— Хочешь сказать, Шараби убила Джеляльчи? — перебиваю я. Ардиан яростно трясет головой.

— Нет, просто ударила его под руку, когда он в меня целился. Пуля попала вот сюда, — он тычет пальцем в сковывающие его правое плечо бинты. — А так он бы меня завалил.

— Допустим, бойню на рруга Бериши устроили вы с Джеляльчи, хотя поверить в это непросто. Но если ты скрывался от Скандербега, можешь ты мне объяснить, какого дьявола вы отправились в Тирану? Твоя подружка, по крайней мере, знала, кто за тобой охотится?

И опять он меня удивляет. Любой другой на его месте попытался бы сыграть недоумение: «А кто сказал, что мы собирались вернуться в Тирану?» — и заработал бы целую кучу штрафных очков. Потому что мне известно от комиссара Шеве: перед тем как съехать на грунтовку, ведущую на север, к Шкодеру, машина с нашими албанскими Бонни и Клайдом развернулась перед блокпостом на трассе Дуррес — Тирана. Но Ардиан то ли интуитивно чувствует опасность, таящуюся в такой лжи, то ли действительно настроен говорить правду.

— Я хотел отомстить Скандербегу, — тихо говорит он. — За Раши. Брата убили по его приказу. Я не знаю, зачем ему это понадобилось. Раши никогда не влезал в дела Скандербега. Только один раз, когда вступился за отца… но за такое не убивают. А Мире я рассказал… уже в самом конце, перед тем, как нас взяли. Только она не знала, что я собираюсь мстить.

«Плохо, — отмечаю я про себя. — Стало быть, и Фаулер уже в курсе…»

— А с чего ты взял, что Раши приказал убить твой босс?

— А кто ж еще? — агрессивно спрашивает Ардиан. — Он и родителям угрожал… Я когда домой звонил, отец мне так и сказал — беги подальше, иначе убьют тебя здесь, как Раши.

— Кстати, откуда ты звонил домой? Из квартиры Джеляльчи?

— Что ж я, совсем глупый? Я телефон купил, специальный, с защитой.

— Но отца ты, как я понимаю, не послушался. И решил вернуться в Тирану, прямо под пули. А заодно решил прихватить с собой Джеляльчи — от большой любви, видно.

Я специально стараюсь вывести его из себя, и это наконец срабатывает. Ардиан начинает злиться.

— Луис, ты что, действительно считаешь, что я до сих пор работаю на Скандербега? — кричит он, подавшись вперед. — После того как он убил моего брата?

— Скажем так… — Я откладываю ручку, которую до сих пор верчу в пальцах, и яростно тру пальцами переносицу. — Этот вариант не исключен. Ты уже один раз обвел меня вокруг пальца — после стрельбы в «Касабланке», — и я примерно представляю себе, чего от тебя можно ожидать. Ключевой вопрос сейчас — от чьей руки действительно погиб твой брат? Если его, как ты и утверждаешь, зарезали люди Скандербега — дело одно. Тогда твое оправдание имеет смысл. А если Скандербег ни при чем? Если это сделали другие люди, и тебе это хорошо известно? Кто мешает тебе в этом случае работать на Хризопулоса?

Ардиан обмяк на своем стуле, кулаки его разжаты. Во взгляде читается отчаяние.

— Я не знаю, как тебя в этом убедить! Но я действительно хотел попасть в Тирану, чтобы убить Скандербега. Черт, если бы нас не остановили, он был бы уже мертв! И тогда не нужно было бы ничего доказывать.

— Если бы, если бы… Это ведь не игра, Арди. Тут нельзя переиграть что-то заново. Мне требуются веские доказательства. Только тогда я смогу тебе помочь.

Хачкай обхватывает руками колени и принимается раскачиваться взад и вперед, сосредоточенно глядя в пол. Я не тороплю его — пускай подумает как следует.

— Луис, — напряженным голосом произносит он, — я не знаю, как еще тебе это доказать. Есть только один способ… только один…

— Излагай, — подбадриваю я его. Не обязательно зваться Шерлоком Холмсом, чтобы угадать, что он мне сейчас предложит. Собственно, именно к этому я исподволь подвожу его в течение всей нашей беседы. И все же, когда он наконец произносит это вслух, я чувствую большое искушение рассмеяться прямо ему в лицо.

— Отпусти меня, Луис, — просит Ардиан Хачкай. — Отпусти меня, и я помогу решить твою проблему. Я убью Скандербега, а ты получишь «ящик Пандоры».

