Как возможно создание новых образов в процессе воображения? Иначе говоря, что является психологической предпосылкой описанного механизма воображения?
В психологии хорошо известна такая характерная черта образов и представлений об окружающем, как их гибкость и динамичность. «Образы, – писал С.Л. Рубинштейн, – являются нестатичными, неизменными, мертвенными вещами; они динамические образования. Стоит сделать попытку фиксировать какой-нибудь образ, чтобы убедиться в том, как он каждый раз на наших глазах изменяется, сдвигается, в какой-то мере трансформируется: то одни его стороны выступают на передний план, то другие; выступающие в один момент отступают, стушевываются, сходят на нет в следующий… Образ-представление по своей природе лабильное, динамическое, каждый раз изменяющееся образование. Поэтому оно легко поддается преобразованию»[115]. Если человек отделяет одни черты образа от других (здесь работает репродуктивное воображение), то в какой-то момент он может перенести их на другие предметы, даже на такие вещи, которые сами по себе этими чертами не обладают. Когда это произойдет, получится образ новой вещи, которой еще не было.
В этом переносе, позволяющем строить новые образы, и заключается работа творческого воображения. Иными словами, процесс воображения состоит в отчленении какого-либо свойства образа от других его свойств и в переносе этого свойства на другой образ. Если перенесенные свойства (или функции), включенные в состав свойств (функций) существующего образа, не могут быть реализованы в том или ином предметном материале, то новый образ так и остается образом воображения (например, кентавр, дракон, сфинкс и т. п.).
Достаточно долгое время сказочным предметом оставался образ ковра-самолета. Люди отделили способность к полету от тела самих птиц и перенесли ее на другой предмет – на ковер. Это сказочный образ потому, что он не учитывал условий, при которых ковер мог бы действительно летать. Он оказался не тем предметом, в котором могла бы осуществиться переносимая на него способность птиц к полету. Но само воображаемое перенесение способности птиц к полету на другие тела было оправданным. Когда люди научно установили условия полета, они осуществили мечту. В случае предметной реализации переносимых свойств или функций человек действительно создает новую вещь.
Создание образов воображения связано с использованием ряда приемов. Одним из них является комбинирование – сочетание отдельных элементов различных образов предметов в новых, более или менее необычных комбинациях. Комбинирование – это не простое перемещение или перегруппировка элементов, не механическое сочетание сторон разных предметов, а процесс существенного преобразования элементов, из которых строится новый образ.
Перенос свойств одного образа в другой делает его разнородным. В свете требований этого нового для него свойства необходимо превратить такую разнородность в новую однородность. В результате комбинирования получается не просто новое суммирование, а целостный новый образ, в котором отдельные элементы преобразованы и обобщены. Писатели, художники, ученые, изобретатели целенаправленно подбирают элементы и преобразуют их, руководствуясь определенной идеей, замыслом, общей композицией.
Частным случаем комбинирования является агглютинация – создание новых образов на основе «склеивания» представлений. На основе агглютинации были созданы мифологические образы: кентавр, Минотавр (чудовище с туловищем человека и головой быка), Пегас; сказочные образы – русалки, драконы и т. п. Агглютинации проявляются не только в искусстве, но и в технике: троллейбус, аэросани, танк-амфибия созданы этим способом.
Другим приемом воображения является акцентирование – подчеркивание тех или иных черт (например, образ великана). Это достигается на основе выделения, абстрагирования и преобразования существенных особенностей предмета или явления. Но и при акцентировании преобразуется не только выделенное качество или свойство, но и все остальные. При этом одни из них опускаются вовсе, другие упрощаются, освобождаются от ряда частностей, деталей. В результате преобразуется весь образ, он приобретает обобщенный характер, становится обобщенным образом.
В предисловии к «Хрестоматии по вниманию» ее редакторы А.А. Пузырей и В.Я. Романов пишут: «Трудно, по-видимому, найти другое понятие, столь же привычное для обыденного сознания и вместе с тем имеющее столь же сложную и драматическую судьбу в психологии, как понятие внимания. Трудно найти другое понятие, история которого изобиловала бы столь резкими “взлетами” и “падениями”, столь крутыми поворотами в трактовке его содержания, а также его места и значения в ряду других психологических понятий, когда оно то на время ставилось в самый центр системы психологии, то вдруг, напротив, объявлялось “фикцией” и источником псевдопроблем и полностью устранялось из психологии»[116].
Можно указать еще на один момент, связанный с понятием внимания, но относящийся уже к педагогической практике. Трудно найти другое психологическое понятие, столь же часто используемое педагогами для объяснения особенностей учебной и познавательной деятельности школьников. Пожалуй, лишь понятие «интерес» употребляется в школе также часто, как и понятие «внимание». Нередко они понимаются как синонимы, что психологически вполне объяснимо.
В чем причина такого отношения психологов и педагогов к проблеме внимания и к самому понятию «внимание»? Ответ на первую часть дает П.Я. Гальперин. Анализ трудностей проблемы внимания привел его к заключению, что «в основе самых разных взглядов на природу внимания лежат два кардинальных факта:
1. Внимание нигде не выступает как самостоятельный процесс. И для себя, и внешнему наблюдению оно открывается как направленность, настроенность и сосредоточенность любой психической деятельности, следовательно, только как сторона или свойство этой деятельности.
2. Внимание не имеет своего отдельного, специфического продукта. Его результатом является улучшение всякой деятельности, к которой оно присоединяется. Между тем именно наличие характерного продукта служит главным доказательством наличия соответствующей функции… У внимания такого продукта нет, и это более всего говорит против оценки внимания как отдельной формы психической деятельности»[117]. То, что внимание не выступает как самостоятельный процесс и не имеет отдельного продукта, легко проиллюстрировать на примере исследованных выше познавательных процессов.
Все известные нам процессы познания – восприятие, мышление, воображение – направлены на тот или иной объект, который в них воспроизводится: мы воспринимаем что-то, думаем о чем-то, что-то воображаем. Когда же мы хотим подчеркнуть особое качество каждого из этих процессов, то мы говорим о внимательном восприятии (слушании, смотрении, всматривании и т. п.), о сосредоточенном размышлении, о напряженной мысли и т. п. Действительно, внимание не имеет своего особого содержания; оно оказывается внутренним свойством восприятия, мышления, воображения. Внимание – это внутренний акцент познавательных процессов, особое свойство сознания.
Внимание – это в первую очередь энерго-динамическая характеристика протекания познавательной деятельности. Внимание – это направленность и сосредоточенность сознания на определенном объекте. Объектами внимания могут быть предметы, явления, их свойства и отношения, действия, мысли и чувства других людей, а также свой собственный внутренний мир во всей его полноте.
Вместе с тем внимание нельзя ограничивать лишь рамками познавательной деятельности. Субъект может внимательно – сосредоточенно и напряженно – осуществлять практическую деятельность; он может быть внимательным к собеседнику и т. п. Поэтому внимание определяется как избирательная направленность и сосредоточенность субъекта на самых разных явлениях внутреннего и внешнего мира.
