Светка взяла за руку ничего не понимающего Крига и потянула к двери в соседнюю комнату.

— Поскольку вы очень занятой человек, и на посещение моего скромного учреждения не имеете времени, я решил сам заглянуть к вам. Поверьте, я не отниму ваше время на пустые разговоры, вы сами вскоре убедитесь в необходимости нашей встречи.

— Ближе к теме, Сергей Ильич, надеюсь, наша встреча действительно будет продуктивной. Итак?

Ковалёв вальяжно развалился в кресле, на хозяина квартиры он смотрел так, как обычно смотрит удав на кролика во время обеда. Хозяин, однако, сидел в кресле напротив и изучал свои ногти, посему людоедских взоров начальника милиции в упор не замечал. Это несколько нарушало план течения собеседования с жертвой, Сергей Ильич был хорошим психологом, выработанный им "гипнотический взгляд" — весьма немаловажный фактор достижения успеха. Поэтому необходимо было срочно заставить этого зажравшегося нувориша отвлечься от созерцания ногтей.

— Олег Георгиевич, я понимаю, что уход за ногтями, для человека вашего положения — очень важный ритуал, однако не кажется ли вам, что это невежливо по отношению к собеседнику? — голос Сергея Ильича звучал брезгливо, с лёгким оттенком снисходительности, ведь тон обращения имеет, пожалуй, даже более важную роль в психологической обработке, чем взгляд. Будучи неглупым человеком, офицер считал таковым и Болтова, потому вёл себя согласно таковым представлениям — пусть собеседник чувствует дистанцию и понимает, кто реально владеет ситуацией.

— Продолжайте, продолжайте, — Болт разглядел какой-то изъян, расстроено поморщился и начал обрабатывать ноготь пилочкой. — Ну? Время идёт, майор. А я пока не услышал ничего вразумительного.

Сергей Ильич почуял, что нить разговора уходит из-под контроля и решил играть ва-банк. Плевать на психологию и тонкости, можно взять грубым напором, если человек не хочет по-хорошему.

— Чего ты выпендриваешься, Болтов? Похоже, я считал тебя умнее, чем ты есть…

— Майор, мне нас…ть кем ты меня считал, считаешь и будешь считать. А вот я сразу понял, что ты дурак. На полного кретина вроде не тянешь, но очень близок к этой черте. Был бы умный, всё понял бы сразу после телефонного разговора.

Сергей Ильич на мгновение замер, настолько неожидан был ответ. Но Болту было наплевать на психологическое состояние непрошенного гостя, поэтому он сразу продолжил:

— Таких крышевателей, как ты ко мне приходило уже шесть штук. Это я тебе задачку для ума рисую, может, осилишь, хотя нечем, пожалуй. Антонов приходил ещё восемь лет назад, возможно, ты его не знаешь. Кондрат, четыре года назад, о нём ты уже должен знать. Сразу за ним приходил Николай Сергеевич Пятницкий, уж о нём-то ты сто пудов наслышан. Да ладно, чёт я разболтался, на той неделе расстреляли сборище авторитетов на хате у Пригоды, вместе с самим Пригодой. Кто расстрелял, ты, если и не знаешь, то должен догадываться. Ну что, рассказывать дальше? Напряги серое вещество, если оно ещё не совсем выродилось!

Первые имена не очень проясняли ситуацию майору, но когда Болт вставил в цепочку депутата Пятницкого, которого, по слухам, убрали спецслужбы, и недавнее убийство авторитетов вместе с «главным» паханом Пригодой, где эти самые службы уж точно присутствовали, в голове мента тренькнул звоночек. В горле мгновенно пересохло, ведь нетрудно понять, кто будет следующим звеном в цепи. Майор вдруг осознал, что залез на территорию сил столь могущественных, каковые легко снесут не только его самого, но и тех людей, за спиной которых он считал себя в полной безопасности.

— Вижу, что свет в конце тоннеля ты узрел. Но вот выберешься ли ты из этого тоннеля, не знаю. Скорее нет, чем да. Майор, ты фактически приговорил себя, когда сюда явился. От меня последствия никак не зависят, посему прошу слёз раскаяния не проливать и ни о чём не просить. Аудиенция окончена. Пшёл вон, дурень.

