Квикхелм, пробившись вперед, взмахнул мечом и зарычал вне себя от бешенства, обращаясь к Сигварду:

— Давай сделай шаг! Перейди свою канаву, и поговорим, как мужчина с мужчиной! Или вы горазды только камни швырять?

Сигвард вновь показал ему свой желтый оскал.

— Сам иди! Иди сделай меня! — заорал он на своем подобии английской речи. — Ты храбрый такой. Возьми больше таких храбрых!

«Ну вот, еще несколько часов… — подумал он. — Сколько еще нужно англичанину, чтобы начать работать головой?»

«Не так уж много», — мрачно подумал он спустя некоторое время. Под конец короткий февральский день одарил всех хлопьями мокрого снега. Да, канава и эти камни в придачу сбили их с толку. Но очень медленно, хотя, быть может, чуть быстрее, чем бы ему хотелось, они оправлялись от потрясения. И начинали делать то, что он на их месте сделал бы почти сутки назад.

Ничего в частности — но зато все сразу, одновременно. Во-первых, изнуряли небесконечные силы датчан лобовой атакой. Изматывали нервы стрелами и пиками. Забросали канаву валежником, чтобы наступавшим было легче продвигаться к завалу. По гати двигались разреженным строем; были все время начеку, не желая стать легкой жертвой камнетолкалок. Другие небольшими группками попробовали пробраться через болото, обойти его отряд, чтобы еще больше потерзать скудную оборону. Третьи раздобыли лодки и на баграх собирались пройти ему в тыл, угрожая отрезать пути к отступлению. Его парни то и дело теперь вращают головами. Один мощный натиск — и англичане, даже если кое-кто из них останется лежать в этой канаве, прорвут его строй.

Он вдруг почувствовал, что кто-то несильно тянет его за рукав. Это был один из тех рабов, что обслуживали камнетолкалки. Он лепетал на ломаном норвежском:

— Мы уходим… Камней — нет. Мастер Шеф сказал — стреляйте, пока камни не кончатся, а потом уходите. Режьте канаты, машину утопите в болоте… Уходите.

Сигвард кивнул. Тоненькая фигура развернулась и засеменила обратно. Пришла пора решить вопрос чести. У него есть судьба, от которой он не вправе уклониться. Он шагнул к переднему ряду бойцов и поочередно похлопал их по спине.

— Начинай двигаться, — говорил он каждому. — Быстро в седло. И не задерживайся. Скачи прямо на Марч. Они тебя не догонят.

Его рулевой Вестлиди, когда ярл обратился к нему, посмотрел, однако, на него с сомнением.

— А кто тебе подведет коня, ярл? Лучше бы ты уходил сейчас.

— Мне еще есть чем заняться. Давай, Вестлиди. Это моя судьба. Тебя она не касается.

Когда, шлепая по грязи, за его спиной стихли последние шаги, Сигвард увидел обращенные к нему лица лучших ратоборцев Мерсии. Они опасливо подкрадывались к нему, лихорадочно озираясь в ожидании очередного подвоха после дня, унесшего столько жизней.

— Вперед, смелее, — прорычал он. — Здесь только я один!

В этот момент передний воин пошатнулся на скользком грунте, и Сигвард со скоростью дикого вепря бросился на него, рубя мечом наотмашь. Следующий удар, колющий, распорол англичанину подбородок. Сигвард отпрыгнул, качнулся сначала влево, потом вправо, сбивая с толку взбешенных врагов.

— Все ко мне! — крикнул он и вдруг затянул «Песнь на смерть Рагнара», сочиненную скальдом Ивара Рагнарссона:

Над бешеным лязгом поединка, в котором один человек схватился с целой армией, громыхал страшный глас Вульфгара:

— Живым! Живым! Давите его щитами! Только живым!

