Отвернувшись от кучки праха, которая осталась лежать в пустой одежде Дамьен, я направился к Илоне. И, кряхтя как старый дед, присел рядом с ней на колени. Привел ее в чувство, дождался пока она полностью очнется и осознает ситуацию.

— Узнала? — мягко спросил я ее.

Узнала, по глазам вижу.

Рот Илоны открылся было, но я приложил ей палец к губам, показывая молчать. И, проверяя свою недавнюю догадку, наклонился над ней. И даже принюхался, как берущая след собака.

Не ошибаюсь. Знакомая аура — знакомая по смерти Варвары Островской, умершей на алтаре храма-зиккурата.

— Ну, привет еще раз, моя хорошая, — произнес я. И, от избытка чувств, даже взял Илону ладонями за лицо и крепко-крепко поцеловал.

— Божечки, как долго я тебя искал, — еще раз поцеловал я Илону, теперь уже в лоб, и потрепал ее по волосам.

Позволив себе несколько секунд эмоционального порыва, взял себя в руки. И освободив Илоне ноги — резким ударом кукри разрезав стягивающие ремни, потащил ее к краю трибуны. И без задержек отправил в полет, с парапета на арену. Туда, где тел было поменьше.

Владелица арт-галереи и творческой мастерской приземлилась на песок с глухим звуком. Руки и нее были связаны, так что упала она больно, плашмя. От удара у нее из груди выбило весь воздух — и прокатившись пару метров по инерции, Илона скрючилась, безуспешно пытаясь вдохнуть.

Спрыгнув следом, я подошел ближе и снова присел рядом. Схватив ее за волосы, приподнимая голову, коротким ударом в нос достал у Илоны немного крови. Она при этом вскрикнула — больше от неожиданности, чем от боли. Не обращая внимания, я заставил ее нагнуть голову, и накапал на песок небольшую лужицу. Закончив, откинул Илону в сторону и двинулся к раненому трехголовому церберу.

Аккуратно доставая пса из-под кучи тел, готовился в любой момент избегать клацающих челюстей. Но пес, хотя и ярился, захлебываясь рычанием, укусить меня не пытался. Подтащив его к кровавой лужице, потыкал его мордой средней, главной головы, в лужу крови. И после этого ударом кукри выбил изо лба у паса контролирующий камень. А потом отошел в сторону.

Илона, которая понимала, но не верила в происходящее, замерла. Она в ужасе смотрела на трехголового цербера — одна из голов которого безжизненно болталась, но вот две целые повернулись в сторону бывшей владелицы.

Глаза пса вспыхнули живым огнем, цербер зарычал и медленно — задние лапы у него были перебиты, пополз к бывшей хозяйке. Илона, понимая, что дело дрянь, уже пыталась отползти в сторону, загребая ногами.

В этот самый момент сверху раздался шелест крыльев.

«…!» — выругался я, думая о том, что потерял кучу времени и вообще все пошло по бороде….

Не пошло. Потому что когда посмотрел вверх, увидел на одном из вынырнувших из-под облаков костяных ящеров Валеру. На остальных, а их было не менее десятка, восседали гуркхи Саманты. Вернее, как она любит меня поправлять, уже мои гуркхи.

Валера, заставив своего дракона сложить крылья, камнем упал с неба. Крылья ящера раскрылись у самой земли, так что мне в лицо вместе с поднятым песком упруго ударила воздушная волна. Валера при этом выскочил из седла, и приземлившись даже замер, красуясь. Как гимнаст застывает на пару мгновений после сложного упражнения.

— From Rhodesia with love! — громко сообщил мне Валера. Как будто бы я и так не понял, что без участия Саманты здесь не обошлось.

Валера между тем, бросив поводья костяного ящера, уже подошел ближе. Какой он… свежий, бодрый, жизнерадостный. Аж смотреть противно.

— Не смотри, — хмыкнул Валера. — Это что такое? — сразу же спросил он.

— «Это» — это что? — поинтересовался я.

— Ну хотя бы вот это… — показал Валера пальцем в центр арены.

Показывал он на Илону, которая уже почти полностью пришла в себя, и сейчас одновременно пыталась и подняться на ноги (без помощи связанных рук), и отползти как можно дальше от почти вплотную приблизившегося к ней пса.

