Здесь было гораздо светлее, чем на улице. Горели лампы под колпаками невысоких, сделанных в английском стиле фонарей, по берегу искусственного прудика протянулись опалесцирующие нити световодов. Паутина таких же нитей оплетала весь дом Скандербега, превращая его в подобие сказочного дворца. Ардиану еще ни разу не доводилось бывать у босса ночью, и роскошная иллюминация виллы поразила его.

Шмель загнал машину на бетонированную площадку у самой стены и заглушил мотор.

— Выходите, — велел он, не поворачиваясь к братьям. — Парни вас проводят.

Парни оказались под стать Шмелю — здоровенные, с толстыми короткими шеями, в черных обтягивающих футболках, открывающих огромные бицепсы. Раньше Ардиан их не видел, и это его встревожило. Один из бугаев мотнул головой, давая знак следовать за ним. Второй громила и выбравшийся из «Мерседеса» Шмель шумно топали сзади.

Они обогнули дом и вышли к выложенной красным кирпичом террасе. Здесь Ардиан наконец увидел отца.

Отец лежал, уткнувшись лицом в траву. По-видимому, он упал с террасы, да так и остался лежать на земле. Почему-то никто не попытался его поднять.

— Папа! — крикнул Ардиан, бросаясь к нему. Терраса была невысокой, ниже его роста, и падение не могло причинить отцу большого вреда. Но он лежал совершенно неподвижно, а Ардиан слишком хорошо знал, что означает такая неподвижность.

Он с разбегу грохнулся на колени перед отцом, схватил за плечи. Отец застонал, и Ардиан испытал мгновенное облегчение — стонет, значит, жив. В следующую секунду пальцы его коснулись чего-то липкого.

— Что ж вы с ним сделали, суки?! — глухо зарычал за его спиной Раши. — Он же в крови весь!

И точно, это была кровь. Ардиан попытался перевернуть отца на спину, но не смог. Хачкай-старший, никогда не отличавшийся крупным телосложением, неожиданно стал очень тяжелым. К тому же перемазавшемуся в его крови Ардиану никак не удавалось ухватиться за отвороты отцовской куртки — руки скользили.

— Раши! — беспомощно крикнул он. — Раши, помоги!!!

— Сейчас, брат. — Раши присел на корточки, умело подхватил отца под мышки, уперся в него плечом и посадил, привалив спиной к стенке террасы. — Сейчас, погоди…

Он вытащил из кармана платок и быстро вытер залитое кровью лицо Хачкая-старшего. Сразу же стало ясно, что кровь в основном текла из глубоко рассеченной правой брови — залитый ею глаз превратился в узкую щелочку. Нос был разбит и походил на синюю сливу, но из него кровь почему-то не шла. Отец широко открывал рот, пытаясь вдохнуть воздух, и видно было, что ему очень больно.

— Может, объяснишь, что с ним случилось? — спросил Раши неестественно спокойным голосом. К Шмелю он так и не повернулся — продолжал сидеть на корточках, бережно поддерживая голову отца в своих ладонях.

— Перепил мужик, — таким же искусственным голосом ответил Шмель. — С лестницы упал, со всяким бывает… Ничего, дома умоется, будет как новенький…

— Упал, говоришь… — задумчиво повторил Раши и почему-то поглядел на Ардиана. — А что, может, и упал… и точно правым глазом ударился… ты же у нас левша, а, Шмель?

Он внезапно распрямился, гибкий и быстрый, как змея, одновременно разворачиваясь к гориллам Скандербега. Ардиан едва успел заметить мелькнувшую в воздухе руку. А Шмель, даже если и увидел движение, защититься уже не успел.

— Сдохни, падла! — крикнул Раши, нанося ему страшный удар в горло. Шмель пошатнулся и схватился за шею, будто пытаясь уберечь ее от новых ударов. Брат метнулся вбок, уходя от мощного хука второго громилы… но сделал это чуть медленнее, чем было нужно. Наверное, два года назад у него бы все получилось… но не сейчас.

Третий амбал прыгнул ему на плечи и обхватил сзади, плотно прижав руки к туловищу. Раши выгнулся, пытаясь освободиться, и тут огромный кулак второго врезался ему в лицо. Послышался чавкающий звук, голова Раши безвольно мотнулась назад, а сам он повис на руках у громилы, словно тряпичная кукла.

