Эйла вышла, а Джондалар, надев тунику, тоже вылез из шатра. Делая свои дела, он продолжал думать о Нории и ее ребенке. Хадума ведь говорила, что он родится.

Он увидел Эйлу, которая шла к ручью со шкурой серны на плече. Ему тоже захотелось вымыться, но смущал холод. Конечно, он мог при необходимости переплыть реку, например, но так ли уж нужно лишний раз лезть в холодную воду? Об этом он размышлял, еще когда путешествовал с братом.

Но это не повод избегать умывания, хотя Эйла ни слова не сказала бы ему… Надо отметить, ему нравилось, как пахнет ее тело. Она не боялась холодной воды. Иногда она взламывала лед, чтобы вымыться, и его удивляло, как она могла выдержать такой холод.

Она вышла из ручья. Джондалар подумал, что следовало бы устроить стоянку на несколько дней. После переправы она, возможно, простудилась. А может быть, она настолько привыкла к холодной воде, что недолгое купание не принесет вреда…

Их Наслаждение было необычайно острым и приятным, хотя все кончилось быстро. И сейчас, глядя на Эйлу, вышедшую из воды, он опять воспылал желанием, решив, что в этот раз все будет медленно.

Дождь то прекращался, то припускал вновь, когда они вышли на равнину между рекой Великой Матери и не уступающей ей по размерам Сестрой. Они направились на северо-запад, хотя их путь был далеко не прямым. Центральная равнина напоминала степи на востоке и в общем-то была их продолжением, но протекавшие здесь реки в значительной мере определяли характер местности. Часто петляющая, с большим количеством притоков река Великой Матери, в частности, создала огромные болота и просторные сухие степи.

Старицы, возникшие в результате резкого поворота рек, болота, влажные луга и богатые сочными травами поля — все это придавало разнообразие великолепным степям и служило прибежищем для неимоверного количества самых разных птиц.

Однако такой ландшафт часто заставлял искать обходные пути. Обилие птиц уравновешивалось разнообразием животного и растительного мира. В целом все это не отличалось от восточных равнин, но здесь было все так сконцентрировано, как если бы большая по размерам территория ужалась, но количество живности осталось то же самое.

Долина, окруженная горами и нагорьями, которые питали ее водой, была богата лесом, часто весьма своеобразным, особенно на юге. Кусты и деревья, которые в других местах имели карликовые размеры, здесь, у воды, вырастали в полную силу. На юге же, в районе слияния рек, болота и овраги увеличивались после каждого половодья. Между холмами незаметно росли ольха, осина, береза, на возвышенностях — ива, изредка дуб и бук. Сосны предпочитали песчаную почву.

Почва представляла собой смесь лёсса и чернозема. Но встречались также пески и гравий. Предгорья были покрыты хвойным лесом, доходившим до равнины, который давал убежище различным животным. Несмотря на все это разнообразие условий, травы были преобладающим видом растительности.

Так как Эйла и Джондалар двигались с юга равнины на север, зима подступала быстрее, чем обычно. Ветер приносил запах мерзлой земли. Непостижимо огромный ледник, занимавший обширные пространства, лежал прямо перед ними, идти до него оставалось гораздо меньше, чем уже было пройдено. Со сменой сезона набирал силу ледяной ветер. Дожди сразу же прекратились, так как тучи разрывались в клочья постоянно дующим ветром. Его резкие порывы срывали сухие листья с деревьев, пополняя красочный ковер у их подножий. Но затем вдруг тот же порыв вздымал вверх памятки лета, яростно крутил и затем бросал в другом месте.

Но сухая холодная погода была больше по сердцу путникам. Им было даже уютно в парках и капюшонах. Джондалару сказали верно: охота на центральной равнине была легкой, а животные — упитанными и здоровыми после лета. Это было время, когда дозревали или уже созрели зерновые, фрукты, орехи и коренья. Им не пришлось тратить походные запасы, они даже пополнили их, когда убили гигантского оленя и решили остановиться и отдохнуть несколько дней, пока сушили мясо. Их лица источали здоровье и радость, что они живы и любят друг друга.

