Робин прицелился ему в лицо. Инспектор, не меняя направления взгляда, проговорил — одними губами, но Робин почему-то его понял. "Зря ты это, старик. Меня свинец не берёт, ты же видишь".

Из-за спины Робина шагнула Бригита. Вместо пушки Кира в её руке был стилет инспектора. С клинка капала тягучая чёрная кровь. Лицо Бригиты было бледным, как гипс, глаза остекленели. Руки немного тряслись. Робин понял, что она хочет сделать, ровно за секунду до того, как она встала рядом с лежащим инспектором на колено и с размаху пригвоздила его стилетом к полу, навалившись всем телом — точно через сердце.

Время, только что почти восстановившее последовательное движение, снова рвануло кувырком. Инспектор исчез — только что был тут, и вот уже только одежда, заляпанная кровью, лежит на полу. Бригита закатила глаза и лишилась чувств. Веретено света погасло — и показалось, что в комнате настала кромешная тьма, хотя на самом деле просто вернулся обычный вечерний полумрак. Последний стоявший столбом с вытянутыми вперёд руками охранник мягко осел на пол. Янг попытался встать.

И именно последнее щелчком вернуло Робину нормально восприятие. В помещении осталось два человека в сознании. Один — опасный вооружённый террорист, второй — он сам. Правда, сделать он ничего не успел — Янг навёл дуло ему между глаз и нажал на спуск. Ничего не произошло. Только сейчас оба заметили, что затвор пистолета Янга стоит в заднем положении — кончились патроны.

— Руки, — Робин услышал свой голос как бы со стороны. Голос был сиплым и сорванным — похоже, он и в самом деле всё это время что-то орал. — Руки вверх. Заряженный ствол в этой комнате остался только у меня.

Янг посмотрел долгим и очень неприятным взглядом. Отбросил пустой пистолет и медленно поднял руки. Робин, не сводя с него прицела, неловко поднялся и кивнул в сторону двери у себя за спиной: "Топай. В прихожую. Там вроде телефон был…"

Пальцы всё ещё немного дрожали. Каждый раз, когда Бригита хотя бы немного теряла сосредоточенность, ручка словно бы сама поворачивалась в ладони, ложась в неё, как рукоятка стилета. Буквы из-за этого приходилось выводить медленно и аккуратно, почерк получался круглый, как у школьницы, и такой же неуверенный.

Кир, скрючившись за своим столом, наоборот, чиркал пером с такой скоростью, что по сторонам временами летели мелкие чернильные брызги. Исписав первые три страницы он сходил через коридор напротив, в приёмную убойного отдела, и притащил оттуда пишущую машинку. Сначала нацелился воспользоваться ей сам, но потом посмотрел на обложившегося справочниками и папками Робина и отдал трофей ему, пробурчав: "Держи, тебе писать раза в три больше моего".

Поначалу Робин тыкал в клавиши неуклюже, но быстро освоился, и сейчас трещал, как пулемёт, делая паузы только на то, чтобы сменить лист или нырнуть в одну из книг за информацией. Ему и в самом деле предстояло писать больше всех — как штатный эксперт отдела именно он должен был максимально подробно растолковать произошедшее словами, которые поймёт высокое начальство и к которым не смогут придраться другие эксперты.

Перо было совсем новым, не стёртым и не расшатанным, его кончик даже по рыхлой сероватой казённой бумаге скользил без сопротивления. Лишь иногда в пальцах мелькало ощущение упругого сопротивления плоти, расступающейся под клинком, но Бригита уже почти привыкла его игнорировать. Почти. По крайней мере, её больше не тошнило. Как ни парадоксально, помогло осознание того, что это теперь надолго. Только снов она боялась. Предыдущую ночь она провела в мгновенной вспышке чёрного забытья — легла, закрыла глаза, открыла глаза. Это от усталости. Сейчас ей стало лучше, и следующая ночь такой простой уже не будет.