Сергей Ильич шёл к двери подобно сомнамбуле, он даже не пытался что-либо просить или объяснять Болтову, сознавая — всё кончено. Не зря его назвали дураком, да что дурак — кретин! В деле крутятся огромные деньги, тут же спецслужбы, концы с концами связать проще простого — не лезь, забудь, чего же тут неясного?

Едва майор сел в свою машину, у Болта зазвонил мобильник.

— Слушаю, Иваныч.

— Почему так долго отсутствовал? Где остальные?

— Неприятности на той стороне, причём очень серьёзные. Думаю, что многие путники погибли.

— Плохо. Олег, я боюсь за тебя, будь крайне осторожен. Если возможно, отложи очередной вояж. И плевать, как на это посмотрят сверху, ты мне нужен живым.

— Нельзя откладывать, Иваныч. Я, наконец, собрал крепкую группу путников, их нельзя бросать даже на один день. Так что завтра я отчаливаю. Железом тарюсь у Заставского, как обычно. Вы уж не забывайте его прикрывать, а то путникам худо придётся. Больно много ретивых поборников «законности» в вашем ведомстве в последнее время появилось. Ко мне сегодня приходил…

— Я знаю. Уже завтра будет работать другой человек. Наш.

— Мне неважно, Иваныч, ваш, он, не ваш… я работаю сам на себя, как и договаривались. Лично вас я по-прежнему уважаю и ценю, память об отце и о том, что вы для него сделали, священна. А вот всю вашу службу… я лучше промолчу, хорошо? Задача службы — обеспечить свободный проход путников на тропу, без лишних слухов и резонанса общественности. И что же мы имеем? Опять придётся менять начальника милиции? Не слишком ли часто? Хоть не убивайте его, а сошлите куда подальше. Иначе слухи превратятся в подозрения… ну, не мне вас учить.

— Вот и не учи. Ишь, раскричался на старика. Молод ещё генералами командовать. А, в общем, ты прав. Прокололись, исправимся. На твою независимость покуситься никому не позволю, поэтому работай спокойно. Береги себя, Олежка. До связи.

Мобильник замолчал.

Разговор с ментом резко ухудшил настроение, звонок старого друга семьи Болтовых, генерала Пермяка Романа Ивановича, его исправить не смог, потому Болт, для разрядки, решил принять душ. Процедура надолго не затянулась, когда свежий, с явно улучшившимся настроением, хозяин вышел из ванной комнаты, к своему удивлению, он не увидел в зале гостей. Ну, блин, бросили человека с коньяком наедине, совсем совесть потеряли! Надо искать. Голубки, туды их перетуды… Светка точно сегодня огребёт!

Несмотря на грозные мысли, Болт никогда бы и пальцем не тронул девушку. Она была не просто знакомая, а можно сказать, лучший друг его детства. Сколько раз выручал он задиристую и гордую девчурку от неприятностей, в которые она сама себя, в основном, и вовлекала, сколько раз она плакалась ему в жилетку, будучи уже юной красавицей, трудно счесть. Даже странно, что между ними не возникло нечто большее, чем просто дружба, однако Болт сам подспудно противился этому, опять же, оберегая друга от неприятностей, которые могли бы возникнуть при подобном развитии событий. Сама же Горюнова оставила попытки сблизиться, осознав их тщетность. Но замуж не спешила, да и трудно было подыскать достойного кандидата в такой дыре как Корягино.

Ребятишки сидели на тахте, любовно прижавшись друг к другу, в комнате, которую Болт называл «курилка», хотя сам отродясь не курил. Самое интересное, что они чего-то там ворковали друг другу, хотя и говорили на разных языках.

— Ага! Я, значит, умираю от скуки, а они даже не думают спасать несчастного гостеприимного хозяина. А ну марш в зал! Светка, вот я тебе! Ты что надумала себе? Не смей крутить голову мужику, он мне нужен при здравом уме и трезвой памяти.

— Несчастный, как же… ты уже в коридоре собирался умирать, когда меня встречал. Тебя и дрыном не забьёшь.

— Почему же… некоторые пробовали. Даже много раз. Но я умираю только по собственному желанию. Ладно, хорош трындеть, пойдём коньяк допивать. Или вы серьёзно озаботились делом по восстановлению поголовья древних финикийцев? Молчу, молчу — Болт в защитном жесте выставил ладони, увидев сверкнувшую молнию в глазах девушки.