Лошади тоже восстановили силы. Это была их привычная среда обитания, привычный климат и растительность. Шерсть стала уже по-зимнему длинной, они были резвыми и готовыми к дальнейшему пути. Волк беспрерывно носился вокруг, улавливая знакомые запахи. Иногда делал самостоятельные вылазки и внезапно появлялся вновь с весьма довольным видом.

Переправы через реки были несложными. Хотя иногда им приходилось делать крюк, отклоняясь от северного направления из-за широкого разлива реки, но в степи езда на лошадях имела явное преимущество перед ходьбой. Они продвигались быстро, покрывая каждый день такие большие расстояния, что наверстали упущенное. Джондалар считал, что они даже компенсировали время, проведенное в племени Шарамудои.

Ясная холодная погода позволяла хорошо рассмотреть расстилающуюся перед ними местность. Только утром, когда изморозь истаивала под солнцем, были туманы. На востоке виднелись горы, которые они обогнули, следуя вдоль Великой реки по южным степям, путникам пришлось преодолеть их юго-западную оконечность. Сверкающие ледяные вершины были к ним все ближе. Слева протянулась самая высокая горная цепь континента, неся тяжесть ледниковой короны, она простиралась с востока на запад.

За равниной виднелся еще один горный массив, смотревший на степные луга, на реку Великой Матери. Он постепенно сменялся холмами на севере, доходившими до западных гор.

Эйла и Джондалар уже покрыли три четверти расстояния с юга на север по огромной центральной равнине, когда начались снегопады.

— Джондалар! Снег идет! — Эйла просто сияла. — Первый снег! — Она с наслаждением втянула воздух, потому что первый снег для нее был особенным.

— Не понимаю, почему ты так счастлива по этому поводу, — сказал Джондалар, но, видя ее улыбку, невольно улыбнулся и сам. — Боюсь, что тебе жутко надоедят и снегопады, и лед задолго до того, как ты увидишь последнюю снежинку.

— Я знаю, но я люблю первый снегопад. Не устроить ли нам вскоре стоянку?

— Но ведь сейчас чуть за полдень, — озадаченно ответил Джондалар. — Почему ты заговорила о стоянке?

— Я видела куропатку. Они уже белеют, но на бесснежной земле их легко различить. И они такие вкусные в это время, особенно если их приготовить так, как любил Креб. Правда, это отнимает много времени. Нужно вырыть ямку в земле, обложить ее камнями и разжечь в ней костер, затем положить птицу туда, перед этим завернув ее в траву, закрыть и ждать. — Она говорила быстро, почти глотая слова. — Но ожидание стоит того.

— Спокойнее, Эйла. Ты слишком возбуждена, — восхищенно улыбнулся он. Ему нравилось, когда она была переполнена энтузиазмом. — Если ты уверена, что куропатки такие вкусные, то мы просто должны остановиться и поохотиться на них.

— Да, очень вкусные. — Она серьезно посмотрела на него. — Но ты ведь и сам это знаешь.

Эйла увидела его улыбку и поняла, что он играет с ней. Она вытащила пращу.

— Пока ты устраиваешь стоянку, я поохочусь на куропаток, и, если ты поможешь вырыть яму, я даже разрешу тебе попробовать их. — Она пришпорила Уинни.

— Эйла! — позвал ее Джондалар, пока она не отъехала далеко. — Если ты оставишь волокушу, я сделаю стоянку — для тебя, для Женщины, Которая Охотится.

Она растерялась.

— Не подозревала, что ты помнишь, как назвал меня Бран, когда разрешил мне охотиться, — останавливаясь, сказала она.

— Я и не думал о Клане, но кое-что мне запоминается, особенно если это касается женщины, которую я люблю. Кроме того, если ты поможешь мне выбрать место для стоянки, то будешь знать, куда вернуться с дичью.

— Если бы я не увидела тебя, я нашла бы тебя по следам. А волокушу оставлю, чтобы Уинни было свободнее передвигаться.

Они поехали дальше, пока не увидели удобное место для стоянки: река, несколько деревьев, ровная площадка и — самое главное для Эйлы — камни на берегу, которыми можно будет обложить яму.