— Давид, не трогай его! Ты же видишь, он провоцирует! Не нужно! — удерживаю руку Пуртова, в надежде остановить его.

Давид шипит от ярости. А Данилов расплывается в улыбке.

— Че застыл? Я бы на твоем месте не раздумывал.

— Пойдем в дом, не слушай его! — продолжаю уговаривать Давида, который рвется в драку.

Данилов не унимается. Он подошел ближе к своему сопернику и снова начал провоцировать:

— Я хочу, чтобы ты знал, что очень скоро, она, — он указал головой на меня, — будет отчаянно стонать подо мной всю ночь! Так и будет, обещаю тебе.

Это было последней каплей. Я не смогла удержать Давида.

— Ну все, сука! Допрыгался! — он с одного удара повалил Данилова на землю.

Тот быстро встал на ноги, кажется, он специально не вступал в драку.

— Давид! Не трогай его! Пойдем. Ты же видишь, что он ненормальный, — кричу Пуртову.

— Уйди, Вера! — прошипел он мне.

— Как ты сказал? Допрыгался? — спросил Данилов, рукой смахивая кровь с нижней губы. — Нет дружище, прыгать будет она на мне, как сумасшедшая.

— Давайте еще раз, кем вы приходитесь Пуртову Давиду Сергеевичу? — задает мне вопрос следователь, поправляя свои запотевшие очки.

— Невестой прихожусь. Скажите, что ему грозит? Когда его уже выпустят? — с нетерпением спрашиваю я.

— Что простите? Гражданка Кузнецова, вы соображаете, о чем вы сейчас говорите? Ваш жених нанес тяжкие телесные повреждения! Нанес их уже второй раз одному и тому же человеку. Сразу вам говорю, не меньше трех лет даст судья. И то, если повезет.

— Господи! — я схватила лицо руками и зарыдала.

— Успокойтесь, прекратите! Не нужно отчаиваться. У вас есть шанс ему помочь, — с участием посмотрел на меня.

— Как? — всхипываю я.

— Наймите хорошего адвоката, пройдите психологическую экспертизу: докажите документально, что он не опасен для общества. Соберите свидетелей.

— Это может помочь?

— На процентов 15 да. Ну это хоть, что-то.

— 15 % — это 4мало. Очень мало.

— Ну я уже не знаю, чем вам можно помочь. Потерпевший снял побои и дал серьезные показания. А мы не можем закрыть на это глаза. Попробуйте с ним поговорить, если он заберет заявление, то и жениха вашего отпустят.

Я вышла на улицу. Уже давно ночь. Я была разбита. Невозможно было принять все произошедшее. Давид ради меня ушел с мальчишника, он хотел, чтобы мы были вместе. А по моей вине вынужден сидеть за решеткой. Уж лучше бы он остался на вечеринке.

— И снова здравствуй, любовь моя! — навстречу ко мне подошел Данилов.

Он был уже в другой одежде. Не знаю, какие побои он снимал, но я не увидела у него ничего, кроме разбитой губы.

— Я ненавижу тебя! — кричу ему в лицо.

— Тише-тише. Побереги силы. Ты итак сильно вымоталась за этот день.

— Прошу тебя, забери заявление. Его же посадят! Неужели ты такой жестокий?

— Я хуже. Хорошо, милая. Я заберу заявление, — неожиданно ответил Вадим.

— Правда? Спасибо! Мы тебе обязательно все возместим: моральный ущерб и материальный. Давид даже извиниться перед тобой, — я чуть не запрыгала от радости.

— Мне этого не нужно, — спокойно смотрит на меня.

Я чувствую какой-то подвох.

— Тогда, чего ты хочешь?

— Сама знаешь, чего. Я хочу только тебя: долго и грубо.

— Никогда! — собираюсь уйти.

Он схватил меня за локоть, приблизился ко мне и прошептал на ухо:

— Я всегда добиваюсь того, что хочу. Не будь дурой. Ему помочь могу только я! Ты в ловушке. Сдавайся!

Я вырвалась и быстрым шагом пошла прочь.

В голове крутилась разные мысли. Он считает себя всесильным? И этот человек работает психотерапевтом?! Ему самому пора обратиться к врачу. Я никогда не пойду на его условия. Мы найдем другие способы.

— Где наш зятек? Послезавтра свадьба. Или сбежал? — спросил папа, увидев меня.