— Ах это… как бы это помягче сказать…

— Скажи уж как есть, — пожал плечами Валера, когда пес вдруг неожиданным рывком преодолел расстояние до Илоны и вцепился ей в ногу.

Она истошно завизжала, вырвала ногу, и поползла прочь активнее, оставляя за собой уже кровавый след. Адский цербер зарычал, пару раз клацнул челюстями и вновь упорно пополз следом за ней.

— Если помягче, то прямо сейчас в режиме реального времени ты можешь наблюдать, как в сказках добро побеждает зло.

— Какие-то у тебя недобрые сказки.

— А добрых сказок никто и не обещал. Мы чернокнижники, если ты не забыл. Не в игрушки играем, — философски изрек я, повторив однажды сказанные Эльвирой слова.

Бросив последний взгляд на Илону, я развернулся и двинулся в сторону парапета трибуны, где находились гости и амазонки. И где уже приземлилось несколько костяных драконов с гуркхами — а еще не менее пяти нарезали круги над ареной.

Среди спешившихся воинов я увидел капитана Риджала — моего постоянного телохранителя в мире Инферно. И указав ему на летающих сверху ящеров, жестом показал, что лучше бы им приземлится. Мало ли кто вокруг арены за нами наблюдает, нечего чужим глаза мозолить. Капитан Риджал жест понял, и дал своим команду спускаться. И тут же, судя по жетикуляции, отправил на верх трибун дозорных.

— Артур.

— А?

— Живого человека церберу отдавать… это же как минимум больно.

Валера, пока мы шагали к парапету, периодически оглядывался туда, где Илона, загребая песок ногами, все еще пыталась уползти прочь от цербера. Также оглянувшись, я увидел, что расстояние между ними опять сокращается.

— Ох Валера… как ты еще свеж и наивен перед этим открытым жестким миром.

— Артур, ну на самом деле. Кормить пса живым человеком, это все же…

Конец его фразы я не услышал — броском кукри оказался наверху, на трибуне. Валера следом за мной просто запрыгнул — я ему снова позавидовал. Свежий, бодрый, не болит ничего.

Вот бы мне так — какое счастье еще было совсем недавно, почему я эти моменты не ценил?

— …это варварство какое-то, ну на самом деле, — как ни в чем ни бывало закончил он.

Валера, кстати, насчет Илоны сейчас говорил совсем не осуждающе. Он просто тыкал меня свершившимся фактом для проформы, потому что не мог промолчать. И не мог упустить возможность надо мной поиздеваться в легком режиме.

— Девчонки?! — обернулся я к сгрудившимся поодаль амазонкам, снова прерывая Валеру на полуслове.

Большинство амазонок вздрогнуло от испуга, некоторые глаза опустили, но большинство посмотрело на меня.

— Как по вашему мнению, я не слишком жесток? Валера вот говорит, что это перебор, — показал я на арену, где цербер уже почти вновь доковылял до паникующей Илоны.

Некоторое время царило молчание, потом самая смелая и дерзкая, девушка в львином наплечнике, подняла руку, показывая мне большой палец. Чуть погодя ее жест повторили все остальные.

— Это вы так одобряете мое решение? — поинтересовался я. — Или это в смысле надо сохранить ей жизнь? — поинтересовался я, показав прошедшие через века жесты «большой палец вниз» и «большой палец вверх».

— Да, одобряем. Да, это в смысле вот так, — звонким, дрожащим от страха и напряжения голосом ответила за всех смелая и дерзкая амазонка. После чего ее кулак повернулся, и большой палец теперь смотрел вниз.

Все остальные девушки тут же повторили ее жест.

— Видишь? — повернулся я к Валере. — Мнение единодушно, так что vox pópuli vox Déi. Ты, кстати, вообще сечешь по латыни?

Илона между тем, отползая по песку, уже уткнулась в стену. Цербер приближался к ней все ближе, утробно рыча. Осознавая, что убежать не получается, Илона громко и пронзительно, на одной ноте, завизжала.

— Варвар, — лишь покачал осуждающе головой Валера.

— А я Артур, очень приятно. И, кстати, в отличие от тебя латынь знаю, — хмыкнул я.

— Я не очень понял вот этот момент, — произнес Валера, повысив голос, чтобы перекричать Илону.