Здесь было все, что от них осталось. От всех четырнадцати.

Маргарет переводила глаза с одного стола на другой, отмечала белеющие в темноте листки бумаги и картонки с цифрами там, не было ничего, кроме слепка от следа или клочка ткани. Она обернулась к портретам: под каждым портретом — карточка с именами родителей и адресом. Девушка читала их одну за другой, и ее виски опять сжал горячий обруч, почти такой же, как та раскаленная корона, которая сдавливала ее голову, когда она дала волю ярости к ифриту. Там, в храме, восемь лет лежали тела одиннадцати детей, от которых остались только портреты, карточка и номер в полицейском деле.

И никто не мог найти их убийц. Никто даже не узнал бы, если б не пожар, если б не ифрит, если б… а теперь уже ничего не исправить. Да как же можно жить, ощущая такое бессилие?!

Она отвернулась. Энджел стоял в дверях, скрестив руки на груди, опираясь плечом на косяк, и смотрел на нее. Его глаза были темны, как омут, но в них таилось нечто такое же обжигающее, как гнев самой Маргарет, и она резко спросила:

— Ради чего?

— Ради власти, — помедлив, ответил он. — Ради силы, богатства, вечной молодости… Всегда найдется причина.

— Всего–то, — глухо сказала девушка. Он не сводил с нее глубокого жгучего взгляда. — А Фаррелы?

— Сопутствующий ущерб. Ифрита надо кормить.

— Он хотел получить свою власть от ифрита? Он убил четырнадцать детей…

— Пятерых по ошибке, — добавил Энджел. — Ему нужно было девять.

Маргарет судорожно вздохнула. Ее сердце вдруг сжало что–то невыносимо жгучее — чувство, которого она раньше никогда не знала: такое сильное, горячее, слишком глубокое и острое, чтобы понять, что это: ярость, боль или горе.

— Когда вы убили Грейса… он мучился? — отрывисто спросила Маргарет.

— Ифрит сжег его заживо.

— А этот, второй?

— Пока дышит.

— Вы найдете его?

Энджел склонил голову.

— И что вы сделаете? Не ифрит, а вы. Что вы сделаете?

— Убью, — сказал Энджел.

— Хорошо, — прошептала Маргарет. Он подошел к ней и взял за руку. В завораживающей темной глубине его глаз девушка увидела такой же мучительный огонь и прошептала:

— Обещаете?

— Даю слово, — он коснулся губами ее руки. — Он умрет в муках.

— Да, — тихо отозвалась Маргарет. — Кто бы он ни был.

Закончив с заметанием следов, они спускались по лестнице. Маргарет мельком взглянула в окошко на лестничной клетке и тихо вскрикнула:

— Энджел, смотрите!

Напротив, в тени кафе «Раковина», затаился какой–то человек. Мисс Шеридан заметила его лишь потому, что он ненадолго выступил из тени и поднес к глазам бинокль, рассматривая в него окна департамента.

— Это он! — глаза Редферна хищно вспыхнули, и он ринулся вниз, на ходу выхватив из кобуры револьвер.

— Откуда вы… — девушка осеклась, обнаружив, что взывает к пустоте. Она снова повернулась к окну и отпрянула: теперь ей казалось, что человек внизу смотрит прямо на нее. Маргарет подхватила юбки и бросилась следом за Энджелом. К счастью, он еще не выскочил на улицу — замер около узкого окна слева от дверей и смотрел в тень сквозь очки. По движению его глаз мисс Шеридан было ясно, что он видит этого человека и следит за его действиями.

— Кто он? — прошептала Маргарет.

— Не знаю.

— Он меня видел.

— Уверены?

Девушка не ответила. Как можно было различить ее за окном, в совершенно темном здании, да еще и с такого расстояния?

— Вот сейчас и познакомимся, — сквозь зубы процедил Энджел и пулей вылетел наружу. Маргарет услышала его яростный крик и прижалась к окну: Редферн спрыгнул с крыльца, выбежал на середину улицы и вскинул руку с револьвером. Он целился в четкий темный силуэт, который тут же скрылся за яркой вспышкой. В Энджела полетел сгусток призрачного оранжевого огня. Маргарет рванула тяжелые двери, выскочила на улицу и толкнула Редферна в бок в ту же секунду, когда он выстрелил. Прозрачный пламенеющий сгусток пронесся мимо, обдав девушку странным жаром, и рассеялся в конце Рокcвилл–стрит.

