Янг замер и обернулся. Движения его вовсе не были стремительными или безупречными, как ожидала Бригита. Напротив — он, кажется, даже вздрогнул от звука затвора. Но на его лице страха не было.

— Как знал, что надо было сразу к причалу двигать, — сказал он негромко.

Бригита услышала его отчётливо — в кафе повисло безмолвие, только с кухни продолжал доноситься звон посуды. Все вокруг замерли в тех позах, в которых их застал металлический щелчок.

Бригита смотрела Янгу прямо в глаза. Так легко можно уловить момент, когда противник решит что-то сделать. Правда, выстрелить при этом ещё труднее.

— Ты зря это, девочка. Меня же свинец не берёт.

Бригита успела подумать о том, что спецбоеприпасы под новый калибр им не завезли, и обещали не раньше следующего квартала. А ещё успела подумать, что вот прямо сейчас, когда разум успел добавить в картину реальности новый элемент, но не успел его полностью осознать, надо выстрелить. Ведь если Янга не берёт свинец, то ничего страшного она ему этим не сделает. А о том, что он может блефовать, она подумает позже.

Собственно, подумала она об этом ровно когда спусковой крючок дошёл до упора и ударил выстрел. Она всегда отличалась быстротой мысли. Вокруг начали кричать и вскакивать с мест.

Двадцать минут спустя, когда в кафе снова было не протолкнуться — но на этот раз от полицейских — Бригита сидела всё за тем же столиком и пыталась отпить из чашки так, чтобы зубы не стучали о край. Чашку ей вручил Кир и сказал, что это поможет. Судя по резкому запаху, там был отнюдь не чай. Пистолет лежал на скатерти, и от него тоже резко пахло — кислым и острым. Парочка санитаров скорой помощи с остолбеневшими выражениями на лицах пристёгивали Янга ремнями к носилкам. Впрочем, такие лица здесь были у всех. Бригита боялась представить, какое лицо у неё.

— Врач сказал — жить будет, — Робин сел напротив и положил руки на стол. Потом кивнул на грудь Бригиты: Хороший костюм, жалко, что придётся испортить.

— Испортить?

— Ну да. Дырку под орден провертеть.

— Оставь её, косматый. Ей не до твоих шуток сейчас, — над столиком навис Кир, — Так, а ты давай-ка домой. Сегодня у тебя выходной и завтра тоже. Отчёт послезавтра напишешь. Всё, свободна!

Бригита шагала домой, и на душе у неё было пусто, но удивительно спокойно. Впереди солнце медленно начинало клониться к закату, купая в своих лучах крыши городка и гору, названия которой она не помнила.

— Ты, главное, если что — падай и ползи назад. Нехрен. Пускай сапоги воюют, — Кир шумно высморкался за борт и в десятый раз полез проверять пистолет. Заглянул в патронник, пощёлкал предохранителем, убрал обратно в кобуру.

Лодку самую малость покачивало. Не из-за волнения — поверность моря была гладкой, как зеркало — а из-за того, что пограничники гребли несинхронно. Не столько от нехватки умения, сколько от недостатка старания. Им вообще всё происходящее откровенно не нравилось, и поскольку капрал сидел на носу, за их спинами, натягивать довольные мины они даже не пытались. Робин с Киром же сидели как раз на корме, поэтому уже почти сорок минут им приходилось лицезреть шесть кислых физиономий. Реплику Кира они слышали, но отчего-то не отреагировали — только один чуть усмехнулся. Робин подозревал, что никакого "если что" не будет, и все, кроме них с Киром, прекрасно об этом знают.

Робин смотрел, чуть прищурившись, на пограничников, на выбритый до синевы затылок капрала с расплывчатой татуировкой — зажатая в кулаке латной перчатки молния — на Кира. Лодка неторопливо скользила в протоке между двумя скалистыми берегами островков. Впереди виднелся высокий горб ещё одного острова, поросший низким лесом. На вершине возвышалась скособоченная решётчатая конструкция, явно заброшеннвая — то ли наблюдательная вышка, то ли геодезический знак.

— Мне кажется, шеф, ты слишком переживаешь, что придётся воевать. Не придётся. Нас девять. Островов добрых четыре дюжины. На прочёсывание — сутки. Даже если тут кто-то есть, мы его не найдём.

