему выбрал для жизни Прованс. Глядя вперед, в будущее, я представляю, что это место прекрасно подходит и для того, чтобы залечь здесь под землю. В таковом случае «икс» превратится в очень неплохой могильный крест.

Наступает в жизни виноградаря-винодела момент, когда он должен ждать — и только. Виноград убран, выжат, вино зреет, лоза подрезана, на некоторое время можно предоставить виноградник самому себе.

Вот во время одного из таких периодов затишья и появился на свет весьма оригинальный ксилофон. Изобретатель — vigneron из региона около горы Ванту, известный своими густыми, темными красными винами и, в качестве хобби, игрой на скрипке. Музицирование его, правда, сильно уступает качеством винам. Из композиторов он испытывает слабость к Сен-Сансу и Малеру. Его восхищает использование обоими композиторами ксилофона, особенно в Danse Macabre, «Пляска смерти», и в малеровской Шестой симфонии.

Однажды в период вынужденного затишья он решил навести порядок в погребе и натолкнулся в пыльном углу на несколько бутылок, оставшихся после прошлогодней дегустации. В некоторых сохранились остатки вина, в других содержалось по одному-два стакана, были и пустые, одна чуть ли не полная. Глядя на эти бутылки, винодел — может быть, его посетил дух Сен-Санса — вдруг неосознанным движением потянулся к карману, вытащил отвертку, с которой он до этого осматривал трактор, и принялся слегка постукивать по бутылкам. Разумеется, он обнаружил, что высота звука зависит от степени заполненности бутылки. Эврика!

Остальное — дело проработки и отработки техники. Он сменил отвертку на чайную ложечку и принялся экспериментировать с числом бутылок и объемом вина в них. Разумеется, вина, и непременно собственного производства. Чем больше вина в бутылке, тем резче и короче звук.

Он пришел к комплекту из семи полуторалитровок, дающих достаточно полный и громкий звук, после чего приступил к отработке репертуара. До «Пляски смерти» он пока что не дошел, но вполне пристойно и ловко исполняет «Марсельезу». Предстоят музыкальные дегустации.

Этот помогающий сохранить Прованс зеленым в любое время года вечнозеленый дуб известен своей многоименностью — chene vert, Quercus ilex, каменный дуб, дуб падуболистный. Как его ни назови, но в блеклое время года, когда большинство остальных деревьев оголяется на период холодов, yeuse радует глаз зеленью, оживляет ландшафт своей листвой. Листья его сверху сияют зеленью, снизу серо-белые, выдерживают мороз и засуху, мистраль и его многочисленных родственников. Удивительно, что его редко используют ландшафтные дизайнеры.

Юкка, тоже вечнозеленая из семейства агавовых, напротив, часто появляется в тщательно спланированных садах, пугая окружающих своими колючими листьями. Юкка тоже не ограничивается одним именем. Называют ее испанским байонетом, адамовой иглой — и имена под стать ее колючести. Это негостеприимное древовидное может нанести вред неосторожным детям или собакам, да и взрослым лучше любоваться юккой на расстоянии.

Современник Ван Гога, который находил его «пристойным», Зим писал пейзажи. Любил Венецию и ежегодно ее навещал, но мастерская его находилась в Мартиге под Марселем, в местечке, отмеченном венецианской смесью воды и окаймленных лодками каналов. Там теперь находится музей Зима, в котором представлены также работы его коллег. А если вы отправитесь в музей во второй половине июля, застанете в Мартиге и самые вкусные сардины Франции.

Провансальское слово, особым смыслом не перегруженное, обозначающее звук обеспокоенной скрипичной струны. Вне всякого сомнения, звукоподражание это воодушевило бы американца русского происхождения Исаака Штерна, без претензий величавшего свое исполнение «пиликаньем», однако не уверен, что реакция Страдивари оказалась бы такой же.

Инженер, жил в Эксе. Построил первую в мире арочную толонетскую плотину. Сын его, Эмиль, отвернулся от профессии отца, взялся за перо, что и позволило ему затмить своей славой родителя.