— После нежелательного контакта учитесь быстро растворять накопленную отрицательную энергию и обновлять энергетические токи. Для этого полезны ритмическое дыхание. молитва, медитация, общение с природой и произведениями высокого искусства, чтение духовной литературы и смена форм деятельности.

— И, наконец, самое главное — научитесь спокойно воспринимать собственные болезни и видеть в их появлении прежде всего собственную вину. Комично выглядит человек, каждое чихание и легкую головную боль объясняющий происками видимых и невидимых вампиров.

Дядя Дракона сказал Вэнь Чжи:

— Тебе доступно тонкое искусство. Я болен. Можешь ли ты меня вылечить? — Повинуюсь приказу, — ответил Вэнь Чжи. — Но сначала расскажи о признаках твоей болезни.

— Хвалу в своей общине не считаю славой, хулу в царстве не считаю позором: приобретая, не радуюсь, теряя, не печалюсь. Смотрю на жизнь, как и на смерть; Смотрю на богатство, как и на бедность; смотрю на человека, как и на свинью; смотрю на себя, как и на другого; живу в своем доме будто на постоялом дворе; наблюдаю за своей общиной, будто за царствами Жун и Мань. [Меня 1 не прельстить чином и наградой, не испугать наказанием и выкупом, не изменить ни процветанием, ни упадком, ни выгодой, ни убытком, не поколебать ни печалью, ни радостью. Из-за этой тьмы болезней не могу служить государю, общаться с родными, с друзьями, распоряжаться женой и сыновьями, повелевать слугами и рабами. Что это за болезнь? Какое средство может от нее излечить?

Вэнь Чжи велел больному встать спиной к свету и стал его рассматривать.

— Ах! — воскликнул он. — Я вижу твое сердце. (Его) место, целый цунь, пусто, почти (как у) мудреца! В твоем сердце открыты шесть отверстий, седьмое же закупорено. Возможно, поэтому [ты) считаешь мудрость болезнью? Но этого моим ничтожным искусством не излечить!

Однажды ночью вор, намереваясь ограбить старуху, подкрался к открытому окну ее дома и прислушался. Она лежала в кровати, и вор услышал ее голос, исполненный сильных переживаний. и весьма странную речь:

— О-о-о… этот Диб-Диб, ужасный Диб-Диб! Этот страшный Диб-Диб сведет меня в могилу.

Вор подумал: "Несчастная женщина страдает от какой-то ужасной болезни — зловредного Диб-Диба, о котором я никогда раньше не слышал"'

Стоны тем временем становились все сильнее и тяжелее, и вор начал бормотать себе под нос:

— Уж не заразился ли я? Ведь ее дыхание почти коснулось меня, когда я наклонялся через окно…

Чем больше он думал об этом, тем сильнее становился его страх перед тем, что он на самом деле схватил этот губительный Диб-Диб. Несколько минут спустя вор трясся как осиновый лист. Ему едва хватило сил добраться домой к жене, стоная и тяжело вздыхая:

— Злосчастный Диб-Диб, какие тут могут быть сомнения, этот проклятый Диб-Диб взял меня за горло…

Жена в большом испуге уложила его в кровать. Что за чудовище напало на ее супруга? Сначала она подумала, что Диб-Диб — это какой-то дикий зверь. Но поскольку речь его становилась все менее и менее связанной и никаких следов нападения зверя она обнаружить не смогла, жена вора начала опасаться, что тут были замешаны сверхъестественные силы.

Она знала, что в таких случаях следует обращаться к местному святому. Тот был чем-то вроде священника, сведущ в законе, по имени мудрец Факих.

Женщина тотчас же поспешила к дому мудреца и молила его навестить ее мужа. Факих, решив, что случай действительно требует проявления его особой святости, поспешил к больному вору.

Вор, увидев подле себя святого отца, решил, что дело, видно, еще хуже, чем он предполагал. Собрав последние силы, он промолвил:

— Старая женщина в конце дороги, у нее проклятый Диб-Диб, и от нее он передался мне. Помоги, если можешь, преподобный Факих!

— Сын мой, — сказал Факих, сам немало удивленный, — покайся и молись о милосердии, ибо жить тебе, возможно, осталось недолго.