— Да знаю я, — буркнул Кир, мотнув крупной угловатой головой, — Мне просто весь этот мутный движняк не нравится, вот и нервничаю. Ежу понятно было, что ничем хорошим это всё не кончится. Привлекать внимание начальства — вообще дело последнее. Но что кому-то из округа стунет в голову затеять облаву — такого я не ждал. Что они завтра придумают? Обеспечить силами отдела пропускной режим в городе?

— Ну, хотя бы медаль Бригите выписали.

— Она ещё нахлебается — никакая медаль не утешит. И, главное, почему мы вообще? Да, я понял — моя сотрудница взяла террориста. Но это что, повод посылать за его гипотетическими дружками нас? У нас вообще другая работа.

— У нас нет работы. Ты не хуже меня это знаешь.

— Вот загибать только не надо! — Кир ткнул в Робина пальцем, его голос повысился и разносился теперь над водой явно далеко, — Два-три профильных дела в год у нас есть стабильно. И ты именно что не хуже меня это знаешь!

— Два-три дела в год. Каждое — на сутки. Ну, на двое. Остальное время мы решаем кроссворды, плюём в потолок и обсуждаем погоду.

Кир хотел что-то возразить, но, подумав, закрыл рот. Его лицо было красным, на висках выступили капельки пота. Робин отвёл взгляд и обнаружил, что пограничники выглядят куда бодрее, чем до этого, и с интересом прислушиваются к перебранке. Даже гребут как-то энергичнее. Капрал обернулся и рявкнул:

— А ну, табань, тараканья немочь! Грохнете баркас — выбираться вплавь будете!

Бойцы, встрепенувшись, принялись грести в обратную сторону, и лодка начала замедляться. К берегу она подошла совсем медленно. Осторожно ткнулась носом в гальку. Капрал выпрыгнул первым и тут же начал раздавать распоряжения. Робин и Кир, отрезанные от суши столпотворением пограничников, наблюдали, как те разгружают лодку. Оружием никто из них не озаботился — все шесть карабинов, подняв с расстеленного на дне лодки брезента, вручили самому молодому. Остальные принялись вытаскивать вещмешки, а двое самых крепких бережно, как хрустальную, потащили рацию.

К тому моменту как лодка опустела и стало возможно выбраться на берег, не замочив ног, первые пограничники успели подняться далеко наверх по извилистой тропке. Цепочка растянулась почти на половину высоты холма, по сторонам никто не смотрел.

— Как я и подозревал, — буркнул Робин, разминая ноги, — Хороший остров. С берега не виден. Сиди весь день да докладывай. Там ищем, тут ищем. Ничего не находим.

— Они слишком расслабленные какие-то, — Кир помахал руками и сделал несколько приседаний. Ему, с его массивной фигурой рельсоукладчика, всю дорогу пришлось сидеть неподвижно, иначе лодку начинало качать.

— Потому что здесь нет никого. Может, пара браконьеров. Которые на полдюжины погранцов не сунутся — потому что незачем и слишком опасно. Террористов точно никаких.

— Твоими бы устами… Ладно, пошли, а то у меня от сырости уже кости сводит.

Когда они поднялись на вершину, сооружение лагеря было в самом разгаре. Ставилась палатка, гремели котелки, из подлеска рядом доносился стук металла по дереву. Капрал, благодушно ухмыляясь, раскуривал изогнутую трубку и время от времени покрикивал на бойцов. Скорее просто для порядка — теперь, когда вместо махания вёслами предстояла куда более лёгкая работа, а впереди маячила перспектива обеда, пограничники повеселели и старались на совесть.

Час спустя шум и возня, наконец, затихли, и на вершине воцарилась идиллия. Потрескивал костёр, что-то бормотала рация, которую поставили в стороне, под отдельным брезентовым навесом, прокинув антенну по ветвям ближайших деревьев. Молодого загнали на верхушку решётчатой конструкции, которая при ближайшем рассмотрении оказалась старым навигационным ориентиром. Снабжённый здоровенным биноклем капрала, боец осматривал окрестности — очевидно, чтобы можно было с чистой совестью отчитаться, что обследование островов было проведено. Хоть какое-то хоть нескольких. Сам капрал дремал, подложив под голову деревянную кобуру с "Барсом". Пограничники сгрудились вокруг костра и вполголоса переговаривались. Беседа перемежалась негромким смехом. Время от времени слышалось отчётливое булькание. Хотя до этого капрал, не стесняясь в выражениях, детально описал, куда и как забьёт любую ёмкость с алкоголем тому, у кого её обнаружит, его подчинённых это, как видно, не сильно испугало.