— Пап, Давид сейчас занят. У него сегодня мальчишник. И завтра дел много. Сам понимаешь, — соврала я.

— Понимаю, Верочка. Ну что ж, мой руки и айда за стол!

Какая же долгая эта ночь. Мои мысли не дают покоя. Я успела найти адвоката. Завтра он поедет на встречу с Пуртовым. Сможет ли он на что-то повлиять? Денег просит немало, я отдам ему почти все свои накопления. Тяжело держать все в себе. Но с другой стороны, кому я могу рассказать о произошедшем?

С самого утра мы с адвокатом пытались добиться встречи с Давидом. Наконец, нам это удалось. Но впустили только адвоката.

Я не могла ждать внутри, поэтому вышла подышать свежим воздухом. Не помню, сколько кругов я сделала, волнение было вверх.

Через полчаса вышел адвокат.

— Ну что там? — нетерпеливо допрашиваю его.

— Порадовать мне вас нечем. Все упирается в показания потерпевшего. Следователь сказал, что между ними потасовка случилась второй раз?

— Это неважно. Так вышло. Как Давид?

— Неплохо. Кулаки разбиты. Видимо, нервничал. О вас спрашивал. Просил не понравится за него.

— То есть шансов мало?

— Я могу постараться уменьшить срок. Но освободить его не смогу. Сразу вам говорю, поэтому, чтобы не тратить деньги на меня, лучше воспользуйтесь услугами государственного правозащитника.

— Нет! Мне нужны вы. Сделайте все возможное. Это лишним не будет.

— Вера, поговорите с Даниловым. Возможно, получится договориться. Может сегодня он менее эмоционален. Пойдет на уступки. Если он заберет свое заявление, Давида могут освободить в тот же день. Думаю, вы сами это понимаете.

— Понимаю…

Я пришла домой, уставшая и разбитая. Хорошо, что родителей не было дома. Никто не будет задавать лишних вопросов.

Неужели, лучше согласиться на грязное предложение Данилова? Неужели нет другого выхода? Должен же быть этот чертов выход! Почему так?! Как я жить с этим буду? Как я смогу пойти на такой шаг? Кем я буду после этого? Это ведь измена! Меня саму предали таким способом и теперь я сижу здесь и осознаю, что могу быть такой же предательницей.

А Давид? Он не простит меня, не поймет.

А может пусть все идет своим чередом? Даже если его посадят, он сам в этом тоже виноват. Я ведь пыталась его остановить! Если бы тогда он послушал меня, а не повелся бы на провокации Данилова. Это не только моя вина. И теперь решение остается за мной. Нет! Не буду я жертвовать собой! Не таким методом. Я лучше дождусь Пуртова, сколько бы ему не дали. Мне кроме него никто не нужен.

Дура! Что я такое говорю? Из-за меня Давид так поступил, он защищал мою честь. А я? Разве могу я допустить, чтобы из-за меня он сидел в тюрьме? Что с ним будет, когда он выйдет? Кто примет его на работу с судимостью?

Я ни в ком не видела советчика в такой вопросе. Никому не могла довериться. Решение придется все равно принять: но какое?

Если я откажусь, то моя совесть будет чиста, я ни в чем не буду виновата. А Давид? Это эгоистично.

Звонок на мобильный. Это Данилов. Знает, что все мои мысли сейчас о спасении Давида и специально контролирует ситуацию.

— Что тебе нужно? — грубо спрашиваю его.

— И тебе привет, моя девочка! Хотел лишь сообщить тебе одну небольшую весточку: следователь Игнатьев, да-да, тот самый, который ведет дело твоего придурка, зять моего друга. Представляешь? Я попросил его не тянуть резину и сразу отправлять дело в суд, ведь отказываться от своих показаний я не буду? — нарочно спрашивает меня.

— Делай, что хочешь!

— Имено эти слова я мечтаю услышать от тебя, когда мы останемся наедине!

— Мечтай дальше! Я все сказала. И больше не звони мне!

С силой бросила телефон на пол, но он не сломался.

Звонок в дверь. Только бы не он! Я убью его, если это будет он. С силой распахнула дверь: вижу Гелю и Динку.

— Привеееетик! — хором крикнули они.

— Привет, девчонки, проходите, — мое настроение резко изменилось, когда я увидела своих подружек.

Я накрыла стол и мы сели пить чай.

— Ну как предсвадебная суета? Еще не передумала? — засмеялась Динка.