— Хватит! — проревел Риггис и бросился в атаку.

Кремневый меч словно по волшебству оказался в руках Тоола. Размытый промельк…

Риггис пошатнулся, упал на колено. Переломленная сабля тяжело упала наземь в четырех шагах от воина; кисть воина все еще сжимала рукоять. Он моргал, смотря себе на грудь, словно стараясь разглядеть нечто — а кровь все медленнее текла из обрубка руки. Уцелевшей рукой он зажимал длинный разрез в вареной коже нагрудника, из которого тоже обильно лилась кровь. Разрез приходился прямо над сердцем.

Он недоуменно поглядел на Тоола. Сел на корточки — и тут же упал, более не шевелясь.

Тоол обратился к Бекелу: — Желаешь стать Вождем Войны? Если так — принимай. Я складываю власть над Белыми Лицами. Отдаю тебе, — он поглядел на других воинов, — или любому из вас. Я стану трусом, которым вы желали меня видеть. За грядущее будет отвечать кто-то другой. Кто угодно, но не я. Больше не я. Это мои последние слова как Вождя. Я говорю вам: собирайте Белолицых Баргастов, собирайте кланы, идите к Летерийской империи. Ищите убежища. Смертельно опасный враг вернулся на равнины, древний враг. Вы вступили в войну, которую нельзя выиграть. Бросайте эту землю, спасайте народ. Или оставайтесь — и тогда Белые Лица погибнут. — Он провел мечом по траве и вставил в ножны под левым плечом. — Достойный воин умер. Сенан понес тяжелую утрату. Ошибка — моя. Теперь, Бекел, можешь подраться с другими за приз, и павшие не лягут грузом на мою совесть.

— Я не брошу тебе вызова, Онос Т’оолан, — облизнул сухие губы Бекел.

Тоол вздрогнул.

Наступившую тишину не спешил нарушить ни один из воинов.

«Проклятие тебе, Бекел. Я почти… освободился».

Бекел сказал: — Вождь Войны, я советую осмотреть тот конец долины, чтобы понять, какое оружие их сразило.

— Я уведу Баргастов с равнин.

— Кланы разделятся, Вождь.

— Они уже разделились.

— С тобой будет лишь Сенан.

— Будет ли?

Бекел пожал плечами: — Нет смысла в том, чтобы ты убил тысячу воинов Сенана. Нет смысла бросать тебе вызов — никогда не видел я меча, умеющего петь так быстро. Мы будем злиться на тебя, но мы пойдем следом.

— Даже если я вождь, не ищущий любимчиков, Бекел? Я не стану покупать вашу преданность.

— Наверное, это правильно, Онос Т’оолан. Тут ты… честен. Но не надо оставлять нас в невежестве. Прошу. Ты должен рассказать все, что знаешь о враге, убивающем камнями и грязью. Мы не глупцы, слепо сражающиеся с непобедимым…

— А как насчет пророчеств? — Тоол сухо улыбнулся, видя недовольную гримасу Бекела.

— Они всегда могут быть перетолкованы, Вождь Войны. Ты расскажешь нам?

Тоол указал на долину: — Разве она не красноречива без слов?

— Купи нашу преданность правдой, Онос Т’оолан. Подари нам верную меру.

«Да, вот так и нужно вести народ. Все иное вызовет подозрение. Любая иная дорога заведет в лабиринт лжи и цинизма». Миг спустя он кивнул: — Пойдем взглянем на погибших Змееловов.

Солнце низко висело над горизонтом, когда двух разведчиков доставили к Марелу Эбу, жарившему на костре конское мясо. Лазутчики были юными и он не знал их имен; однако написанное на лицах возбуждение пробудило его внимание. Он указал пальцем на одного: — Ты. Говори да побыстрее, я еще не поел.

— Боевой отряд Сенана, — сказал разведчик.

— Где?

— Мы с другом шли по следам Змееловов, Вождь. Они встали там, в низине за лигу отсюда.

— Много ли их?

— Сотня, не больше. Но, Вождь, есть еще кое-что…

— Не тяни!

— С ними Онос Т’оолан.

Марел Эб вскочил: — Уверен? Он взял с собой всего сотню? Дурак!

Его младшие братья подбежали в тревоге. Марел Эб оскалился: — Поднимайте воинов. Поедим на ходу.

— Ты уверен в том, что делаешь, Марел? — спросил один из братьев.

— Мы ударим, — зарычал вождь. — Во тьме. Убьем всех. Но убедись, чтобы знал каждый воин: не убивать Тоола. Раньте его, но не смертельно — если кто увлечется, я лично сдеру с него шкуру и поджарю на костре. Ну, быстрее. Сегодня нам улыбнулись боги!

