— Пора, — сказала Адъюнкт, подбирая перчатки, — поговорить с Королем. Ты можешь уйти, Синн. Остальные идут со мной.

Брюсу Беддикту нужно было побыть в одиночестве; поэтому он задержался за дверями, когда королева вошла тронный зал, и встал в пяти шагах от вооруженных гвардейцев. Из ума не шел Странник, этот одноглазый мститель с тысячью кинжалов. Он почти видел холодную улыбку бога, чуял затылком ледяное, замораживающее дыхание. Снаружи или внутри, впереди или за спиной — это не имеет значения. Странник проходит в любую дверь, стоит по обе стороны каждой преграды. Жажда крови оказалась неодолимой, Брюс попался словно муха в янтарь.

Если бы не кулачище Тартенала, Брюс Беддикт уже был бы мертв.

Потрясение не отпускало его.

Со дня возвращения в смертный мир он чувствовал себя до странности невесомым, словно ничто не способно было удержать его, привязать к почве. Дворец, бывший прежде сердцем его жизни, единственным упованием, ныне кажется временным пристанищем. Вот почему он попросил брата назначить его главнокомандующим — даже в отсутствие врага он может уезжать из города, забредая к самым дальним рубежам.

Чего он ищет? Он сам не знает. Можно ли… сумеет ли он найти это в просторах за стенами города? Что его там поджидает?

Такие мысли ударяли по душе словно кулаки — по телу, и его отбрасывало в прошлое, в тень брата Халла.

«Может, он преследует меня как дух. Его сны, его желания вуалью завесили мне глаза. Может, он проклял меня своею жаждой — слишком великой, чтобы удовлетворить за всю жизнь. Да, после смерти он будет пользоваться моей жаждой».

Нелепые страхи, точно. Халл Беддикт мертв. Брюса преследуют воспоминания, а они ведь принадлежат ему и никому иному. Так ли?

«Дай мне вести армии. Мы пойдем в неведомые земли — отпусти меня, брат, я попробую показать чужакам новое значение слова „летериец“. Не синоним „подлого предателя“, не ругательство на языке каждого встреченного нами народа.

Позволь мне исцелить раны Халла».

Он подумал, сумеет ли Теол его понять, и фыркнул — звук заставил стражников вздрогнуть, обратить на него взоры. Затем гвардейцы застыли снова. Конечно, Теол поймет. Даже слишком хорошо, в таких тонкостях, какие Брюс не сумеет выговорить неуклюжим языком. И бросит нечто небрежное, но ранящее до костей — или не бросит? Теол не так жесток, как кажется Брюсу. «Что за странные различия? Он всего лишь умнее меня… будь у меня его мозги, я пользовался бы ими с таким же смертоносным мастерством, как пользуюсь мечом.

Халл был мечтателем, и мечты его были вскормлены совестью. Видите, как это ослепило его? Как это уничтожило его?

Теол умеет сдерживать свои мечты. Хорошо ему — рядом Старший Бог, да и жена гениальностью не уступает. Думаю, еще ему помогает то, что он наполовину чокнутый.

А что насчет Брюса? Самый никчемный из трех братьев? Взялся за меч и сделал его знаменем, образом суждений. Мастер — фехтовальщик стоит перед двумя мирами: сложным — в пределах досягаемости клинка, и упрощенным — за пределами. Я противоположность Халла, во всех смыслах.

Так почему я жажду идти по его тропе?»

Его поместили в камень на темном дне океана. Его душа стала нитью, вплетенной в клубок забытых и брошенных богов. Разве это могло не изменить его? Возможно, его жажда — их жажда. Возможно, Халл Беддикт тут вообще ни при чем.

Возможно, это толчок Странника.

Вздохнув, он повернулся лицом к двери, поправил перевязь и вошел в зал.

Брат Теол, Король Летерийский, заходился в приступе кашля. Джанат стояла рядом, колотя его по спине. Багг налил воды в кубок и держал его наготове.

Перед троном стоял Аблала Сани. Он повернул голову к Брюсу; на лице написано было полнейшее отчаяние. — Преда! Слава духам, вы здесь! Можете меня арестовать и казнить!

— Аблала, зачем бы?

— Как! Я убил Короля!

Но Теол уже оправился, сумев принять у Багга кубок. Он выпил глоток, еще раз кашлянул и уселся на троне прямее. Голос был хриплым: — Все в порядке, Аблала, ты меня не убил… пока. Но почти что.

Тартенал заскулил. Брюс понимал, что великан готов сбежать словно мальчишка.

— Король преувеличивает, — сказала Джанат. — Успокойся, Аблала Сани. Приветствую, Брюс. Я тут гадала, куда ты делся — готова поклясться, ты шел за мной по пятам.

