— Что это с ней? — спрашивает дед.

— Странно! Вроде всё нормально было, потом это шоу с археологами… «Пожинатели» эти! Чего такого сказали эти археологи, что она так странно отреагировала?.. — тихо говорит Вэсил.

— Кто поймёт видящую? Такое ощущение, что она что-то знает! Знает, и молча хранит это знание, — подхватила Рэй.

— Эти её сны! — слышится от Даян.

— А что — сны? — спрашивает бабушка.

— Я поговорю с ней, — говорит дед.

— Нет, деда! — останавливаю я его. — Лучше я.

— Пусть Хэмэ это сделает, она ему доверяет больше всех, — говорит деду Денис.

Поднимаюсь наверх, нажимаю на голограмму открывания двери комнаты сестры. Она сидит на ковре у окна, как сама говорит, «по-турецки». Подхожу и сажусь за спиной, обнимаю её. Она прижимается ко мне и тихим голосом начинает говорить.

— Они не слышат, Хэмэ! Не хотят слышать ничего, что не укладывается их в привычную картину мира! Как страусы — сунули голову в песок, и думают, что опасности нет! Но она есть! Слышишь, брат, они придут и падут нам на головы, как карающий меч. Холодные и безжалостные лаборанты в чёрной броне, а мы — как плесень в пробирках! Придут и смоют нас, как смыли протеан, инусаннон и многих-многих до них… А политики до самого последнего момента будут твердить, что такие, как Лиара и профессор Янкуловский, раздувают панику и говорят чушь! Как же, видные учёные ещё тысячи лет назад доказали, что вот так — и никак иначе! Даже когда увидят всё собственными глазами, будут твердить, что этого не может быть, потому что не может быть никогда! И триллионы поплатятся за их глупость и слепость. Триллионы, ты слышишь, Хэмэ?! Во всей нашей галактике не останется безопасного места, ни для одной из рас.

— Кто они, Женька? О ком ты говоришь?

— Они — истинные хозяева этой галактики, именно они построили Цитадель и ретрансляторы, они создали нашу цивилизацию, создали в рамках, нужных им! Они знают о нас всё… просто всё! И, когда придёт время, они же нас и уничтожат! Я не знаю их самоназвания, протеане называли их Жнецы.

— Зачем они это делают?

— Не знаю! Никто, кроме них самих, не ответит на этот вопрос. Зачем? Зачем заботливо растить цивилизации, пестовать, возвышать… а затем безжалостно их уничтожать?!

— Когда? Когда всё начнётся? Ты знаешь, Жень?

— Через двадцать с небольшим лет, и я — ключ к нашей победе или поражению, я или Ванька. Только мы двое можем решить общую судьбу.

— Вы?

— Хэмэ, если я погибну — будь рядом с Иваном, когда всё начнётся! Ты поймёшь, когда события пойдут к страшному финалу, поймёшь! Отпусти меня ненадолго.

Она встала, отошла к столу, выдвинула ящик и, покопавшись в нём, достала лист пайперола. Подошла и села передо мной, я снова её обнял.

— Смотри! Если ты увидишь сообщения об огромном корабле, который выглядит вот так… — даёт мне лист с нарисованным на нём странным листовидным объектом, с торчащими в стороны из нижней части шестью толстыми лапами. Этот странный корабль (при внимательном взгляде стало видно, что объект искусственный) был чёрного цвета. — Так вот! Если ты увидишь сообщения о появлении подобного корабля, знай — до полномасштабного вторжения осталось три года, или чуть меньше, может, чуть больше, но ненамного. Хорошо, Хэмэ?

— Хорошо, Женька! А с чего ты взяла, что погибнешь? Откуда такие страшные мысли?

— Мне страшно, Хэмэ! Очень, очень страшно! На нас неотвратимо надвигается самая ужасная война в истории галактики! Она будет настолько чудовищной, что мы даже не можем себе представить! И всякое может случиться, галактика — опасное место…

— Но, может, стоит рассказать взрослым?