Как пригодился бы сейчас Ардиану потерянный «глок»! Да что «глок», любая, самая примитивная пушка — главное, чтоб стреляла! Ардиан не сомневался, что положил бы всех троих раньше, чем они успели бы сообразить, что к чему. Но пистолета у него больше не было, а без оружия каждый из амбалов (исключая разве что Шмеля, который, по-прежнему держась за горло, сидел на траве, медленно клонясь набок) мог раздавить его как муху голыми руками. Они, разумеется, тоже это понимали. Тот, который ударил Раши, повернулся к нему и бросил, сплевывая:

— Не рыпайся, малый, если жить хочешь…

Отец снова простонал что-то неразборчивое. Что-то похожее на «прекратите». Непонятно, кому он это говорил, потому что, кроме Ардиана, никто его слышать не мог.

— Прекратить! — куда громче произнес чей-то сильный, уверенный голос, и Ардиан понял, что ошибался. Был на террасе еще один человек, который внимательно прислушивался к словам Хачкая-старшего. Странно, что до этой секунды Ардиан его не замечал — человек этот не уступал размерами самому большому из громил. Видимо, до поры до времени он прятался где-то в густой тени от освещавшего террасу фонаря.

Скандербег.

Он стоял на краю террасы, скрестив на груди мощные руки, и глядел вниз, на отца Ардиана. На лице его застыла довольная ухмылка.

— Я сказал: хватит! — прикрикнул он, увидев, что второй громила замахивается для удара. — Не нужно калечить, поучили — и довольно!

— А если снова махаться начнет, хозяин?

— Посмотри на него, придурок! — рявкнул Скандербег. — Он же в отключке уже… Выполняй давай, рассуждать с девкой своей будешь!

Тот, кто держал Раши, ослабил хватку, и брат медленно сполз на траву. У Ардиана защемило сердце — ему хотелось подбежать к брату и помочь хоть чем-нибудь, хоть словом… но отца он бросить не мог. Он поднял голову и встретился с жестким взглядом Скандербега.

— Твой отец очень неосторожен, — произнес Скандербег, возвышавшийся над ними подобно каменной статуе. — Выпил лишнего, наговорил дерзостей, свалился со ступенек террасы… Можешь забрать его, да смотри, когда протрезвеет, напомни о нашем уговоре.

— Уговоре? — тупо переспросил Ардиан. — Каком уговоре, эфенди?

— А вот это уж не твое дело. — Невидимая рука стерла усмешку с лица Скандербега. — Просто сделаешь то, что я тебе сказал, — он поймет.

Отец со свистом втянул в себя воздух и вдруг закашлялся, выплевывая на траву кровавые сгустки. Ардиану стало страшно: он никогда еще не видел отца таким беспомощным. Внезапно он почувствовал себя очень одиноким.

— Зачем вы это сделали? — тихо спросил он. — Папа не стал бы вам грубить, ни за что… и ни с какой лестницы он не падал…

— Много болтаешь, — равнодушно сказал Скандербег. — Я слишком тебя разбаловал, парень. Если не хочешь получить то же, что и твой брат, заткнись и помоги отцу добраться до дома.

Он сплюнул на траву у ног Ардиана, повернулся и ушел в дом. Огромный, мощный, уверенный в своей безнаказанности. Эта уверенность помешала ему почувствовать спиной взгляд тринадцатилетнего мальчика, привыкшего убивать.

Громилы Скандербега дотащили отца и Раши до ворот виллы и выкинули на улицу — на этом их помощь закончилась. Дальше Ардиану пришлось справляться самому. Он по очереди проходил по пять-шесть метров, волоча за собой то отца, то брата, потом садился на землю и несколько минут сидел, переводя дух. Раши пришел в себя, когда Ардиан преодолел уже добрую половину пути. Поднялся, ругаясь сквозь зубы и поминутно щупая челюсть. Вместе тащить отца оказалось куда легче, но через пару сотен шагов Раши выдохся. Видно, ему здорово досталось: он натужно кашлял, то и дело останавливался, чтобы не задохнуться, шатался как пьяный, несколько раз падал, разбивая в кровь руки… В конце концов Ардиан решил, что будет лучше, если отца понесет все-таки он один. С этим Раши спорить не стал.

Через час Ардиан чувствовал себя так, словно громилы Скандербега поработали и над ним. Мышцы болели, как будто их обварили кипятком. Пот заливал глаза, в ушах шумело. Но каждый раз, останавливаясь отдохнуть, он глядел на распухшее, перепачканное кровью лицо отца и вспоминал, что не должен жалеть себя. Иногда отец начинал ужасно хрипеть; Ардиану становилось страшно, и он беспомощно оглядывался на плетущегося сзади Раши.