«Пускай теперь делают со мной что хотят, — подумал Сигвард, вращаясь и раздавая во все стороны удары. — Я еще не выиграл сыну столько времени, сколько ему нужно. Но еще одну ночь он получит… Правда, для меня она будет очень длинной…»

Шеф и Бранд, стоя плечом к плечу, внимательно разглядывали развернутый строй — двести человек в ряд, — надвигавшийся на них по ровному, густо поросшему травами дерну. Над передней линией реяли боевые стяги, личные знамена ярлов и знатных ратоборцев. Воронов братьев Рагнарссонов среди них заметно не было: они взмывали над строем только тогда, когда войско вели все четверо. В тот день над головами задних рядов ветер надувал продолговатый стяг с изображением свернутой кольцом Гадюки. Это и было личное знамя Ивара Рагнарссона. Прищурившись, Шеф заметил мелькнувшие за спинами воинов серебряный шлем и алую накидку.

— Чую, быть настоящей мясорубке. Мы с ними друг друга стоим… — бормотал Бранд. — Даже победивший за победу эту заплатит сполна. А уж в переднем строю сегодня только самые лихие и отчаянные пойдут. Ивар-то сам подальше держится. Жаль, что он так струхнул, я бы тогда сам с ним разобрался. Потому что есть только один-единственный способ все решить без особых хлопот: побыстрее кончить Ивара. Тогда все остальные сразу руки опустят.

— А они сами такой способ к нам не применят?

— Вряд ли у них получится. Нашим парням не надо объяснять, как выглядит золото. А они его в глаза не видели.

— И все-таки ты думаешь, что нам с ними не справиться?

Бранд снисходительно потрепал Шефа по плечу:

— Герои такие мысли от себя гонят. Но ведь каждый когда-то должен проиграть. А числом мы им уступаем…

— Ты, кажется, забыл посчитать моих трэлей.

— Что-то не слышал я, чтобы трэли сражения выигрывали…

— Сегодня ты сможешь это увидеть!

И Шеф, оставив Бранда стоять под знаменем с Молотом, бегом направился в тыл их собственного строя. Он был развернут точно так же, как войско Ивара, только в шеренги по пять, ибо с подкреплением у Армии Пути было негусто. Свои поставленные на колеса вращательные катапульты, метавшие гигантские стрелы, Шеф приказал расположить в одну линию. Прикрывал их только первый ряд воинов с длинными щитами. Гораздо дальше первых он поставил другие свои катапульты, что метали камни, — здесь, правда, недоставало двух машин, переданных им Сигварду. Отряды трэлей придерживали хлопающие на сильном ветру ремни.

Но первым в дело предстояло вступить вращательницам. Упершись алебардой в землю, Шеф легко вскочил на центральную из девяти расставленных им телег, в упряжи которых по-прежнему били землю копытом быки, и обвел внимательным взглядом устремленные к нему лица. Воины застыли в ожидании решающего зова.

— Разойдись!

Викинги, заграждавшие собою смертельное оружие, попятились в разные стороны. Канаты были уже закручены до предела; заряжающие толклись рядом с машинами с охапками стрел; все было готово к бою. Медленно катящийся на Армию Пути плотный вал людей был изумительной мишенью. А над лугом тем временем хриплым эхом прокатилась песня: «Ver thik, — мычали Рагнарссоновы викинги, — ver thik, her ек коm. Берегись, я уже близко».

Шеф пронзил воздух острием алебарды, указывая на приближающегося врага.

— Отпускай!

Черные полосы прорезали в воздухе дугу и на излете вгрызлись в первый ряд войска Ивара.

Приникшие к рычагам трэли бешено завращали колесо; снаряды точно легли в желоба. Шеф дожидался, когда будет перезаряжено последнее орудие. Наконец он увидел взмах, сообщавший о готовности.

— Отпускай!

И снова глухой стук, снова темнеет и оглашается жутким воем небо. А за ними следует возбужденное гиканье стрелков. Ибо от былого грозного строя в Иваровом войске не осталось и следа. Пение становится все тише, а потом и вовсе смолкает. Разрозненные группки викингов устремляются вперед, рассчитывая побыстрее прийти в соприкосновение с передовым строем врага, дабы не ждать, покуда их, подобно поросятам, насадят на вертела, не дав им даже разок ударить мечом. А ведь забег на полмили в тяжелых латах хорошенько с них спесь собьет. Так что с одной задачей его стрелки уже справились.