— Где мой капрал?
— Уже внизу — идем!
«Ну нет, сейчас самое время выпить».
— Хеллиан! Быстрее!
— Иди пр’чь! Ежли не счас, когда!
— Ткач Смерти, Рыцарь Тени, Мастер Фатида. — Голос Cкрипача стал холодным, почти нечеловеческим рычанием. — Стол удержит их, но не остальные. — Он начал кидать карты, и каждая, им брошенная, летела словно железная пластина к магниту, ударяя в грудь того или иного участника, заставляя отшатываться. С каждым ударом — Брюс мог лишь смотреть в ужасе — жертва поднималась над полом, роняя стул, и отлетала к стене, где и повисала, пришпиленная.
Сотрясение ломало кости. Затылки тяжело ударялись о камни, источая кровь.
Все происходило очень быстро. Лишь Скрипач стоял в сердце мальстрима, подобный хорошо укоренившемуся дереву.
Первый удар выпал на долю девушки Синн. — Дева Смерти. — Карта врезалась ей в грудь, заставив дергать ногами и руками, и вознесла к стене почти под потолок. Раздался тошнотворный хруст; девушка повисла, походя на сломанную тряпичную куклу.
— Скипетр.
Гриб завопил, пытаясь уклониться, но карта ловко поднырнула, прилепившись к груди и протащив по полу. Затем мальчик был поднят на стену слева от входа.
Когда третья карта коснулась грудины Быстрого Бена, на его лице все еще было выражение полного непонимания. — Маг Тьмы. — Его швырнуло с такой силой, что спина продавила штукатурку. Тело повисло недвижимо, словно труп на копье.
— Каменщик Смерти. — Еж заблеял и по глупости решил отвернуться. Карта ударила его в спину, так что пришлось врезаться в стену лицом. Карта тащила его кверху; за потерявшим сознание сапером тянулся красный след.
Та же участь постигла остальных — быстро, словно в них выстрелили горстью камней из пращи. Всякий раз одно и то же: жестокий удар, сотрясение стены… Сендалат Друкорлат — Королева Тьмы. Лостара Ииль — Поборник Жизни.
Обелиск — Бутылу.
Геслеру — Держава.
Буяну — Трон.
Наконец Скрипач поглядел на Брюса: — Король Жизни.
Карта вылетела из руки, сверкая словно кинжал; Брюс затаил дыхание и закрыл глаза — ощутил удар, но совсем не такой безжалостный, какой достался прочим. Открыл глаза: карта повисла, подрагивая, перед лицом.
Он поглядел в тусклые глаза Скрипача.
Сапер кивнул: — Вы нужны.
«Что?»
Еще двое остались нетронутыми. Скрипач поглядел на того, что был ближе. — Банашар, — сказал он. — У тебя дурная компания. Дурак в Цепях. — Он вытащил карту и выпустил из руки. Бывший жрец застонал, когда его подбросило над стулом и потащило к куполу. Пыль скрыла все подробности столкновения.
Скрипач глядел на Адъюнкта. — Вы знали, не так ли?
Она молчала, бледная как снег.
— Для вас, Тавора Паран… ничего.
Женщина вздрогнула.
Дверь внезапно открылась. Петли нестерпимо скрипели в леденящей тишине.
Турадал Бризед ступил в комнату. Остановился. «Турадал… нет, конечно же. Странник. Тот, что незримо стоит за Пустым Троном. Я гадал, когда же ты покажешься». Брюс понял, что успел выхватить меч; понял также, что Странник пришел убить его — бессмысленное деяние, безумное желание, непонятное ни для кого, кроме самого Странника.
«Он убьет меня.
Потом Скрипача — за дерзость».
Скрипач неспешно повернулся и поглядел на Странника. Улыбка малазанина вызывала леденящий ужас. — Если бы карта была твоей, — сказал он, — она покинула бы стол в миг твоего появления. Знаю, ты думаешь, что она принадлежит тебе. Думаешь, что она твоя. Ошибаешься.
Единственный глаз Странника светился изнутри. — Я Владыка Плиток…
— А мне плевать. Иди к ним. Играйся со своими плитками, Старший. Тебе не устоять против Владыки Колоды Драконов. Твое время, Странник, ушло.
— Но я вернулся!
Когда Странник, источавший необузданную силу, сделал второй шаг в комнату, слова Скрипача упали на его пути: — Я бы не стал.
Старший Бог ощерился: — Думаешь, Брюс Беддикт меня остановит? Остановит то, что я намерен сделать?