Он покинул вора и поспешил к дому старой женщины. Просунувшись в окно, он отчетливо различил ее хныкающий голос, в то время как сама она корчилась и вздрагивала:

— О вредный Диб-Диб, ты убьешь меня. Прекрати, отстань, злой Диб-Диб, ты, иссушающий мою кровь…

Так продолжалось несколько минут: старуха иногда всхлипывала, то на время умолкала. Сам Факих вдруг ощутил жуткий холод, охватывающий постепенно все его тело. Он начал дрожать, и оконная рама, за которую он держался, стала издавать звуки, похожие на щелканье зубов.

От такого звука старуха вскочила с кровати и вцепилась в объятого страхом Факиха.

— О муж почтенный и ученый, что вы тут делаете глубокой ночью, заглядывая в окна добропорядочных граждан? — пронзи тельно завопила она.

— Добрая, но несчастная женщина, — пролепетал священник, — я услышал как ты говорила о страшном Диб-Дибе, и теперь я чую, как он когтями своими впился в мое сердце, и я погиб, физически и духовно…

— Какой же ты неслыханный болван! — взвизгнула старуха.

— Подумать только, что все эти годы я считала тебя человеком начитанным и мудрым' Ты услышал как кто-то говорит "Диб-Диб", и думаешь, что он собирается убить тебя! Иди, посмотри вон в том углу, что же такое этот ужасный Диб-Диб на самом деле!

И она указала на протекавший кран, из которого, как до Факиха внезапно дошло, капала вода: диб, диб, диб…

Священники быстро оправляются от таких ударов. В следующее мгновение он почувствовал облегчение и прилив сил и поспешил к дому вора, чтобы исполнить свой долг.

— Прочь отсюда, — простонал вор. — Ты бросил меня в беде, а вид столь унылого лица оставляет мне мало надежд в отношении моего будущего…

Старейшина прервал его:

— Неблагодарная тварь! И ты мог подумать, что человек с моим благочестием и знаниями оставит подобное дело неразрешенным? Внимай моим словам и делам, и ты поймешь, как неустанно трудился я, чтобы спасти тебя и вернуть твое здоровье, как это и подобает моему божественному назначению.

Слово "здоровье" моментально сконцентрировало внимание и вора, и его жены на высоком сане этого священника, слывшего мудрецом.

Он взял немного воды и произнес над ней несколько слов. Затем он потребовал от вора дать клятву никогда более не красть. Наконец он окропил водой вора, сопровождая это действо многими многосложными словами и жестами, и в завершение произнес:

— Сгинь, нечистый, дьявольский Диб-Диб, уйди, откуда пришел, и никогда впредь не приближайся к этому несчастному человеку.

И вор сел излеченный.

С того дня и поныне вор ни разу не посягал на чужое добро. Но и о своем чудесном выздоровлении он никому не рассказывал, ибо, несмотря ни на что. он питает мало симпатий к мудрецу и его идеям. Что касается старухи, обыкновенной сплетницы, она и словом не обмолвилась о глупости Факиха. Она приберегает это для выгодного случая: и, возможно, со временем ей удастся обратить этот инцидент себе на пользу.

Конечно, остается еще Факих, но он-то отнюдь не мечтает о том, чтобы подробности вышли наружу, так что будет держать язык за зубами.

Однако, как у людей водится, каждый из действующих лиц доверил свою версию случившегося — разумеется, строго конфиденциально — одному из своих знакомых. Вот потому-то вам и посчастливилось узнать целиком историю о женщине, воре, священнике и ужасном Диб-Дибе.

В постели лежал тяжело больной, и казалось, что дни его уже сочтены. Жена в страхе за жизнь мужа пошла за деревенским лекарем. Он более получаса выстукивал и выслушивал больного, щупал пульс, прикладывал ухо к груди пациента, поворачивал его то на живот, то на бок, то опять на спину, поднимал ноги, открывал глаза, смотрел ему в рот и наконец изрек уверенно и определенно: "Добрая женщина, к сожалению, я должен сообщить вам печальную истину, ваш муж уже два дня как мертв". Тут тяжело больной в ужасе поднял голову и испуганно застонал: "Да нет же, моя любимая, я еще жив!" Тогда женщина энергично стукнула больного по голове и гневно закричала: "Замолчи' Лекарь лучше знает, жив ты или мертв!" (Персидская история).