Сати прошла по заляпанному кровью коридору и заглянула в хозяйскую спальню, дверь в которую была снесена с направляющих. Окровавленный господин Кон сидел у стены, опустив голову. Только она обрадовалась тому, что ее служба подошла к концу, как молодой человек поднял голову. Все-таки жив. Настроение Сати сразу упало.

— Молодой господин, вы в порядке? — поинтересовалась она любезным тоном, стараясь скрыть издевку и сарказм.

— А разве похоже на порядок? — буркнул он недовольно. — Ты где пропадала? Разве в твои задачи не входит защита господина?

— Я защищала бедняжку Мо-Шэн. Бандиты могли совершить с ней непотребные вещи. Вы же, господин Кон, способны за себя постоять.

— Слушай, Сати, я уже не тот Ли Кон, что был раньше, — заявил он устало. — Я… стал лучше… Не знаю, как правильно выразиться…

Бхоль презрительно усмехнулась. Ублюдок Ли любил играть в доброго дядюшку как с ней, так и с незнакомцами. Ему нравилось наблюдать за тем, как меняется оппонент, когда его истинная сущность, наконец, проявляется. Сати давно перестала реагировать на подобные подначки. Непонятно только, на что Кон надеется. Разжалобить ее у него точно не выйдет ни при каких обстоятельствах. Похоже, Ублюдок Ли снова задумал какой-то хитрый план, чтобы вывести ее из равновесия. Скорее всего, опять будет клянчить деньги. Все же на этот раз долги у него образовались немаленькие, да и люди очевидно настроены серьезно.

— Конечно, господин Кон, — невозмутимо заявила Сати, ни на секунду не поверив его словам. — Я помогу вам с ранами.

— Спасибо…

Хоть она и испытывала почти осязаемую неприязнь, Бхоль все еще оставалась ученицей-практиком и обязана была заботиться о сюзерене. Умение обращаться с ранами было обязательным атрибутом любого ученика.

Девушка вышла в коридор и, откинув несколько защелок, покинула боевой доспех. Противник убрался восвояси, поэтому расхаживать по дому в броне и тратить ценный духовный огонь смысла не было.

Сати принесла из кладовой небольшой плетеный сундучок, наполненный разными горшочками с целебными мазями, бинтами и припарками. После чего приступила к уходу за пациентом. Мо-Шэн же параллельно принялась приводить особняк в порядок: убирать мусор и оттирать кровавые следы, ворча при этом проклятья головорезам.

К большому огорчению, опасных для жизни ран на теле Кона не оказалось. Ублюдок Ли пока что будет жить.

Сати грубо протерла кровь с раны на плече, нанесла на пальцы немного густой зеленовато-коричневой дурнопахнущей массы и затем принялась активно покрывать ей немного закрывшуюся рану.

— Эй, а очистить рану разве не надо?! — скривился Ли Кон.

— Молодой господин, вы разве забыли? Несколько декад назад вы выпили последнее дезинфицирующее зелье, когда искали, чем бы таким похмелиться.

— Я?! А, черт! Можно хотя бы немного нежнее?!

— Это максимум нежности, на который я способна, — ответила Сати, наслаждаясь свой маленькой местью.

— Больно! Почему мазь так сильно жжется?!

— Так и должно быть, — фыркнула Бхоль. — Молодой господин, это правда, что мне сообщила Мо-Шэн? Вы потеряли память?

— Правда.

— Что именно потеряли?

— Все.

— Полностью?

— Полностью. Даже свое имя забыл.

Сати бросила взгляд в угол, где валялся небольшой кувшин из-под элитного саке:

— Похоже, вас отравили Утренними Слезами, которые вы принимали вчерашним вечером. Прокляли, забрав память.

— К-хм, наверное, так оно и было, — кашлянул он. — Утренние Слезы — это название выпивки, значит? Кто мог это сделать? У меня есть враги?

Сати моргнула несколько раз, прекратив бинтовать раны. Наивный вопрос настолько ее удивил, что девушка заливисто рассмеялась:

— Проще перечислить ваших друзей, молодой господин.

— Перечисли, — распорядился он.