— И что мы им скажем, Хэмэ? Что я вижу кошмары, в которых неизвестная раса машин уничтожает всех разумных в галактике?! Они не поверили учёным! Ты видел? Учёным! Освистали и осмеяли их. А меня просто закатают в дурдом и будут кормить таблетками, как сумасшедшую.

— А родители?

— А что родители? Я не хочу на них это вешать — пусть живут в счастливом неведении. Ты просто представь, каково это — знать, что твои дети обречены на войну с врагом, которого почти невозможно победить? На войну, в которой они, скорее всего, все погибнут?!

— А я смогу это в себе носить?

— Прости меня, но я просто не могу больше это тащить в одиночку! И ты — единственный, кому я могу это рассказать! Ты поверишь мне и никогда никому не расскажешь о том, что узнал. Ты, тот, который любит и доверяет мне! Доверяет даже больше, чем всем остальным! И любит тоже сильнее всех остальных…

— Но… чем я смогу помочь тебе?

— Не знаю… но в некоторых моих снах я вижу тебя — ты рядом со мной, там, в пылающей галактике. Среди боли и смерти, в царстве отчаянья… я вижу рядом тебя! Мой старший брат, мой Хэмэ…

Женька (Мендуар, июнь 2361 г.)

Мы, всем классом, идём в поход, в дикую часть колонии. Толпа малолеток, разбавленная ребятами постарше, с дедом, воспитательницей и нашей классной до конца средней школы — Риэн Ваис. За плечами компактный, но довольно тяжелый рюкзак со спальником и продуктами, трёхлитровой флягой с водой, солью и специями; на поясе, в магнитном захвате и пластиковом пенале, карабин. Мой любимый «Коготь» на бедре, и браслет коммуникатора на правой руке. На мне короткие шорты и майка, ветровка свёрнута и пристёгнута к рюкзаку, на голове бейсболка, а на ногах моя гордость — мощные, с металлическими вставками, ботинки из свиной кожи, на толстой рифлёной подошве. Мы планируем провести в предгорьях неделю или чуть больше. Как объяснил дед, идем на натурную подготовку, чтобы познакомить нас с выживанием в дикой природе: что можно есть и пить, как правильно охотится и ловить рыбу, какие растения и для чего можно использовать.

— Я подготовлю вас, а вы — всех остальных, и так будете передавать эту эстафету младшим!

— Так точно! — гаркнули мы дружно.

Солнце жарит вовсю, хотя ещё раннее утро, по тропе стелется пыль и садится на ботинки. Эхо шагов, отражаясь от скал справа от нас, мечется и улетает в каньон реки. Река Гремучка рокочет метрах в тридцати внизу, среди россыпей камней и обломков скал. Она обжигающе холодна, ведь берет свое начало из ледников вулканических гор.

— Хоть бы стишок кто рассказал или считалку — для упрощения ходьбы, — слышу я чей-то голос сзади, кажется, Наин.

— Вы хотите стишок?

— Давай, Шепард! — слышится голос из начала колонны.

— Тогда слушайте!

We're foot — slog — slog — slog — sloggin' over Africa

Foot — foot — foot — foot — sloggin' over Africa

(Boots — boots — boots — boots — movin' up and down again!)

There's no discharge in the war!

Народ подтянулся, пошёл бодрее. И я продолжаю…

Seven — six — eleven — five — nine-an'-twenty mile to-day

Four — eleven — seventeen — thirty-two the day before

(Boots — boots — boots — boots — movin' up and down again!)

There's no discharge in the war!

На лицах задумчивость и решимость. Колонна идет в ногу. Я скандировала дальше, и мои слова разносились над колонной, эхом отражаясь от скал.

Don't — don't — don't — don't — look at what's in front of you.

(Boots — boots — boots — boots — movin' up an' down again);

Men — men — men — men — men go mad with watchin' em,

An' there's no discharge in the war!

Try — try — try — try — to think o' something different

Oh — my — God — keep — me from goin' lunatic!

(Boots — boots — boots — boots — movin' up an' down again!)

There's no discharge in the war!

Count — count — count — count — the bullets in the bandoliers.