Сбоку послышался скрип — Кир откинулся на стуле, навалившись на спинку. Похлопал по карманам, вытащил пачку сигарет.

— Так, отдел, шабаш! Перекур десять минут, а то от этих бумажек можно крышей уехать. Встаём и выходим. Давайте, давайте!

Он первым поднялся, пнул ножку стула Робина, а в сторону Бригиты сделал шутливый жест, будто хочет схватить её за шкирку.

Они выбрались на балкон в конце общего коридора. Конечно, на первом этаже была штатная курилка, но пользовались ей в основном патрульные — детективы ленились и ходили курить сюда. Сейчас на балконе никого не было, но пепельница на тонкой ножке была полна доверху и некоторые окурки ещё дымились. Комиссариат стоял в низине и был закрыт со всех сторон зданиями, но ветер иногда всё же прорывался, и тогда содержимое пепельницы, которую вечно ленились вытряхивать в мусор, летело вниз, на мостовую, к негодованию дворников.

— Такие дела, — пробурчал Кир, наваливаясь на перила. — Может хоть теперь сраные спецбоеприпасы пришлют.

— Хорошо, что напомнил, — Робин выжидающе протянул руку, дождался, пока Кир, спохватившись, выколотит из пачки две сигареты и подаст ему одну. — Надо будет пнуть экспертизу. Патроны у Янга непростые были. Хорошо уложил… этого. Прочно. Надо понять, самоделка или как.

— Если не самоделка, да под такой калибр, как у него… — Кир мечтательно улыбнулся, выпуская облачко дыма. — Я б не отказался, чтоб нам такие гаубицы выдали.

— Таскать взопреешь.

— А что с Павлом будет? — спросила Бригита.

— С каким Павлом? — Кир непонимающе моргнул. — А, с Мангелисом. Да хрен его знает. Пока сидит в подвале, подозрение в сообщничестве ему то ли уже оформили, то ли сейчас оформляют. Дальше следствие покажет. Только ему, наверное, похрен уже.

— Почему?

— Да он, похоже, крышей уехал. Говорят, его когда брать пришли, он уже сидел овощем, пузырики пускал. Доктор приехал пятью минутами позже констеблей, секретарша вызвала.

— И что сказал?

— Мангелис? Ничего, блин.

— Нет, доктор.

— А, этот. Ну, сказал, что шоковое состояние, расстройство от смерти жены. Я ему говорю, дядя, он слюни начал пускать за три часа до того, как ему пришли о смерти жены сказать. А он отмахивается — мол, диагностика штука сложная, а ему недосуг, так что через пару дней приедет посмотреть, тогда, глядишь, что и ясно станет.

— Получается, завтра? — прикинула Бригита.

— Вряд ли, — фыркнул Робин, перебив собиравшегося ответить Кира. — Господин Мангелис теперь опасный государственный преступник. Подозреваемый, да. Но это дела не меняет. Доктор торопиться не будет. А то мало ли.

— Нехорошо как-то… — Бригита поёжилась.

— Да ладно, преступник и есть преступник. Или ты, после всего, их всех ещё и жалеть будешь? — поморщился Кир.

— Он же просто под внушением был! Как ты тогда, только дольше и, наверное, сильнее.

— Это ещё разобраться надо. Вон, охрана тоже под внушением вся была, а ничего. Оба-два, которые выжили, здоровее быков сейчас. Сидят, показания наперегонки пишут. Ладно, покурили и хватит. Мышь, хочешь загадку?

— Ну… да, — озадаченно протянула Бригита.

— Что общего у полиции и сортира?

Робин захихикал — наверное, он эту шутку слышал не раз.

— Не знаю, — ответила Бригита, подумав немного для вида.

— И там, и там дело не считается законченным, пока бумажка не испачкана. Пошли, отчёт сам себя не напишет.

И они пошли дописывать отчёты.