— Божья срань, девушка! — рявкнул Энджел. — Вы сдурели?!

— Простите, — пролепетала Маргарет. Он поднес руку к ее лицу — на его безымянном пальце искристо поблескивало кольцо из серебра или белого золота, такое тонкое, что девушка не сразу разглядела его в темноте.

— Неужели вы думаете, что я не забочусь о своей защите?

— Простите, — упавшим голосом повторила мисс Шеридан. Ей наконец стало холодно, и она плотнее завернулась в сюртук. Взгляд Энджела смягчился.

— Извините, — сказал он. — Вы ведь этого не знали.

— Вы из–за меня промахнулись.

Редферн задумчиво посмотрел вслед исчезнувшему человеку.

— А вы могли умереть и не подумали об этом. Это хуже, Маргарет.

— Что могла умереть? — робко спросила девушка.

— Что не подумали.

Луна озаряла плотно утоптанный снег. Здесь бы не ставил отпечатков даже слон, не говоря уже о человеке, который, как показалось Маргарет, был довольно худощавым. Она с досадой подумала, что ее дурость явно неизлечима. Энджел взял ее за плечи и развернул к витрине.

— Все, девушка, домой. На сегодня с вас хватит.

— А вы?

— Попробую его выследить.

— Это колдун?

— Нет, это человек. Колдуны не пользуются такими заклятиями.

— Но почему? — удивленно спросила Маргарет. — В чем разница?

— Колдуны и ведьмы, — ответил Энджел, — вообще не люди. Им не нужны костыли в виде заклинаний. Магия течет в их жилах вместе с кровью.

6 января

— Итак, — сказал Бреннон, — мы ищем второго.

Детективы и полицейские завздыхали, кто громче, кто тише. Риган несмело спросил:

— Сэр, вы уверены, что Душителем были двое?

— Уверен. Вопрос только в том, кто у нас сейчас на свободе — отец Грейс или номер второй.

— Но ведь поджигатель может быть и кем–то третьим.

— Может, — охотно согласился Натан, — но я предпочитаю верить в лучшее и надеюсь, что по городу шляется один ненормальный убийца, а не двое.

Риган сник. Двайер хмыкнул и похлопал его по плечу.

— Вы еще раз обойдете всех соседей Грейса и узнаете, не проводился ли в церкви ремонт полов в последние восемь лет, если проводился — когда и кем. Далее, тех же соседей, а заодно всех родичей, — комиссар ткнул пальцем через плечо в портреты на стене, — допросить насчет их домашних библиотек. Лучше всего — осмотреть своими глазами. Все подозрительные книги и вещи — описать и рысью ко мне. Может статься, что у нас завелся не пироман, а народный мститель. Бирн, семейство Фаррел прочесать частым гребнем насчет связей с родственниками жертв, соседями Грейса и самим Грейсом. Задача ясна?

Полицейские отозвались нестройным хором.

— Риган, держи связь с семинарией, сестрой Грейса и друзьями. Заодно сходи на вокзал и станции дилижансов и выясни, кто приезжал в Блэкуит, начиная с двадцать пятого декабря.

— Но Рождество же, сэр! — в отчаянии простонал молодой человек.

— Угу, затеряться в толпе — раз плюнуть. Двайер, с тебя бывшая горничная, врач и аптекарь Грейса, а также — экс–владелец магазина ванн. Как найдешь — вытряси все насчет странного поведения, необычных знакомых, каких–нибудь препаратов, которые патер покупал. Еще, — Бреннон взял свою трость и вытащил из нее клинок, — обойди все оружейные магазины, узнай, покупал ли кто шпагу в трости за последнее время.

— За восемь лет, сэр? — мягко пробасил Двайер.

— Необязательно. Но возможно.

Детектив тихо вздохнул.

— Мистер Лонгсдейл…

Пес толкнул консультанта боком в ногу. Тот увлеченно читал какой–то могучий пыльный фолиант на халифатском; вздрогнул, поднял голову и обвел присутствующих недоуменно–рассеянным взором.

— Мистер Лонгсдейл, — продолжал Бреннон не без угрозы, — не сможет восстановить лицо жертвы в церкви по черепу, но попытается выяснить, жив ли наш священник. Так же за ним расшифровка записной книжки, верно?