Вождь племени Барахн вел четыре тысячи воинов в пожирающим просторы темпе. Один из разведчиков трусил в двадцати шагах впереди, находя след, а остальные разошлись по флангам. Луна еще не взошла, да и когда взойдет, будет тусклой, окруженной привычной пеленой. Однако нефритовые мазки на юге дают достаточно света, чтобы появились легкие тени. Отличное время для засады. Ни одно из племен не узнает истины. В конце концов, без Тоола и сотни лучших воинов Сенан превратится в племя-калеку, а Барахн взойдет на вершину власти. Марел Эб будет новым Вождем Войны всех Белолицых Баргастов. Разве каждый из воинов Барахна не заинтересован скрыть истину о произошедшем? Идеальная ситуация.

Армия Марела двигалась почти в полной тишине, ведь воины тщательно обвязали клинки и доспехи. Вскоре разведчик поспешил назад, к главной колонне. Марел Эб подал знак и воины остановились.

— Низина в сотне шагов впереди, Боевой Вождь. Огни горят. Там будут дозоры…

— Не лезь с советами, — буркнул Марел. Подозвал братьев. — Сагел, веди Костоломов к северу. Кашет, ты поведешь свою тысячу к югу. Оставайтесь в сотне шагов от дозоров, пригибайтесь к земле. Создайте строй полумесяца, по шесть рядов. Мы не сможем убить всех дозорных, так что полной неожиданности не получится. Однако у нас полное превосходство в числе. Я поведу две тысячи отсюда. Услышав мой клич, братья, вставайте и атакуйте. Никто не должен уйти — пусть пятьдесят бойцов идут в тылу, ловят вырвавшихся. Возможно, они станут отходить на запад. Будьте готовы развернуться и начать погоню. — Он перевел дыхание. — Слушайте хорошенько. Сегодня мы нарушим самый святой закон Белых Лиц — но нами движет необходимость. Онос Т’оолан предал Баргастов. Он лишил нас чести. Я же клянусь воссоединить кланы, повести к славе.

На него взирали суровые лица, однако Марел мог различить блеск в глазах. Они готовы идти за ним. — Эта ночь оставит на наших душах черные пятна, братья. Но мы проведем остаток жизней, очищая себя! Ну, вперед!

Онос Т’оолан сидел у гаснущего костра. Стоянка затихла, ибо правдивые его слова проникли в сердца подобно мерцающим языкам пламени.

Течение веков может усмирить самые великие народы; иллюзии мало-помалу улетают прочь. Гордость ценна, но трезвая истина ценнее. Даже там, на Генабакисе, Баргасты выступали с тщеславным видом, будто не понимали, что культура их близится к закату, что их выдавили на бесплодные пустоши, что фермы, а затем и города поднялись на священных прежде землях, на былых пастбищах и в местах богатой охоты. Будущее показывало им оскаленную маску более страшную и угрюмую, чем можно нарисовать любой белой краской. Когда Хамбралл Тавр увел их сюда, на этот материк, он отлично понимал: там на Генабакисе, их ждет вымирание под напором прогресса. Пророчества о подобном никогда не говорят. По сути своей они — прокламации эгоизма, они полнятся гордыней и смелыми обещаниями. Однако Хамбраллу Тавру удалось ловко исказить пару пророчеств — ради блага народа.

«Тем хуже, что он погиб. Я лучше встал бы рядом с ними, нежели вместо него. Я лучше…» — Дыхание Тоола прервалось, он вскинул голову. Вытянул руку ладонью вниз, внимая дрожи земной. Медленно сомкнул глаза. «Ах, Хетан… детишки… простите меня».

Имасс встал, повернулся к лежавшему рядом. — Бекел.

Воин начал озираться. — Вождь?

— Вытащи кинжал, Бекел. Иди ко мне.

Воин не сразу поднялся, извлек из ножен охотничий нож. Подошел ближе, все еще неуверенно озираясь.

«Мои воины… достаточно уже пролито крови». — Вонзи нож глубоко в мое сердце. Когда я упаду, начинай кричать как можно громче. Кричи так: «Тоол мертв! Онос Т’оолан лежит сраженный! Наш Вождь Войны убит!» Понял, Бекел?

Вытаращивший глаза воин медленно пятился от него. Остальные услышали слова и вставали.

Тоол подошел к Бекелу. — Скорее, Бекел — если ты ценишь свою жизнь и жизнь своих товарищей. Ты должен меня убить. Давай!