— Разумеется, — мурлыкнул Рева. — Вот что делает вас уникальными на нашем континенте.

— О?

Покоритель Авальт улыбнулся и поспешил объяснить: — Вы принесли кодекс поведения, до которого далеко местным воинам. Нам столь многому нужно у вас учиться — дисциплине и порядку, которые наш народ может воспринять ради всеобщей пользы.

— Меня тревожит, Канцлер, — отвечала Кругхева, — что вы так низко цените своих солдат.

Танакалиан повернул голову, как бы заинтересовавшись блеском далеких клинков, и тем ловко скрыл невольную усмешку.

Когда он посмотрел на Авальта, глаза того чуть расширились, а покрытое клеткой шрамов лицо стало напряженным. — Вы не так меня поняли, Смертный Меч…

Рева вмешался: — Вы, может быть, успели ощутить, что союзы и договоры о взаимопомощи между пограничными нациями постоянно омрачаются интригами, Смертный Меч. Сафии не доверяют акрюнаям. Акрюнаи на верят овлам и драсильянам. А мы, Болкандо, не верим никому из них. Иностранные армии, как нам издавна довелось понять, нельзя уважать так же, как армии собственные. — Он воздел руки. — Покоритель Авальт всего лишь объяснил, какое нежданное удовольствие испытали мы, найдя в вас столь незыблемую честь.

— Ага, — ответила Кругхева со всей учтивостью горной козы.

Авальт с трудом проглотил гнев. Танакалиан понял, что Смертный Меч, при всей ее внешней нечувствительности, отлично заметила порок, присущий командиру объединенных военных сил Болкандо. Военачальник, подвластный вспышкам гнева и очень плохо умеющий их сдерживать — особенно перед лицом чужаков, потенциальных врагов — способен потратить жизни солдат ради ответа на оскорбление, реальное или мнимое. Такой человек одновременно слишком опасен и не опасен вовсе: он готов действовать неожиданно и решительно, но при этом склонен к поступкам прямым, предсказуемым и глупым, диктуемым жаждой немедленного удовлетворения.

Танакалиан обдумывал эти подробности, заставляя себя помнить, что Крухгева понимает происходящее куда быстрее и лучше него. Теперь, когда Дестриант погиб, на долю Надежного Щита выпадает держаться к Смертному Мечу как можно ближе, отыскивать тропу в ее разум, понимать, что она думает и к чему зовет ее долг.

Пока он размышлял, канцлер Рева продолжал разглагольствовать: — … нежданные трагедии, Смертный Меч, кои ставят нас в крайне неудобное положение. Поэтому необходима определенная пауза, пока ваши великолепные силы находятся вне границ королевства.

Кругхева склонила голову набок: — Вы так и не описали эти трагедии, Канцлер, так что могу лишь заметить, что, по моему опыту, большинство трагедий происходят нежданно и ведут к неудобствам. Поскольку кажется, что факт нашего нахождения за границей королевства для вас весьма важен, могу ли я заключить, что «нежданные трагедии» способны подорвать наше соглашение?

Пришел через канцлеру скрывать раздражение. Ему это тоже удалось плохо. — Вы, Напасть, — сказал он злым голосом, — заключили союз с хундрилами Горячих Слез, гостящими в нашем королевстве по сию пору, а они ведут себя нецивилизованным манером.

— Неужели? Что же заставляет вас делать подобные заявления, Канцлер?

— Это… мои заявления…

Когда Рева задохнулся, брызгая слюной, покоритель Авальт сардонически продолжил за него: — Как вам такое, Смертный Меч? Эти хундрилы вырвались из своего поселения и грабят всю округу. Горящие и разоренные фермы, угнанные стада, поджоги фортов и деревень, даже целого города! Но я ошибся, заговорив лишь о материальном ущербе. Я забыл упомянуть десятки убитых солдат и тысячи сраженных жителей. Я не могу счесть, сколько детей ими изнасиловано и растерзано…

— Довольно! — Рев Кругхевы заставил всех болкандийцев отскочить.

Канцлер опомнился первым. — Такова ваша хваленая честь, Смертный Меч?! — вопросил он, покраснев и сверкая глазами. — Вы не понимаете причин внезапного нашего недоверия — нет, полного неверия? Неужели нам следует объяснять, почему предательство…

— Вы зашли слишком далеко, — сказала Кругхева, и Танакалиан заметил на ее устах слабую улыбку. Деталь, заставившая его затаить дыхание. Кажется, улыбка вызвала схожий эффект и в болкандийских вельможах: Рева побледнел, а Авальт схватился рукой за меч.