Брови Скрипача поднялись. — Без понятия. Но если ты сделаешь еще шаг, Странник, Владыка Фатида тоже шагнет. Сюда, сейчас. Ты встанешь с ним лицом к лицу? Ты готов?
И Брюс поглядел на карту, лежавшую на столе. Безжизненно, неподвижно. Она казалась раскрытой пастью самой Бездны. Он вдруг задрожал.
Спокойные, но дерзкие слова Скрипача остановили Странника. Брюс видел, как на красивом, хотя и малость износившемся лице Турадала Бризеда пробуждается сомнение.
— Ради всего благого, — подал он голос, — ты не пройдешь мимо меня, Странник.
— Смехотворно.
— Я жил в камне, Старший. Во мне записаны бесчисленные Имена. Человек, погибший в тронном зале, и человек вернувшийся — не одно и то же.
— Ты искушаешь меня. Раздавлю одной рукой! — оскалился Странник.
Скрипач изогнулся, бросая взгляд на карту. — Он пробудился, — сказал он, снова поглядев на Старшего Бога. — Возможно, уже стало… поздно.
На глазах Брюса Странник внезапно сделал шаг назад, и еще. Третий шаг вынес его за дверь. Еще миг — и он скрылся из вида.
Тела медленно скользили к полу. Насколько мог определить Брюс, никто так и не пришел в сознание. Нечто покидало комнату — словно удалось сделать давно задерживаемый выдох.
— Адъюнкт.
Тавора перевела взгляд с пустого порога на сапера.
— Это было не чтение, — произнес Скрипач. — Никто не был найден. Не был призван. Адъюнкт, они были отмечены. Понимаете?
— Да, — шепнула она.
— Думаю, — сказал Скрипач, и лицо его исказилось горем, — я уже предвижу конец.
Она кивнула.
— Тавора, — хрипло продолжал Скрипач. — Я… мне так жаль…
Брюсу подумалось, что, хотя он почти ничего не понимает, но понятого достаточно. Если бы это имело хоть какой-то смысл, он повторил бы слова Скрипача ей, Адъюнкту, Таворе Паран, несчастной одинокой женщине.
В этот миг скорченное тело Банашара упало на столешницу — словно труп сорвался с крюка. Жрец застонал.
Скрипач подошел и забрал карту так называемого Владыки Фатида. Чуть поглядел на нее, спрятал обратно в колоду. Подмигнул Брюсу.
— Чудная игра, сержант.
— Она так безжизненна. До сих пор. Я даже тревожусь.
Брюс кивнул: — И все же роль не кажется… вакантной.
— Верно. Благодарю.
— Вы знаете этого Владыку?
— Да.
— Сержант, если бы Странник понял ваш блеф…
Скрипач ухмыльнулся: — Тогда вы порезвились бы на славу. Выглядите достаточно надежным.
— Не одни малазане умеют блефовать.
Они по-приятельски улыбнулись. Адъюнкт переводила удивленный взгляд с одного на другого.
Багг стоял у окошка и смотрел на скромный сад Серен Педак, омываемый ныне серебристыми отражениями затянувших небо облаков. Этой ночью городу причинен ущерб — гораздо больший, нежели один-два обвалившихся дома. В комнате за спиной царила тишина с того самого мгновения, как окончилось гадание. Он все еще чувствовал себя… хрупким, почти сломанным.
Женщина зашевелилась, чуть слышно закряхтела, вставая. Подошла к нему. — Они умерли, Багг?
Он оглянулся на соединившиеся бесцветные лужицы под стульями. — Не знаю, — признался бог. — Думаю, да.
— Это было не… неожиданно… Скажите, Цеда, ведь не такую роль должны были они сыграть?
— Да, аквитор.
— Тогда… что…
Он потер заросший подбородок, вздохнул, покачал головой. — Она выбирает узкий путь… боги, что за смелость! Я должен поговорить с Королем. И с Брюсом. Нужно решить…
— Цеда! Кто убил Пиношель и Урсто?
Он повернул голову, заморгал: — Смерть просто прошла мимо. Даже Странник оказался… не у дел. — Он фыркнул: — Да, не у дел. В Колоде Драконов так много силы. В подходящих руках она может выпить нас досуха. Каждого бога, старого и нового. Каждого властителя, получившего роль. Каждого смертного, обреченного стать лицом на карте. — Он отвернулся к окну. — Он бросил карту на стол. Вашего сына. Стол удержит их, сказал он. Значит, он не желает использовать вашего сына. Оставляет. Отпускает. — Багг дрожал. — Пиношель и Урсто — они просто сели слишком близко к огню.