— Насколько я знаю, с большой натяжкой вашим спутником можно назвать лишь Коротышку Жонга из Шейчжоу. Про Шейчжоу ведь помните?

— Нет, в памяти у меня ничего не осталось совершенно.

— Как скажете, молодой господин…

Занимаясь ранами Кона, Сати кратко ознакомила сюзерена с окрестными землями. Она все еще считала, что господин не терял память, а просто прикидывается. То ли для того, чтобы уйти от долга, то ли, чтобы вызвать жалость у кредиторов. Но даже если он действительно повредился головой — это ничего не меняло. Ублюдочную натуру изменить невозможно.

[Михаил]

Гадкая лечебная мазь походила скорее на пыточный инструмент. Раны нестерпимо жгло. Не добавляло оптимизма и грубое обращение Бхоль. Я сделал попытку объясниться, но она мне явно не поверила. По всей видимости, репутация бывшего владельца тела была такой отвратной, что никакие оправдания не помогут. Для окружающих я еще надолго останусь Ублюдком Ли. Впрочем, сдаваться и поднимать лапки кверху я не собирался. Рано или поздно у меня получится растопить стену недоверия. Но для этого, чует мое сердце, придется постараться.

Отец учил меня отдавать долги. Наверное, поэтому я всегда максимально старался использовать собственные средства и не влезать в оные. Несмотря на то, что в карты проигрался прежний обитатель тела, я должен вернуть долг. Очистить свое новое имя от грязи. Не хочу, чтобы ко мне обращались Ублюдок Ли.

Сати по моей просьбе обрисовала географические ориентиры. Провинция Чайфу входила в Долинный Триумвират. Три провинции: Чайфу, Хень-тань и Лонглин являлись формально независимыми землями, которые объединялись только при угрозе кому-то из них. Мой отец, вернее, отец бывшего владельца тела являлся верховным правителем провинции Чайфу. Ли Кон был средним сыном, которого отправили в глухой далекий особняк, чтобы не мозолил глаза и не позорил правящий род.

Долинный Триумвират был окружен высокогорными хребтами с севера, юга и запада. Чайфу располагалась на юге, и через провинцию пролегало множество торговых путей в обход опасных горных перевалов.

Ближайшее крупное поселение называлось Шейчжоу — непримечательный городок, окруженный рисовыми полями и иными крестьянскими угодьями. Единственным бонусом являлся южный тракт, который проходил мимо Шейчжоу.

Вскоре с перевязкой было покончено. Раны все еще жгло, но я смог приноровиться к боли.

— А что это за языки пламени вокруг оружия прыгали? Магия? — поинтересовался я.

— Вы и этого не знаете, господин?

— Я — простой кочегар, и в магических науках не силен, — пробурчал я.

— Похоже, придется вам изучать все Цунь-Ши-Дао с самых азов. Предлагаю начать завтра, молодой господин. Уже поздно, а вам требуется отдых.

Я забрался в постель, кряхтя, словно старый тибетский дед.

— Ты права, Сати… Я ведь могут так к тебе обращаться?

— Можете обращаться ко мне, как вам угодно.

Мо-Шэн принялась убирать следы погрома в спальне. Женщина взяла кочергу, которой я героически отбивался от налетчиков, и уже намеревалась унести прочь, но я ее остановил:

— Куда это вы понесли мою кочергу? Оставьте рядом, без нее я буду чувствовать себя неуютно.

Служанка замерла в недоумении.

— Может, все-таки воспользуетесь фамильным клинком? — уточнила Сати.

— Нет, другое оружие кажется мне чужим.

— Кочерга — это не оружие, — покачала головой Бхоль.

— Скажи это тем парням, которые получили по мордасам.

— Воля ваша, господин. Только кочерга не способна проводить духовный огонь.

— Духовный огонь? Такие черные язычки дыма?

— Вы описали духовный огонь самой слабой, первой ступени. Он практически не дает жара и почти не отличим от дыма.

— Если мне не показалось, во время боя у меня получилось провести через кочергу черный огонь… — поведал я неуверенно.

— Вам показалось, господин Кон, — фыркнула Сати. — Но я могу проверить ваше грозное оружие с помощью Сути.

— Что такое Суть?

— Займемся теорией завтра… Не мешайте, молодой господин.