— Что я пропустил?

Багг сказал: — Аблала Сани сообщил нам, среди прочего, кое-то почти им забытое. Но весьма, гм, неординарное. Это связано с Тоблакаем — воителем, Карсой Орлонгом.

— Убийца Рулада вернулся?

— Нет, Брюс. От этого мы избавлены, и слава богам. — Багг помедлил.

— Как оказалось, — пояснила Джанат, пока Теол торопливо пил воду, — Карса Орлонг возложил на Аблалу миссию, о которой он забыл, слишком замученный наглыми злоупотреблениями сотоварищей — гвардейцев.

— Простите? Какими наглыми злоупотреблениями?

Теол наконец заговорил нормальным голосом: — Об этом позже. Дело перестало быть важным, ведь Аблала скоро уезжает.

Брюс поглядел на мрачного Тартенала: — И куда ты уезжаешь?

— На острова, Преда.

— Острова?

Аблала торжественно кивнул: — Я соберу всех Тартеналов и сделаю армию. Тогда мы пойдем искать Карсу Орлонга.

— Армию? Зачем бы Карсе Орлонгу армия Тартеналов?

— Разрушить мир!

— Конечно, — вмешался Багг, — последняя перепись сообщает, что на островах поселились четырнадцать сотен и пятьдесят один Тартенал. Только половина взрослые — свыше семидесяти лет по тартенальскому счету. Потенциальная «армия» Аблалы может состоять из пяти сотен не слишком молодых и не слишком старых воинов, но мастерство их весьма сомнительно.

— Разрушить мир! — заорал Аблала. — Мне нужна лодка! Большая!

— Звучит безрассудно, — заметил Брюс. — Нужно все обдумать. А сейчас, да простит меня Аблала, нам нужно встречать высшее командование малазан. Не пора ли обсудить важнейшие вопросы?

— Что там обсуждать? — сказал Теол. И вдруг скривился, глядя в чашку: — Боги подлые, я пью воду! Багг, ты решил меня отравить или еще что? Вина, слуга, вина! Ой, прости, Брюс, это было невежливо. Пива, слуга, пива!

— Малазане, скорее всего, попросят нас, — продолжал Брюс, — ибо они, по необъяснимым причинам, решили идти в Пустоши… попросят разрешений на проход — что потребует некоторых дипломатических усилий — и захотят купить необходимые припасы. Король Теол, признаюсь, что не питаю особого доверия к этим разрешениям на проход — всем известна изворотливость Болкандо и Сафинанда…

— Ты желаешь сопровождать малазан, — догадалась Джанат.

— Большую! — заорал Аблала, словно не замечая, что в тронном зале обсуждают уже совсем другие вопросы. — Хочу в капитаны Шерк Элалле. Она же дружит со мной и любит секс. О, и еще мне нужны деньги и еда и цыплята, и лакированные сапоги для армии. Можно все такое получить?

— Разумеется, можно! — расцвел улыбкой Теол. — Канцлер, проследишь?

— Прямо сегодня, государь, — отвечал Багг.

— Можно идти?

— Если хочешь, Аблала.

— Ваше Величество, — неловко сказал Брюс. — Я думаю…

— Можно не уходить? — спросил Аблала.

— Естественно!

— Ваше…

— Дорогой брат, — сказал Теол, — неужели ты видишь во мне врага? Конечно же, ты можешь сопровождать малазан, хотя, думаю, твои шансы с Адъюнктом минимальны. Но кто я такой, чтобы давить пяткой безнадежный оптимизм? Я имел в виду — разве женился бы я на вот этой чудесной женщине, если бы не ее по видимости нереальные надежды?

Багг принес новый кувшин и налил королю пива.

— Багг, спасибо тебе. Как думаешь, Аблала хочет промочить горло?

— Несомненно, Ваше Величество.

— Так отлей и ему.

— Не надо мне отливать, — крикнул Аблала. — Я пива хочу!

— Это позволило бы мне понаблюдать за малазанскими военными в полевых условиях, — объяснялся Брюс, — и освоить…

— Никаких возражений, Брюс!

— Я просто привожу точные причины, оправдывающие мое стремление…

— Не нужно оправдывать стремления, — покачал пальцем Теол. — Скрытые причины кажутся добродетельными, пока их не озарит свет объяснений. Брат, ты же самый привлекательный из Беддиктов — и по праву, скажу я искренне. Не пора ли забросить обширную сеть любви? Даже если Адъюнкт не в твоем вкусе, всегда остается ее помощница — как там ее иноземное имя, Багг?