Следует особо подчеркнуть, что все используемые нами категории – субъективность, общность, сознание, деятельность, событийность, развитие, образование и др. – и в данной книге, и в последующих – имеют прежде всего антропологический статус, а не узкий, хотя и неотменяемый, философский, социологический или психолого-педагогический смысл.

В современном человекознании категория деятельности играет ключевую, методологически центральную роль, поскольку с ее помощью делаются попытки дать универсальную характеристику либо всего человеческого мира – в классической немецкой и марксистской философии, либо внутреннего мира конкретного человека – по преимуществу в советской психологии. В любом случае категория деятельности возводится в ранг всеобщих, предельных абстракций, которые, по словам Э.Г. Юдина, «соединяют в себе эмпирическую достоверность с теоретической глубиной и методологической конструктивностью»[54].

Однако именно эта содержательная неоднозначность категории деятельности порождает множественность ее интерпретаций, смешение философского, методологического и собственно психологического планов анализа, неразличение специфики проблем, решаемых на каждом из этих планов, а соответственно неразличение и специфики средств их решения. Так, до сих пор недостаточно определен понятийный статус целого ряда терминов, близких к понятию «деятельность»: например, «жизнедеятельность», «поведение», «работа», «труд», «занятие», «практика», «дело» и др. Все эти слова широко используются при характеристике человеческой реальности, но при этом само слово «деятельность» фактически оказывается лишь общим именем разнородных форм человеческой активности.

В контексте собственно научного познания можно выделить как минимум пять разнородных толкований данной категории, которые Э.Г. Юдин рассматривает в качестве ее основных функций, определяя деятельность как:

– объяснительный принцип – понятие, выражающее универсальное основание человеческого мира;

– предмет научного изучения, т. е. нечто расчленяемое и воспроизводимое в теоретической картине определенной научной дисциплины (социологии, психологии, педагогике, лингвистике и др.);

– предмет управления – то, что подлежит организации в систему функционирования и (или) развития;

– предмет проектирования, т. е. выявление и разработка способов и условий реализации определенных (новых) видов деятельности;

– ценность, т. е. ее место и смысл в различных системах культуры[55].

По словам Э.Г. Юдина, этот перечень не исчерпывает весь список возможных функций; важно было показать различие предметных содержаний, стоящих за каждой из них, их взаимосвязь, а главное – их очевидную разновременность появления на исторической сцене в качестве особых объектов теоретического анализа.

Понятно, что вырабатываемые для разных объектов, при разных исследовательских позициях представления о деятельности (каждое из которых может быть вполне научно обоснованным) необходимо было синтезировать в целостное и непротиворечивое представление о «деятельности вообще», а соответственно перейти к построению общей теории деятельности, что в качестве генеральной задачи ставил перед собой Г.П. Щедровицкий[56]. Однако опыт рационального изучения деятельности в качестве специфического целостного объекта хотя и позволил выявить целый ряд его структурных характеристик, но сегодня они предстают в виде двух непересекающихся, параллельных рядов: структур массовой деятельности (в форме различных социальных производств) и структур частной деятельности отдельного индивида.

Достаточно сопоставить ряды понятийных расчленений категории деятельности в методологии (школа Г.П. Щедровицкого) и психологии (школа А.Н. Леонтьева), чтобы окончательно перестать понимать, о какой (чьей и в каком месте выполняемой) деятельности идет речь; и уж тем более теряется всякая возможность выстроить конструктивное представление о ней в целях решения целого ряда фундаментальных проблем современной психологии (развитие человеческих способностей, профессиональная компетентность, содержание образования – список можно продолжить).

Ситуация еще более усложняется, когда исходной точкой анализа становится философское представление о «деятельности вообще», когда она рассматривается как нечто реально существующее в универсуме человеческого мира, как факт бытия человека, а не только в качестве одной из мыслительных абстракций этого мира. Даже здесь можно фиксировать по крайней мере четыре наиболее общих, но разных смысла, которые обычно вкладываются в это понятие; деятельность представляется, например, как:

– совокупность результатов и последствий – продуктов, достижений, произведений и т. п.; в этом понимании деятельность предстает либо как массовое производство, либо как индивидуальная продуктивная деятельность;

– процесс преодоления трудностей как общий способ решения проблем и задач, как совокупность средств их решения; в этом смысле деятельность предстает как труд в истинном значении этого слова;

– процесс самоизменения человека в ходе изменения обстоятельств своей собственной жизни; так понимаемая деятельность – это самодеятельность, пространством которой является «мое» свободное время;

– всеобщий способ отношения сообщества людей к условиям своей жизни (вне своей конкретной результативности) как всеобщая форма практики во всей ее культурно-исторической развертке; здесь деятельность – практикование бытия человека, деятельное преображение человеческой реальности, превращение ее в действительность.

Очевидно, что фундаментальным, основополагающим среди выделенных смыслов категории «деятельность» является практика. Именно практика оказывается целостным и подлинно генетическим источником человеческой реальности. Практическое, деятельностное бытие человека есть основа его сущности и сама возможность существования его как субъекта.

Теоретическое осознание практики как формы саморазвития общественного человека выявляет, что природа практики и человеческий способ существования – однопорядковые сущности. Это означает также, что практика не просто средство к жизни, но и подлинное альтер-эго (другое Я) человека, его удвоение, предметное воплощение того, что он есть внутри себя. Эта однопорядковость, помимо всего прочего, означает, что именно практика является единым носителем всех возможных составляющих человеческого способа жизни.

Являясь универсальным, т. е. простым, всеобщим способом отношения человека к миру и самому себе, практика задает и исторически конкретные формы этим отношениям и определяет характер их взаимосвязи. Практика одномоментно – всегда социальна, предметна и сознательна. Не может быть бессознательной (вне и помимо сознания) практики, не может быть бездеятельной и внесоциальной практики, как не может быть непрактического сознания, непрактической деятельности, непрактического сообщества. В целостном процессе человеческой жизнедеятельности практикуемые основания человеческого способа существования (производства, сознания, общности) постоянно опосредствуют друг друга, выступая сторонами целого.