— Что, — прохрипел канцлер, — всё это значит?

— Вы описали местную историю бесконечных измен и нескончаемого предательства, столь присущего вашим натурам, а потом изобразили ужас и негодование по поводу так называемой измены хундрилов. Ваши протесты мелодраматичны, сиры. Фальшивы в крайней своей несдержанности. Я начинаю видеть в Болкандо змею, восхищенную ловкостью своего раздвоенного жала. — Она помолчала, потом продолжила в потрясенной тишине: — Когда я поманила вас видимостью собственной глупости, сиры, вы поползли вперед, радуясь и злобясь. Так кто тут самый большой глупец?

Танакалиан невольно отдал должное этим мужчинам: они оправились очень быстро.

Помолчав еще немного, Кругхева сказала более спокойным тоном: — Сиры, я знаю Вождя Войны Желча уже довольно давно. Во время долгого океанского плавания ни одна черта характера не останется скрытой. Вы уверяли меня в необычайности Серых Шлемов, тем самым показав, что плохо оценили хундрилов. Горячие Слезы, сиры, на деле воинский культ, до глубины души преданный легендарному военачальнику. Этот военачальник, Колтейн, был столь велик и честен, что заслужил уважение не только союзников, но даже заклятых врагов. Таких, как хундрилы. — Она помедлила. — Поэтому я уверена, что Вождя Войны и его народ спровоцировали. Я знаю, Желч наделен необычайной выдержанностью и готов сгибаться, словно юное деревце на ветру. До тех пор, пока оскорбление не потребует ответа.

Они разорили и ограбили целую округу? Эта деталь позволяет заключить, что болкандийские купцы и агенты короля пытались обманывать хундрилов, безудержно повышая цены на все потребное. Более того, вы говорите, они вырвались из поселения. Что за поселение такое, если из него нужно вырываться с боем?! Значит, оно было под осадой. Я подтверждаю союз между хундрилами Горячих Слез и Серыми Шлемами. Если вы решили стать нам врагами, сиры — понимайте, что мы находимся в состоянии войны. Идите к бригаде, Покоритель. Тактика с несомненностью требует от нас сначала истребить ваши силы здесь, а потом вторгнуться в королевство.

При всех своих сомнениях, подозрениях и даже страхах в этот миг Танакалиан не мог сдержать гордости; видя, как поразили ее слова канцлера и покорителя, он ощущал дикарский восторг. «В игры решили играть, да? Хундрилы могли ужалить вас, но Серые Шлемы будут рвать и терзать».

Они не могли назвать слова Кругхевы блефом, ибо это не был блеф, и оба вельможи всё хорошо поняли. Они не решатся вступить в войну — ни здесь, с Напастью, ни даже с Горячими Слезами. Дураки перехитрили сами себя, и жестоко перехитрили. Сейчас начнется новый, безнадежный торг, но позиции, еще недавно казавшиеся одинаковыми, стали неравными. «В конце концов, друзья мои, вы можете столкнуться с двумя озлобленными, не готовыми сдерживаться армиями. Вы уже трясетесь от ужаса.

Погодите, вы еще не встречали Охотников за Костями».

Он проследил, как, торопливо выпалив заверения в желании закончить дело миром, канцлер и покоритель ретировались вниз по склону — они даже не влезли в нелепые портшезы. Рабы бежали следом беспорядочной толпой.

Кругхева за его плечом вздохнула и сказала: — Кажется мне, сир, что в Болкандо ожидали от хундрилов мелких пакостей, думали, что они не выйдут за пределы поселения. Что их будет легко сдержать, а то и вытеснить в Пустоши. Поэтому они считали: и нас можно будет изолировать и сделать что вздумается.

— Значит, с самого начала планировалась засада?

— Или угроза нападения, чтобы выторговать новые уступки.

— Ну, — сказал Танакалиан, — если хундрилы не готовы оставаться на месте или уходить к Пустошам, остается одно направление. К нам.

Женщина кивнула. — Как зазубренное копье. Желч поведет свой народ в самое сердце королевства. — Она покатала плечами. Захрустели кожа и звенья кольчуги. — Надежный Щит, сообщите командирам легионов: мы выходим за два звона до рассвета…