До акведука Ардиан добрался только к полудню. Солнце палило вовсю, но сейчас это было, пожалуй, кстати — на пути от конечной остановки автобуса до технической станции, прилепившейся к подножию горы, ему не встретилось ни единой живой души. Даже куры, разгуливавшие обычно с озабоченным видом по обочине дороги, прятались в тени огромных лопухов. Над гребнем восточного хребта небо понемногу темнело, наливаясь фиолетовой тяжестью, и Хачкай подумал, что к вечеру может разразиться гроза.

Акведук всегда напоминал ему огромного многолапого дракона, сползающего с горы в долину. Его массивные опоры несли на себе металлическую трубу, по которой поступала в Тирану вода из озер и источников высокогорья. Белые домики технической станции по сравнению с этими опорами казались россыпью игрушечных кубиков.

У калитки маленького садика, окружавшего аппаратную, сидела здоровенная кудлатая псина по кличке Борка. Отец как-то рассказывал Ардиану, что сторож акведука по ночам спускает ее с цепи, а сам спокойно ложится спать — Борка одна стоит целого отряда охранников. Судя по тому, что собака была не привязана, сторож спал и сейчас, что для двенадцати часов дня выглядело, конечно, странно.

— Борка, это же я, Арди, — неуверенно проговорил Хачкай. Собака наклонила лобастую голову и уставилась на него не предвещавшим ничего хорошего взглядом. Ардиан заставил себя подойти к калитке и взяться за щеколду.

— Гр-р, — негромко, но отчетливо проворчала Борка, поднимаясь. В ту же минуту на крыльцо аппаратной вышел сторож — коренастый лысый мужчина в красном жилете и высоких охотничьих сапогах. В руках он держал армейскую винтовку.

— Эй, парень, стой где стоишь!

— Да я и так стою, дядя Кордаш! — крикнул Ардиан. — Я к отцу пришел!

Сторож близоруко прищурился, потом достал из кармана жилета очки и нацепил на нос. Ардиан ожидал, что, разглядев, кто перед ним, дядя Кордаш смягчится, но сторож, напротив, помрачнел еще больше.

— Нет здесь твоего отца! — отрезал он. Борка, почувствовав настроение хозяина, угрожающе зарычала и вразвалку пошла к калитке. — Нет и, надеюсь, не будет!

— А где же он? — опешил Ардиан. — Мне он позарез нужен, а где искать его, я не знаю!

— Я ему не родич, — по-прежнему недружелюбно ответил дядя Кордаш. — На акведуке он уже два дня не появлялся, а вот полиция за ним приезжала, это уж будь уверен. Что там твой отец натворил, меня не касается, только господин Джаффер вчера его уволил. Ясно тебе, парень? Так что иди отсюда, не отсвечивай лишний раз, а то Борка нынче злая…

— Погодите, дядя Кордаш! А зачем полиция-то его искала?

— У полиции и спрашивай! — рявкнул потерявший терпение сторож. — Повадились тут всякие шастать, вопросы задавать! Ну-ка, пошел отсюда, пока я собаку на тебя не натравил!

Ошеломленный Ардиан повернулся и побрел по раскаленной добела дороге обратно к автобусной остановке. Конечно, Монтойя предупреждал его, что так может случиться: ведь после неудачного визита капитана на рруга Курри Хачкая-старшего никто не видел. Но в глубине души Ардиан надеялся на то, что с отцом все в порядке и он, как прежде, продолжает ходить на работу. Выходит, зря надеялся.

Хорошо бы сообщить Луису, что отец пропал, да заодно выяснить, какие полицейские разыскивали его на акведуке. Но для этого нужно найти укромное местечко: капитан предупредил, чтобы он не вздумал пользоваться телефоном там, где за ним могут наблюдать. На выжженной солнцем дороге не было видно ни одной живой души, и все же Ардиан решил перестраховаться — вдруг за ним следят издалека, в бинокль или, что хуже, через оптический прицел. На полпути к остановке он решительно свернул с дороги и пошел вниз по склону холма, продираясь через высокую траву и колючие кусты. Углубившись в заросли, Ардиан лег на землю и вытащил из кармана джинсов подаренный турчанкой сотовый. При аресте телефон, естественно, отобрали, но Монтойя отдал короткое распоряжение, и сотовый, аккуратно упакованный в хрустящую прозрачную пленку, принесли ему в кабинет.