– Я согласен с его высочеством в том, что у вас ничего не получится, однако попытаться стоит – никому из нас не известны тайны Орба, или потаенные черты характера его величества.

– Алира?

– Если вы предпримете попытку, я пойду с вами, как и обещала.

– Вы? Ни за что в жизни! В отличие от меня вам будет грозить серьезная опасность.

– Ну и что? Мне все равно, какое наказание придумает мне его величество!

– Я не смогу вас защитить.

Алира вскочила на ноги и положила руку на рукоять своей шпаги.

– Вы утверждаете, будто я нуждаюсь в защите?

– Алира! – возмутился ее отец. – Мы завтракаем!

Алира поклонилась ему и снова уселась на свое место.

– Если вам так хочется, можете меня сопровождать, – пожав плечами, сказала Сетра. – Но я считаю это неразумным.

– И я тоже.

– Лично я считаю, что само предприятие, о котором идет речь, не слишком разумно. Однако если Сетра настроена решительно, я буду ее сопровождать.

– Когда вы тронетесь в путь? – поинтересовался его высочество.

– Немедленно, – ответила Сетра. – Чем раньше мы начнем…

– Верно. В таком случае позвольте мне позвать слугу и приказать ему привести двух лошадей.

– Отлично.

Адрон потребовал двух самых лучших лошадей, которых и передал Сетре и Алире. Сетра без промедления вскочила в седло. Адрон остановился около Алиры, взял ее руки в свои и заглянул в глаза.

– Дочь… – начал он.

– Я все знаю, отец, – перебила его Алира. – Я буду осторожна. А ты…

– Да?

– Не делай того, чего делать не нужно.

– Разумеется.

– Тогда прощай.

– Прощай.

Адрон и Айрич смотрели вслед всадницам, пока те не скрылись из виду, а затем вернулись в палатку Адрона. Герцог подошел к мозаике из ярких камней, взглянул на нее и тяжело вздохнул. Айрич остановился рядом с ним.

– Я не имею ни малейшего представления о том, что вы тут строите, ваше высочество, – проговорил он, – однако ваше сооружение меня пугает.

– Так и должно быть, – заметил Адрон. – Я завершил работу, и если мне захочется воспользоваться могуществом этого полотна, я смогу сотворить самое сильное заклинание со времен дженойнов.

– Вот как обстоят дела! – посмотрев на Адрона, прошептал Айрич.

– Да, так обстоят дела, – сказал драконлорд.

– А зачем вам может понадобиться такое могучее заклинание?

– У меня сильный враг, – ответил Адрон. – Самый могущественный из всех, что мне довелось встретить в жизни. Как, впрочем, и любому другому колдуну.

– Не соблаговолит ли его высочество сказать своему покорному слуге, о каком враге идет речь?

– Конечно же об Орбе! О ком же еще?

– Ваше высочество, вы намерены противопоставить древнее волшебство самому Орбу?

– Именно.

– Вами двигает гордость?

Адрон резко повернулся и посмотрел на лиорна.

– Так может показаться, – ответил он. – Однако дело совсем в другом.

Лиорн удивленно приподнял брови и стал ждать объяснения. На какое-то мгновение ему показалось, что драконлорду больше нечего сказать, но Адрон тяжело вздохнул и проговорил:

– Мой дорогой друг, прежде всего подумайте о том, в каком состоянии находится Империя. А двор? Кроме того, существуют разного рода знаки и указания, получая которые человек понимает, чего от него хотят Боги и какая ему уготована судьба. Все эти факторы следует принимать к рассмотрению, хотя ни в одном из них мы не можем быть до конца уверены. Поэтому мы должны укреплять свое положение самыми разными способами до тех пор, пока не разразится кризис. А тогда выбор становится ограниченным, и единственно возможный путь не вызывает сомнений.

– Ну, – сказал Айрич, – я прекрасно понимаю, о чем вы говорите, ваше высочество, но мне не ясно…

– Я вам все объясню, герцог, потому что ценю вашу дружбу, и, даже если вы считаете, что я принял неправильное решение, мне бы хотелось выслушать ваше мнение.

Айрич поклонился и всем своим видом показал, что он готов слушать.

– Я восстал против Империи, – заявил Адрон.

– Да, совершенно верно.

– Я решил, что не могу вытерпеть оскорбления, которое мне нанес император, – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Айрич кивнул.

– Однако у меня есть несколько возможностей, и я могу выбирать. Кроме того, события могут развиваться в разных направлениях и совершенно вне зависимости от моего выбора.

– Доводы вашего высочества так же прозрачны, как воды Либеду.

– Во-первых, вполне возможно, что я просто одержу верх над его величеством – выиграю в сражении благодаря ошибкам главнокомандующего Ролландара, или его величества, или из-за каких-то непредвиденных обстоятельств. Вы знаете, что это будет означать?

– Что цикл завершен и ваше высочество получит Орб.

– Точно.

– Я вас понимаю.

– Дальше: я могу потерпеть поражение, результатом чего будет либо моя смерть, либо плен. Но вы же, вне всякого сомнения, понимаете, что для меня плен равносилен смерти. Только отдаленной во времени и позорной – на лобном месте, а не на поле боя. Что будет это означать?

– Что цикл не завершен.

– Мы прекрасно друг друга понимаем.

– И что дальше?

– Даю вам слово, герцог, что во втором случае я смирюсь с поражением и приму свою судьбу. И ни за что на свете не обращу могущество древнего волшебства против Орба.

– Не станете?

– Никогда.

– Но тогда, если мне будет позволено задать вашему высочеству вопрос…

– Задавайте.

– Зачем нужно было создавать это заклинание?

Адрон кивнул, словно ждал такого вопроса.

– Когда я начал, я находился в ярости – эти рисунки я изучал столько лет, что уже и не упомнить, однако мысль об использовании их в качестве оружия против Орба пришла мне лишь тогда, когда я узнал об оскорблении, которое его величество нанес моей дочери. Я выстроил заклинание и только потом вдруг сообразил, что сделал. А может быть, просто немного успокоился. И тогда я понял, что мне, конечно, нанесено оскорбление, но я никогда не пойду на то, чтобы захватить трон таким способом.

– Разумная мысль, – поклонившись, проговорил Айрич.

– Я еще не закончил.

– Слушаю вас.

– Задумайтесь над тем, о чем я вам сказал в самом начале, – состояние Империи, двора, знаки, которые подают Боги.

– Я готов, ваше высочество, но я не слишком близко знаком с волеизъявлением Богов.

– Ладно, оставим их. Что дальше?

– В Империи неспокойно: вот-вот должен состояться Совет наследников, однако Дома так и не договорились по поводу поступлений в имперскую казну. В городе не хватает продовольствия, так что некоторые сколачивают целые состояния, если им удается провезти через городские ворота зерно. Тем временем в портах гниют продукты. В городе зреет недовольство, и гвардия готова к беспорядкам. На севере шахтеры…

– Достаточно, герцог. Как насчет двора?

– Его величество пытается управлять своим двором, но убийства и заговоры лишают его информации, необходимой для принятия решений. Далее, он позволил своей супруге влиять на него в вопросах, касающихся благополучия Империи.

– Итак, мы с вами совершенно одинаково понимаем, как обстоят дела в Империи и при дворе.

– Я рад, что мое мнение совпадает с мнением вашего высочества.

– А что все это может означать, если не то, что цикл подходит к концу и я должен взойти на трон?

– Это может означать, что нам следует сплотиться вокруг императора и помочь ему в трудную минуту, ваше высочество. А может ничего не означать.

– И то и другое верно, – вздохнув, проговорил Адрон. – Я тоже так считаю. Вот тут-то и заключена проблема: слишком много разных возможностей. Но…

– Да? Что?

– Одна из возможностей, на которую я не могу не обратить внимание, заключена в том, что дела обстоят именно так, как кажется на первый взгляд – и не более того.

Айрич удивленно посмотрел на принца и стал ждать продолжения.

– А кажется все вот как: Империя в кошмарном состоянии, двор в растерянности, а его величество превращается в самый худший вид тирана – поскольку его тирания строится на глупости и неведении, а не на эгоизме и злобе. Если ничего не изменится, городу грозит голод, в то время как на юге гниют запасы продуктов; люди Востока развяжут войну; на Западе восстание; общественное расслоение станет еще заметнее – императорская власть будет оскорблять дворян, те начнут подавлять буржуазию, а буржуа – обманывать простых людей. Именно в этом направлении мы и двигаемся, а указания на то, что цикл завершен… ну что же, их можно считать всего лишь домыслами или желаниями, превратившимися в уверенность. Вы понимаете, о чем я говорю, герцог?